— Лучше не подходите!

Не послушались. Я кашлянул.

— А ты ещё кто? — бородатый повернулся ко мне.

— Да вот думаю, — сказал я и подошёл ближе. — Вроде я и должен помочь. Но пока я с вами разбираюсь, — все трое при этих словах напряглись. — Ты же опять от меня сбежишь, Катерина?

— Не сбегу, — сказала Громова, прижимаясь к стене.

— Я тебе не верю. Так и ждёшь момента, чтобы я отвлёкся. И вот, собственно думаю, может, мне просто уйти? Там меня транспорт ждёт. А ты, раз такая умная, останешься здесь, в этом районе, где бродят такие личности. Кажется, ты им понравилась.

Я кивнул на эту троицу. Бросать девицу я не собирался, но надо как-то ей показать, что эти выходки я терпеть не буду.

— Я не вернусь домой, — сказала она громче. — Никогда!

— Да чего мы с ними возимся? — спросил худой. — Работы ещё много. Ты вали отсюда! — он глянул на меня, потом на Громову. — Ты тоже!

— А чего ты её отпускаешь? — возмутился толстяк. — Давай возьмём с собой и…

Он схватил Громову за руку…

А потом испуганно вскрикнул и отбежал на пару шагов, едва не сбив бородатого с ног.

— Это ещё что такое? — он показал пальцем.

— Ну нахрен, — худой посмотрел на Катерину, потом на меня, и побежал в другую сторону, громко топая по лужам.

Остальные два типа помчались следом, даже не оборачиваясь.

Катерина стояла, вытянув правую руку. В ней было оружие, но совсем непростое. Светящийся клинок, отбрасывающий красные отблески во все стороны. Возникло прямо у неё в руке, будто всегда там был. Редкие капли дождя, падавшие сверху, мгновенно испарялись, когда достигали лезвия.

Оружие мёртвых Небожителей. Длинный меч, но какой именно я не понял. Такое же оружие, как мои цепи. Татуировки на предплечьях начали нагреваться, будто почуяли себе подобное.

Старик Громов говорил об этом. И вот, его внучка решила показать, что умеет.

— Я не вернусь, — повторила Катерина, направив меч на меня. — Никогда. Лучше уходи. Не вынуждай меня.

Я засучил рукава, обнажая татуировки на предплечьях. И снова мне угрожают оружием, уже в третий раз за день.

— Убери это, девочка, — попросил я спокойным голосом. — Нам надо серьёзно поговорить.

— Я не вернусь туда, — решительно произнесла Катерина, глядя на меня исподлобья. — Никогда. Знаешь, что они тогда сделали?

— Представь себе, знаю, — со вздохом сказал я.

Я вытянул правую руку. Цепь вылетела вперёд, подчиняясь моей воле. Красные звенья со скрежетом опутали меч Небожителя за лезвие и эфес, и начали тянуть оружие ко мне.

— Это что? — спросила она, с недоумением смотря то на меня, то на цепи.

Она всё ещё держала свой красный призванный меч. Но лезвие вытягивалось и со щелчками разделялось на сегменты, перепутываясь с моей цепью. Каждый сегмент очень острый, но не видно, как именно он соединялся с остальными. Будто они висели в воздухе, сохраняя форму гибкого клинка.

Если нужно, можно рубить и колоть, если нужно — станет гибким, как хлыст. Жуткое оружие. Зато мне стало понятно, что это. А когда что-то становится понятным, с этим проще работать.

— Меч-хлыст Небожителя Тэрта, — сказал я. — Только не помню название. Я обожал в детстве ту историю, как твой прапра-сколько там раз пра-дед прикончил Небожителя и забрал себе этот меч. Теперь он у тебя. Выпусти, никуда он от тебя не денется.

Катерина послушалась и разжала пальцы. Меч исчез, растворившись в воздухе. Моя цепь со звоном упала на землю, потом потянулась ко мне, обвила предплечье и постепенно исчезла, сливаясь с кожей. Снова остались только татуировки, от которых шло тепло.

— Я тебя понимаю, — я посмотрел ей в глаза и шагнул ближе. — Когда я был маленьким, они увели меня в ту комнату. Помню ту гадость, которой меня поили. На вкус, как кислота. Или даже хуже.

Катерина кивнула после секундного молчания.

— Потом помню ту темноту, в которой видно только огонь свечей духов. И как в меня вживляли частицу души давно мёртвого Небожителя. И боль, его и мою. Её я помню до сих пор.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Но стояла на месте и бежать не пыталась.

— Династия Громовых не простила своему основателю, — продолжал я. — что он допустил смерть всех Небожителей. Поэтому так хотели вернуть их мощь. Но вся сила бесполезна против этого — я показал рукой на то место, откуда пришёл. — Павел Громов это понимал. А его потомки нет. Поэтому он побеждал, а они проигрывали.

Там, куда я показывал, всё ещё стоял дым после боя. Пахло гарью, жжёной резиной и тухлым яйцом. Над зданиями торчал Паладин.

— Но когда это их останавливало? — я встал напротив неё почти вплотную. — Запомни одну вещь. Они могут вредить тебе, только когда ты беззащитна. Но скоро к тебе будет невозможно подобраться, ты станешь сильнее. Они не вернутся к тебе с этими свечами. Никогда. Не смогут, испугаются твоего гнева. Ведь ты будешь императрицей, во дворце и с целой армией, которая тебя охраняет.

— Это дед хотел вернуть то оружие, — очень тихо сказала Катерина. — Папа меня вывез в Дискрем, когда смог выкрасть, но люди деда меня выследили и забрали сюда. Я не вернусь к нему.

— Тебе и не нужно. Он стар, болен и скоро умрёт. Ты сядешь на его место, а я это обеспечу, как и обещал. Взамен на то, что получу я. Потом делай что хочешь. Но пока ты сидишь во дворце, никто не посмеет тебе навредить. Ты будешь сильнее, чем тогда.

Я отошёл и отвернулся. Больше никто не видел нашу короткую схватку, кроме той сбежавшей троицы. Но вряд ли кто-то поверит трём увальням, что какая-то девушка владела мечом Небожителя Тэрта. Подумают, что они перепили или свихнулись.

— Возвращаемся, — сказал я. — Там будет транспорт, который увезёт нас в академию. Там ты учишься тому, чем там сейчас обучают, а потом отправишься во дворец, когда старик-император умрёт. А сбежишь — тебе точно навредят. Идём?

— Идём, — повторила она упавшим голосом.

— Но не сразу. Ещё одна вещь. Ты же опять сбежишь.

— Не сбегу.

— Я тебя не верю, девочка.

— Не называй меня так! — огрызнулась она.

— И не огрызайся. Сбежишь при первой же возможности. И вот я думаю, — я усмехнулся и потёр подбородок. — Может быть, связать тебя? Посадил бы на цепь, но это неприятно. А вот верёвки в самый раз.

— Я не сбегу, — сказала она громче.

— Чем докажешь?

Она задумалась, а потом полезла правой рукой под воротник, чтобы взяться серебряную цепочку. За неё Громова вытянула амулет. Не тот, который был символом приглашения, как у меня, у неё и у того парня в клетчатом пальто, который погиб под обстрелом.

Это тот, который со свечой предка внутри стекла. Небольшой стеклянный шарик с мерцающим огнём внутри, который горел, хотя воздуха внутри не было.

Я взял его и потёр тёплую гладкую поверхность пальцем. Когда-то модный и очень дорогой амулет, ведь в нём душа предка. Огонёк вытянулся к Катерине, а потом ко мне. Будто пламя реагировало на новых Небожителей.

— Это вещь важна для меня, — сказала Катерина. — Без неё я не сбегу. Не смогу его бросить.

Я повесил медальон на шею. Возможно, она ещё не догадалась, что с помощью этой штуки можно будет её выследить. Правда, для меня это всё равно бесполезно, ведь огонёк будет направлен на меня, едва я возьму его в руки. Но найду кого-нибудь, кто этим займётся.

Я пошёл назад, а Громова следом за мной. Путь пролегал мимо пивной, где я пробегал совсем недавно.

— Ну хоть всё обошлось, — из разбитого окна выглянул хозяин, держа в руках целый лист стекла. — А то тут всякие уроды ходят.

— Всё нормально, — успокоил его я.

На площади теперь более людно. Рабочие разбирали завалы зданий. Большинство пожаров уже затушили, кроме топливных складов, с которыми они будут возиться долго. Лишь бы не взрывался игниум, который хранится там.

Рядом с нашим Паладином торчал другой шагоход. Потёртый Катафракт, выкрашенный в зелёный. На лобовой броне символика в виде меча-хлыста. Кстати говоря, того самого меча, который я только что видел в руках Громовой. Ведь новые Великие Дома, которые пришли на смену старым Небожителям, не меняли гербы в виде призванного оружия. А раньше Нарландией правили Тэрта.