***

В ожидании хуже всего скука и неизвестность. Причем неизвестность куда хуже скуки, с которой еще можно как-то бороться. А вот сколько ждать?

Порой пессимист во мне “каркал”, что тетя продержиться целый год. Что делать в этом случае? У нее уже появились пролежни – Рина тщательно их растирала, массировала, но без особого успеха. В машине, несмотря на приоткрытые окна, висел тяжелый запах смерти. Тетя почти не приходила в сознание, но и спать не могла; дыхание ее прерывалось тяжелыми всхлипами, она раскрывала глаза, но, кажется, мало что видела. И так круглые сутки.

Аура смерти действовала угнетающе. Витька ходил мрачный и неразговорчивый. Диспутов как в первый день в становище больше не случалось.

Как-то я спросил Иву:

– В Республике Росс ее бы вылечили?

– Почти наверняка. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Транспортные средства Росс не залетают в эти края.

– Я то же слышал и раньше, – недовольно произнес я. – Но, как оказалось, дроны летают до Решетникова...

– То дроны. И перемещают они неживой груз вроде биоботов и прочей техники. Дрон летает высоко и с перегрузками, которые не выдержит человек, тем более настолько больной. В дроне нет никаких условий для живого пассажира.

– Предлагаешь не выходить на связь с Ивой-1?

– Это бессмысленно.

На меня накатило облегчение. Если ничего нельзя поделать, то никто и не виноват. Я-то думал, что могу помочь тете, но не делаю этого, потому что не хочу связываться с россами.

Я все же предложил вариант:

– Если я свяжусь с Ивой-1... заключу какую-нибудь сделку... она пришлет нужную аппаратуру на дроне сюда. И мы вылечим тетю.

– Что ты можешь предложить Иве-1? У вас и без того сделка.

– Да хоть свою жизнь... – буркнул я.

– Свою жизнь за жизнь тети? Какой в этом смысл? К тому же, не забывай, что даже если ты договоришься с Ивой-1, это не дает гарантии, что все Кураторы проголосуют за то, чтобы отправить медицинскую аппаратуру на север Сиберии.

Я и сам понимал, что предложить мне Кураторам нечего. Они и так получат все, что хотят – так или иначе. А хотят они мои допарты. На тетю им начихать.

– Живая и здоровая тетя будет отвлекать тебя от поисков допартов, – с жестокой логикой искусственного интеллекта сказала Ива. – Им невыгодно ее спасать. Плюс бюрократия. Плюс проблемы с транспортом.

– Но я должен хотя бы попытаться... Даже если это похоже на сделку с дьяволом...

– Чтобы не казнить себя до конца жизни? – спросила Ива. – Ты ведь этого боишься? Чувства вины?

Я почти с ненавистью посмотрел на голографическое изображение Ивы на моем внутреннем интерфейсе.

– Да! И это тоже! Я должен сделать все, пока не поздно!..

– Олесь, – вдруг позвала тетя ясным голосом.

Я сидел на переднем сидении, разговаривая по сути с самим собой. Витька собирал хворост неподалеку, Рина сидела у палатки и разделывала фазана, которого я приманил Знаком. Я резко развернулся.

Тетя лежала в своей неизменной позе, смотрела на меня внимательно и осмысленно. Сознание полностью к ней вернулось.

– Я же сказала тебе, Олесь, не хочу возвращаться. Не надо сделки с дьяволом...

Она слышала мои реплики, которые я произносил от волнения вслух, хотя мог общаться с Ивой мысленно. Не думал, что меня слышат.

– Ты не поняла... Мы можем... Я могу тебя вылечить! Если постараюсь!

Она улыбнулась почерневшими губами.

– Оставь это... Дай мне умереть, отпусти меня. Похорони как обычного человека, без магии, без молитв, в тишине. Пусть только птички поют над моей могилой. Так должны умирать настоящие сиберийцы.

– Хорошо...

Она снова впала в забытье. Что-то подсказывало, что смерть ходит совсем рядом, что надо посидеть рядом, чтобы не пропустить этот момент, не оставлять умирающую одну.

Я уселся поудобнее, храня молчание. Ива не появлялась, чувствуя мое настроение.

К машине с моей стороны подбежал Витька – возбужденный, глаза вытаращенные. Я вылез из кабины.

– Чего?

– Быстрей! Там... на реке!..

Он был слишком возбужден, чтобы говорить внятно, тыкал рукой назад, в сторону большой реки, текущей между лесистыми берегами в полукилометре от нашего становища. “Наш” ручей, кстати, впадал именно в эту реку.

Рина встревоженно посмотрела на меня. Руки у нее были в фазаньей крови и перьях.

– Посиди здесь, мы быстро, – сказал я ей.

Мы помчались вдоль ручья, нетерпеливо отодвигая ветви кустов и деревьев. Ближе к реке замедлились и спрятались за пригорком. Выглянули, и я испытал шок.

– Я дрова собирал... – путанно шепотом объяснял Витька. – Вижу: плывут! Как раз из-за поворота выплывают! Я бегом к тебе...

По широкой полноводной реке плыл целый флот больших парусных лодок. Нет, не лодок, а знаменитых драккаров, которые способны двигаться хоть передом, хоть задом, с прямоугольными парусами, разукрашенными багряной краской бортами, на которых висели круглые щиты. На парусах изображался Знак.

Витька рядом охнул.

– Это он! Я его видел в своих глюках! Фигасе!

Знак смахивал на корону с пятью зубцами и заостренным низом. Или на безликую голову сатаны с пятью рогами.

Из отверстий вдоль бортов лодок-драккаров торчали длинные весла, синхронно поднимающиеся и опускающиеся в воду. Дул ровный северный ветер, и флотилия споро шла против течения – пять, шесть, десять лодок, каждая размером с хорошую фуру. Людей из-за высоких бортов мы не разглядели и провожали драккары взглядами, пока флотилия не исчезла за поворотом реки на юге.

– Ты видел именно этот Знак? – уточнил я.

– Ага! Его! Острый такой!

– И видел горы трупов... Значит ли это, что надвигается война? Кто идет с войной на Сиберию под этими знаменами?

– Северяне? – предположил Витька. – Марья-нуарка рассказывала о них. У этих северян еще есть легенда о Повелителе Поганого поля.

– Думаешь, они нашли своего Повелителя и идут нас всех завоевывать?

– Почему бы и нет?

– Нам еще и агрессивных викингов не хватало...

– Что будем делать?

– Ждать. Как обычно. Тетя все еще с нами... Пошли назад.

Но когда мы вернулись, тети с нами уже не было. Я пропустил мгновение ее ухода. Заглянув в машину, сразу понял, что она ушла: лицо пожелтело, расслабилось, глаза и рот приоткрыты. Я все же пощупал пульс. Рука была холодная, пульс отсутствовал.

Тетя Вера не заставила нас долго ждать и мучиться, ухаживая за ней.

Вокруг стелется промозглый липкий туман, окутывает меня грязным одеялом, дурманит разум, навевает безумие. Я кручусь вокруг своей оси, пытаясь понять, где я, но в итоге накатывает дурнота – всюду одно и то же. Я вижу, что из тумана выходят люди, подспудно знаю, кто это, и в то же время они мне абсолютно незнакомы.

Злобная старуха...

Ехидно-насмешливый старик...

До боли знакомая девушка...

Пацан-подросток...

...и человек с закрытым маской лицом.

Пятеро окружают меня в этом тумане, сужают круг. Я в их власти.

– Ну что выстроились? – кричу я. Голос вязнет в осязаемом тумане. – Чего кругом встали? Ведьминым кругом?

Ассоциация с Ведьминым кругом всплывает в сознании нежданно-негаданно, захватывает воображение. Эти люди (люди ли?) – камни в Ведьмином круге, а я – дольмен, вернее, портал в иной мир.

– Она не захотела, чтобы ее хоронили здесь! – говорю я и сам не понимаю, что несу. – Она не захотела! И мы ее потеряли!

– Мы ее не потеряли, – брюзливо-презрительно говорит старик. – Она нам была не нужна. Те, кто нам был нужен, в нашем распоряжении.

– И кто это? Я и... – Имя вылетело из памяти, всякие попытки вспомнить завершаются приступами боли. – И мой друг?

– Слишком много “якаешь”! – злобно прошипела старуха. – “Я” да “я”! Попова свинья! Ты себе давно не принадлежишь, а лишь выполняешь то, что должен!