— Вот это ты мне сейчас и покажешь, — сказал я и сжал кулак.

Его начало нагревать, будто я сунул его в костёр. Вниз посыпались красные искры, которые тухли на плитке. Но долго я держать не собирался. Вытянул руку и растопырил пальцы. Огонь будто пролился вниз и потух, но пальцы ещё зудели.

Лампочка под потолком несколько раз моргнула.

— Я так не умею, — Катерина отступила на шаг.

— Если призываешь меч, должна уметь. Представь, — я очень внимательно посмотрел ей в глаза. — Представь, что я — это твой дед. И прямо сейчас стою перед тобой. И чтобы тебе вырваться, тебе нужно…

Теперь я посмотрел на кончики её пальцев. Результат был выше моего ожидания.

— А теперь, — сказал я. — Атакуй!

— Атаковать тебя? — удивилась Катерина Громова и шагнула назад, уткнувшись спиной в стену.

— Да! Побыстрее, девочка, мне ещё вечером читать учебник.

Изучать сражение, где я указан, как командующий имперской армией, но которое никак не мог вспомнить. То ли подвела память, то ли составитель учебника что-то перепутал и приписал мне чужую заслугу.

Громова подняла обе руки. Её глаза очень хорошо видно в тусклом свете. Они будто подсвечивались синим, как иногда сверкали свечи духов.

А с кончиков пальцев вниз падали искры. Как при сварке, только красные.

Должна быть молния такого же цвета, как у одного из старых Небожителей, чью душу привязали к ней. Тот же человек, который раньше владел мечом с гибким лезвием, Небожитель Тэрта.

— Ну же! — поторопил её я.

Катерина коротко вскрикнула и взмахнула рукой. Красная молния, дохлая, тонкая, больше похожая на верёвочку, слетела с кончиков её пальцев и полетела ко мне.

И разбилась, только мелкие искры посыпали по барьеру-куполу, который я выставил. Его и не видно, только искры показали полукруглую форму.

— Что это? — очень громко удивилась она.

— Потише. Ты тоже так умеешь. Любой Небожитель так умеет, даже если не знает, что умеет.

Я встряхнул пальцами, и резким движением бросил небольшой сгусток красного пламени прямо в неё. Громова прижалась к стене, закрываясь руками, но сгусток разбился в метре перед ней. Она замерла, не веря своим глазам.

— Это рефлекс, — сказал я. — Поразить Небожителя таким броском почти невозможно, барьер ставится на рефлексе. И пока он цел, ничего ты ему не сделаешь. Это даже не твоя воля, а той души, которую привязали к тебе.

— Но как? Откуда ты знаешь?

— Постигал, пробуя всё подряд, — я усмехнулся. — Но на барьеры никогда не полагайся. Это только против оружия Небожителей и их способностей, а нас всего с тобой двое. А так он не удержит пулю, даже против ножа будет бесполезен. Читал, что Небожитель Инжи Дерайга этим куполом умел отбивать пули, но ему это дорого обходилось.

Громова стояла на месте. Наверное, пальцы сильно зудели, как у меня сейчас. Я всё пытался встряхнуть руки, но никак не получалось. Подушечки пальцев онемели.

— Ещё, — сказал я. — Кинь в меня ещё раз. Тренируйся, но держи это в тайне. Барьер бесполезен, а вот сами способности смертельно опасны для того, кто под них попадёт. Используй, только когда не будет выхода.

Ещё одна молния разбилась о мой барьер. Стены зала осветило красным, а прямо перед собой я увидел трещину в воздухе. Купол скрипел от натуги, будто был сделан из стекла, а на него давило что-то очень тяжёлое.

Потом ещё одна молния, трещина стала выглядеть заметнее. А с третьего раза купол разбился. Громко, будто кто-то выбил окно камнем. Пыль на грязной плитке отлетела во все стороны. Лампочка на потолке замигала сильнее.

— Вот теперь я беззащитен, — я развёл руки в разные стороны. — Можешь легко меня прикончить.

Я усмехнулся. Всё равно смогу вернуть барьер, это не так уж и трудно. Но мне стало интересно, кинет или нет? Честно — я не знал ответа, но при любом исходе буду знать об этой девушке больше, чем раньше. И уже смогу планировать, как вести себя с ней дальше.

Искорки перестали падать с кончиков пальцев. Громова начала их встряхивать.

— Это всегда так будет чесаться? — она сложила ладони.

Не кинула. Ну, значит, будет проще с ней работать и потом, когда решим Большую Проблему.

— Привыкнешь. Главное…

Раздался резкий хлопок и стало темно.

Выстрел?

Я вытянул цепь, чтобы прибить напавшего. Она засветилась красным.

Нет, не выстрел. Лопнула лампочка.

— Свет, — сдавленно прошептала Громова. — Включи его!

— Тут уже не включишь, лампа разбилась. Пошли отсюда.

— Я не могу в темноте, — видно по силуэту, как она крутится, озиралась по сторонам. — Я не могу снова это видеть. Уведи меня, пожалуйста.

— Вот, моя рука, хватайся.

Цепкие пальчики крепко обхватили моё предплечье. Слышно её шумное дыхание через нос.

— Где твой амулет? — спросил я. — Он же светится.

— Точно!

Она начала копаться в воротнике студенческого мундира. Наконец, нас осветил тусклый свет свечи за тёмным стеклом. Стало видно бледное лицо Катерины.

— Надо ещё фонарик, — сказала она. — Всё равно темно. Не видно дальше.

Всё ещё держала меня за руку, будто боялась, что я убегу. Я положил свою руку на её сверху.

— Я здесь, — спокойно произнёс я. — И никуда не денусь. Фонарики вон там. Идём туда, спокойно, ничего с тобой не будет.

— Знаю, — протянула она. — Но ничего не могу поделать с собой. Давай уже уйдём.

В её руках сила, способная прикончить минимум взвод солдат, но боится темноты до ужаса. Я повёл её за собой, стараясь не споткнуться. Тусклый свет свечи освещал грязный пол и мусор.

— Вот и всё, девочка, а ты боялась, — я подобрал фонарик, который принёс с собой, и отдал ей.

Механизм затрещал, когда она нажала на скобу, загорелась лампочка. Громова шумно выдохнула.

— Пошли уже, хоть чай попьём, — предложил я. — Успокоишься.

— Я вспоминаю, — она резко замолчала, но решилась продолжить: — В тот раз, когда стало темно, я увидела себя. Из свечи, где кто-то уже был. Они держали свечу, а я видела себя. А потом стало темно. И всё, я подумала, что потерялась. Навсегда.

Как и я. Была только темнота и огонёк, на который я шёл. Но у меня это повторялось несколько раз. В первый, в детстве, когда император Валерий Громов пытался сделать собственных Небожителей. И совсем недавно, когда меня перенесли в тело помоложе.

— Ну идём, — я пошёл к выходу. Она всё ещё держала меня за руку. — Посидим в столовой. Там точно светло.

Только у самой столовой она отцепилась от моей руки. В следующий раз надо тренироваться в более светлом месте. Потому что с её способностями паника будет опасна и для неё.

Уже под лампами в просторной столовой она окончательно успокоилась. Никого не было, но студентам разрешали приходить сюда вечером до отбоя.

— Какие ещё силы бывают? — спросила она, осторожно помешивая чай ложечкой.

— Не читала про Небожителей? — удивился я. — В первую очередь призванное холодное оружие: копьё, алебарда, дубина, меч-хлыст, как у тебя, обычный меч, что-то ещё, уже не помню. Восемь Небожителей и восемь видов оружия.

Я отхлебнул горьковатого чая и продолжил:

— Ещё мои цепи. Топор у того самого Громова. И стихии, у каждого Небожителя какая-то одна. А точно! Способности Таргина Великого, и ещё был один, так называемый Король-Спаситель, у них эти способности отличались сильнее всего. Таргин, я слышал, мог вытащить корабль из воды, стоя на расстоянии.

— Но смысл от этого, — сказала Громова, держа кружку двумя руками. — Если только кого-то напугать?

— Не такое оно и слабое. И всегда с тобой. Обычное оружие могут отобрать, тебя могут заковать. Но способности останутся при тебе навсегда.

Хотя здесь я задумался, так ли это на самом деле. В тюрьме у меня не очень получалось пользоваться всем этим. Первое тело, моё с рождения, было заковано в цепи. У остальных тел были только татуировки на предплечьях, но огонь у меня получался не очень хорошо, а призванные цепи были очень слабые.