Заорал кто-то ещё громче. Корпус снова заскрипел. Двигатель стал работать тише.

— Утечка воды в пятом отсеке!

— Уже устраняем!

— Готовим к запуску все двигатели!

— Удалось? — спросил Марк спокойным голосом. — Всё хорошо?

— Ещё нет, старина, — сказал я. — Теперь самое сложное. В кабину!

Мы забрались по шахте, снова пользуясь лестницей. В кабине холодно, изо рта шёл пар. Дышать уже сложно, воздуха уже меньше. Я бросил взгляд на приборы.

Двадцать метров глубины, потому что мы стоим, а измеритель давления находится где-то вверху кабины. В оптику не видно ничего.

— Марк, сейчас я твой второй пилот, — я сел в кресле и посмотрел на забрызганный кровью пульт. — Выводи нас, ты умеешь. Лучше тебя с этим никто не справится.

— Принято. Что с рацией?

— Не работает! — доложил Сергей, который только что забрался в кабину. — Пока не работает.

Не работало и освещение, ведь главный генератор вращал винт. Но теперь винт не нужен, он свою работу сделал. Механики сами восстанавливали старую цепь запуска.

— Кричи вниз, Сергей, — сказал я. — И слушай, что кричат они.

— Есть!

— Жду рапорт о готовности всех систем, — объявил Марк. — Десять минут до старта.

Я взглянул на манометры. В других условиях в бой с такими показателями я бы не вступил. Ну, выхода нет.

— Двигатели готовы к запуску!

— Главный генератор готов к запуску!

— Цепи восстановлены!

Кричали ещё. Но мы ждали главного отчёта.

— Все системы в норме!

Марк уселся в кресло, ставя ноги на педали. Потом вздохнул и посмотрел на меня печальным взглядом.

— Только не говори, что ты волнуешься, — сказал я.

— Немного, — ответил он и снова вздохнул. А потом посмотрел на часы и проорал: — Запуск!

— Запуск! — заорал Сергей в шахту.

— Есть запуск!

Такого аварийного запуска ещё не было в истории. Кресло завибрировало так, что у меня застучали зубы. Звук двигателей доносится издали.

В кабине загорелся свет, начали моргать красные лампочки на пульте. Заорала тревога, громко и тревожно, пока я её не вырубил. От моргающего красного света заболели глаза.

Зато, раз заработал главный генератор, заработала и вся электроника. Я надел на горло ледяной обод микрофона и накинул холодные, мокрые наушники на голову, морозя уши.

— Статус ходовой? — их хриплых динамиков донёсся голос Марка.

— В пределах допустимого, — я глянул на пульт. — Можем идти.

— Можем идти! — в кабину забрался старший механик. — Всё готово.

— Давай, малышка, — сказал Марк. — Экипаж, все по местам! Мы выходим!

Он нажал на педаль, и Ужас Глубин сделал первый шаг.

— Получилось, — сказал старший механик. — Моя малютка, у неё всё получилось. Получилось!

Марк переключил длину шага на самый минимум. Мы медленно шли по дну.

— Рома, направление? — спросил Марк. — Где берег?

Я сверился с компасом, картой и вспомнил, в каком положении мы были, когда упали.

— На десять часов, Марк!

— Есть!

Он нажал другую педаль, и мы медленно начали поворачивать. Потом пошли дальше. Каждый шаг чувствовался. Корпус ригги стонал от давления, но Исполин двигался по дну. Стрелочка глубины поднималась с каждым шагом.

Осталось немного, всего пять метров. Три метра. Два метра.

Нас тряхнуло. Снова заработала сирена.

— Что такое? — удивился Марк. — Что случилось?

— Лёд! — догадался я. — Мы упёрлись в лёд. Двигатели на пятнадцатую позицию! Мы его сломаем своей башкой!

Марк высвободил руку из механического рукава и передвинул рычаг контроллера до самого конца.

Теперь рёв двигателей слышно в кабине так, что даже наушники не спасали. Пульт снова замигал красным. Корпус застонал. Мы начали толкать.

— Ломайся, зараза, — прошептал я. — Ломайся.

— Долбанная ледяная сука! — не выдержал Марк. — Сломайся уже! Сломайся!

Двигатели заорали ещё громче. В кабине стало теплее, завоняло испорченным яйцом. Всё скрипело от натуги.

— Ещё немного, — шептал я. — Ещё немного и…

Лёд лопнул с громким треском, будто взорвался. Ещё несколько шагов мы сделали с трудом, разламывая преграду на куски. А потом пошли свободно.

Я опустил перископ.

Передо мной земля, покрытая снегом. Мы на поверхности. Исполин шагал вперёд, до берега, до которого осталось совсем немного.

Я бы расслабился, но всё только начиналось. Сейчас будет ещё сложнее.

Мы вышли на берег и остановились. Огонь по нам не вёлся. А на радаре тихо, его никто не глушил, но не было никаких выхлопов. И это неправильно. Возможно, враг всё-таки прорвался, пока мы плавали. Или ждёт в засаде. Хотя, если кто-то заглушил двигатели на таком морозе, тем хуже для него.

— Слушайте все, — сказал я, прижимая микрофон к горлу. — Мне нужен полный отчёт о состоянии Исполина. Сможем ли мы продолжить бой? Ответ «Нет» не принимается? Келвин Рэгвард думает, что мы мертвы. Но мы его обрадуем. Скоро он нас увидит. За работу.

Я снял холодные наушники и микрофон. Марк тоже и посмотрел на меня.

— Восточная линия пала? — спросил он.

— Скорее всего. Надо связаться с ними, остались ли здесь выжившие. Возможно, враг прорывается любой ценой. И у них нету сил, чтобы закрепляться. Если всё же кто-то остался, надо их атаковать, как начнут двигаться руки.

Я припал к оптике. Тумана почти нет. Но видны силуэты. Несколько ригг, почти чёрных от копоти. Бой был жарким, наши держались изо всех сил. Но здесь только обычные шагоходы, я не видел Печати Огня.

— Есть связь с нашими, — доложил Сергей, переключая тумблеры рации. — Соединяю с полковником Башкеевым.

Я накинул микрофон и прижал один наушник к уху.

— Генерал Загорский слушает, — сказал я.

— Генерал, вы живы? — голос звучал с радостью. — Мы думали, что вы… а вы потом как выйдете из-подо льда!

— Да, жив, полковник. Жду отчёта от вас. Побыстрее, можно не по всей форме. Что случилось?

— Генерал Шевцов убит, — полковник откашлялся. — Три наших шагохода уничтожено или сильно повреждены. У врага тоже, мы не пустили ни одного Улана или Паладина, но…

— Где Печать Огня?

— Она прорвалась с двумя Катафрактами и ушли на запад на полной скорости. Мы не смогли их преследовать. Я только что получил донесение. Наши передали, что там сейчас идёт всеобщая атака со всех направления.

— Зараза! Понял. Держите меня в курсе, полковник. Восстановите оборону, никто не должен проникнуть следом.

— Есть! Сделаем всё возможное.

— У вас остались исправные Катафракты?

— Да.

Я задумался. Не хочется ослаблять оборону и здесь. Могут прорваться ещё.

— Пусть остаются и сдерживают оборону. Ожидайте дальнейших приказов.

Я отключился. Слышно, как работали компрессоры, наполняя воздухом пневмомагистрали рук Исполина. Сливали воду, теперь наши ноги блестели ото льда. От нас валило целое облако пара.

Марк включил вентиляцию, и я с наслаждением вдохнул свежий воздух. Как же его не хватало.

Пора выходить.

— С нами связывается полковник Валентин Климов! — доложил Сергей, слушая рацию.

— Ищейка здесь! — обрадовался Марк. — Валь вовремя, ничего не скажешь.

— Вы там живы? — донёсся голос Валентина, как издалека. Он, похоже, был очень далеко. — Я слышал, что тебя убили, Загорский. И Марка тоже.

— Я жив. Мы проводим ремонт орудийных систем. И сразу выдвигаемся на запад. Ты с нами, Валь. Где-то там Печать Огня. И она сегодня должна отправиться на дно.

— Принято, — ответил Валь. — Печать Огня и предатель сегодня искупаются. Готов выступать.

Некому было глушить сигнал вражеского Исполина, который на максимальной скорости двигался на запад по льду озера. Я видел его на экране радара, одну большую пульсирующую точку.

Выхлопы его двигателей так сильны, что заслоняли сопровождающих его Катафрактов. Если бы мне о них не сказали, я бы о них и не знал.

— Что со связью? — в очередной раз спросил я.