“Да не может этого быть!”

“Ладно-ладно...”

Я уже отрицал очевидное, не желал заглянуть правде в глаза.

Кира проговорила:

– Это легко проверить. Что ты помнишь из своей жизни в прошлом? Кто твои родители? Твои друзья и подруги?

– Димон... – Мой голос дрожал. – Мой приятель и бывший сокурсник. Это он меня заманил...

– А другие приятели? Родители – кто они?

Я зажмурился и схватился за голову. Я не мог вспомнить! Помнил только тетю, которая растила меня... Не тетя ли это Вера? Но тетя Вера живет в Вечной Сиберии!

За все время жизни в новом мире я ни разу не подумал о родителях, братьях и сестрах. Была лишь одна-единственная мысль о тете в квест-зале, когда я вылез из камеры голый и покрытый жидкой слизью, аналоге околоплодных вод. Мысль пропала и с тех пор не возвращалась.

В памяти проклюнулся голос Ани:

“Да это популярный квест. Я, правда, его не люблю. Люблю в сказочные миры, к феям, эльфам и гномикам... В прошлом мир был под властью буржуев – хапуг и эксплуататоров. Ничего хорошего от них миру не перепало. Но некоторым нравится в такой квест отправиться и жить как обычный житель того времени. Или необычный. Строить свой... как его... капитал. Глупости, конечно, но занятно”.

Если бы квест не прервался, я нашел бы работу и начал строить свой капитал. Меня прошиб холодный пот, несмотря на теплый вечер.

– У тебя ложная память, – безжалостно сделала вывод Кира. – Я читала про нее.

– Ложная память? – повторил я. – И жизнь ложная? И попаданец я ложный? Я никуда не попадал, просто свихнулся, поймал глюк?

Я чуть не заорал, но сдержался, сунув левый кулак в рот и едва не обломав зубы о печатки.

Вспомнилось кое-что другое.

“Если бы я точно знал, что после смерти что-то есть, я бы ее нашел!”

Я вскочил и подошел к гнедой лошади.

– Ты куда?

– Надо кое-что проверить. Жди здесь!

– Но Погань! Ночь близится!

Я похлопал по наплечной сумке.

– Мои колдовские мешочки защитят.

Продев ногу в стремена, я вскочил в седло и толкнул пятками бока лошади. Она послушно двинулась вперед по залитой светом ущербной луны равнине. Я сильнее толкнул лошадь стременами, и она перешла на галоп. Прежде я никогда не ездил верхом, по крайней мере, не помнил такого, но сейчас я держался в седле с удивившей меня самого уверенностью.

Я чувствовал расположение Ведьминого круга с могилой Витьки и мчался к ней безошибочно.

Минут через пятнадцать я остановился и спешился возле выложенных кругом белых валунов. Вблизи было видно, что их матово-белую поверхность покрывают красные прожилки, образуя рисунок, как на Поганых грибах.

Могила была разрыта и зияла продолговатой черной пастью. Я заглянул в нее – завернутое в саван тело пропало.

ОБНАРУЖЕНО ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ НЕИЗВЕСТНОЙ ПРИРОДЫ

Я закрыл глаза и поднял вверх лицо, вслушиваясь в себя. Над Ведьминым кругом поднимался столб энергии. Кем ты стал, Витька? Частью Поганого поля или ушел в другие миры?

– Витька! – крикнул я в ночь. – Я найду тебя! Клянусь, я найду тебя!

И я выполню клятву, потому что ты – мой единственный друг во всех мирах и родная душа. Это мы с тобой собирали лут и планировали побег к Отщепенцам; это я был мрачным и нелюдимым Олесем, это моя подруга Катя уехала в Князьград. Мне промыли мозги, и я потерял себя. Но я не потеряю тебя, мой друг. А еще я найду всех виноватых и накажу.

Черный столб дыма поднимался над желто-зеленой равниной высоко в опаловое небо. Несколько минут назад небо было чистейшим.

Первой его заметила Кира, скачущая на своем скакуне за мусоровозом вместе с заводной лошадью. Я крутил баранку и таращился на “железную дорогу” из блестящих шестиугольников, усеивающих равнину в виде бесконечного ряда через каждые десять метров. Обычной дороги не было вовсе, даже мало-мальской колеи. Мусоровоз тяжело пробирался по целине через разнотравье, естественные рытвины и кочки. Прямо по шестиугольникам ехать я поостерегся – неизвестно, чем они могут шарахнуть, – поэтому мы двигались вдоль. Вертеть башкой по сторонам – себе дороже, хотя, надо признаться, думал я совсем не о дороге...

Кира обогнала машину слева и поравнялась с кабиной. Крикнула:

– Олесь!

И махнула рукой направо.

Я посмотрел.

Дымный столб поднимался километрах в пяти-шести от нас к юго-западу. Дальше и левее в небе таял еще один столб, полупрозрачный и едва заметный.

Когда сумасшедший изобретатель Решетников показал нам – вечность назад! – путь к своему “дворцу” при помощи черного дыма, я подумал, что в Поганом поле это отличный способ общения. Так общались индейцы доколумбовой эпохи и прочие разные примитивные народы. В итоге мы пришли к тому, с чего начали.

Я не представлял, что значат эти костры. Призыв на войну или приглашение в гости? Как бы то ни было, эти костры сигнальные, иначе зачем привлекать к себе лишнее внимание?

Одновременно с мыслями о Решетникове и его костре снова, в миллионный раз за день, вспомнился Витька Смольянинов, которого я похоронил в Ведьмином круге, но тело которого чудесным образом исчезло в ту же ночь. Я искал его несколько дней по всей округе. То, что мы с Кирой при этом стояли лагерем посреди засушенной степи, создавало проблемы с едой и – прежде всего – водой. Кира терпеливо ждала, когда я завершу поиски. Не помогала искать, но и не мешала. Несколько раз уносилась прочь на лошади и привозила в бурдюках воду – мутноватую, с железистым привкусом, но воду, которая утоляла жажду. Она брала ее в слабеньком ручейке в нескольких километрах к востоку. Я полагал, что она совсем не верит в необыкновенное воскрешение Витьки, и позже выяснилось, что так оно и есть. Она видела рану от стрелы и количество пролитой крови, видела бездыханное тело. Как и я. И не верила. Но я верил. И не хотел думать, что тело вырыли Уроды или какие-нибудь иные омерзительные существа Поганого поля.

Конечно, это был идиотизм с моей стороны – хоронить друга в такой неглубокой могиле и не защитить ее от стервятников. Кира предлагала сжечь тело, но я отринул этот вариант. В то же время я не нашел никаких следов потенциальных стервятников и признаков того, что тело куда-то волокли и – подумать страшно! – пожирали. Могила просто была разрыта. И выглядело это при должной фантазии так, будто ее разрыли изнутри...

Поганое поле – это еще и поле чудес. Прав Решетников. Здесь есть магия и сверхъестественные явления. Настя (тоже покойная) говорила, что в Ведьминых кругах появляются и исчезают скелеты. Означало ли это, что тело Витьки когда-нибудь вновь появится в разрытой могиле?

Было неприятно об этом думать, и я старательно отгонял эти мысли.

Я подключил все допарты и возможности своего нейрочипа – субклеточного когнитивного нейромодулятора. Внимательно вслушивался в потоки энергии на этой огромной равнине. Гулял вокруг Ведьминого круга темными ночами, привязав к поясу мешочки с травами, отпугивающими Погань. Ждал, когда же над Ведьминым кругом засияет неземной свет и произойдет что-нибудь необыкновенное. Что-нибудь, что приоткроет завесу тайны этого места.

В конце концов я решил, что виноваты не стервятники и в исчезновении тела замешана некая волшба. Если бы могила находилась в дремучем лесу-джунглях, в котором живут Дети Морока, я бы усомнился и, наверное, допустил бы вариант со стервятниками. В лесу трудно найти следы и улики. Но на открытой всем ветрам равнине это затруднительно, а я обследовал каждый квадратный дециметр в радиусе километров трех, если не больше. С использованием магических способностей.

Я снова и снова отматывал с помощью нейрочипа все, что с нами – мной и Витькой – произошло с тех пор, как мы сбежали из Вечной Сиберии. Лежал в палатке и крутил в голове видео, опять и опять, то с ускорением, то с обычной скоростью. Настроения это не улучшало, но я не мог остановиться. Я будто хотел что-то исправить, повернуть время вспять силой воли, но в результате чуть не свихнулся. Вскоре мне стало казаться, что все происходящее – не действительность, а лишь запись в моем нейрочипе. Что я всего лишь кручу очередную запись. Я стал путаться между реальностью и записью реальности.