– Откуда ж у меня такой рейтинг бы взялся?

– Вот и наши все головы сломали... Выходит, тебя забрали без повода, а Админ с Модераторами пустили слух, что ты в Князьграде?!

Я вгляделся в ее черты. Если убрать все преждевременные морщины, представить вечно скорбно поджатые губы улыбающимися, распушить волосы и закрасить седину, то Рина – вполне ничего себе, симпатичная. И не старше меня, хотя поначалу показалась мне тридцатилетней или старше.

– И зачем это понадобилось? – воскликнула она.

– Чтобы не будоражить народ, – предположил я. – Внятной причины для ареста у них не было, вот они и придумали сказку о волшебном рейтинге, не особо беспокоясь о правдоподобности. Люди все равно клюнули, сами напридумывали, как ты рейтинг подняла. А на самом деле... тебя убрали от меня. Чтобы меня ничто не держало в Посаде и я пошел к россам, неся свой особенный нейрочип и собранные по пути допарты.

– Меня из-за тебя посадили? – с недоверием спросила Рина.

– Из-за меня, – твердо ответил я. – А потом стерли мне память, внушили новые воспоминания, и понесло меня по всему свету, как перекати-поле...

Губы Рина задрожали.

– Ты ж не виноват!.. Я за Верой ухаживала, потому как не чужие мы друг другу... А потом тебя увидала – так и обмерла! Думаю: почему здесь оказался, что тут делаешь? Почему тебе наши начальники грозные подчиняются, как детишки малые, нашкодившие и обруганные? Отчего тетю узнаешь, а меня – нет? Позже поняла, что не помнишь ты меня совсем.

– А потом почему не сказала, кто ты такая?

Она пожала плечами.

– Зачем зря человека тревожить?

– И все же потревожила, – улыбнулся я.

Она неуверенно вернула улыбку, но сразу перевела взгляд на мертвого Председателя. С неимоверным облегчением проговорила:

– Словно гора с плеч упала!.. Как долго я об этом мечтала-то! И не только я. Как хорошо-то мне стало, и не описать! Вот и вырвалось, что я твоя Катя.

Слова “твоя Катя” резанули слух и смутили. Эти слова тоже у нее вырвались? Или она проверяет меня – как отреагирую? Она меня отлично помнит в те времена, когда со мной еще не приключился глюк. Наверное, я был с ней ласков... А вот я не помню ни фига: Рина для меня – малознакомый человек, озлобленный, сломленный, пусть и не лишившийся доброты.

Я решил пока не форсировать события и предпочел многозначительные слова вслух не комментировать. Признаться, я был в страшном затруднении. И не из-за того, что возле меня несколько минут назад прикончили самого влиятельного человека в этом мире, а оттого, что внезапно всплыла моя старая и позабытая (не по моей вине) любовь, к которой я сейчас не испытывал никаких чувств, кроме сострадания.

Из-за этого затруднения я обратился за советом к Иве. Наш разговор обычно протекает очень быстро, для окружающих почти незаметно.

– Что делать, Ива?

– Ты ее не любишь, Олесь. Больше нет.

– Я и сам это понимаю. Я спросил, как поступить с...

– Это самое важное. Отсюда и следует плясать. Мне тут изнутри видно, к кому и какие чувства ты испытываешь – так вот, ты любишь Киру Огнепоклонницу и больше никого. Поэтому нельзя давать Рине надежды. Ни малейшей. Она должна понять раз и навсегда, что Олесь Панов из 37-го Западного Посада исчез, умер, растворился в небытии. Остался лишь Олесь-ведун, могущественный собиратель допартов. А это совсем другой человек во всех смыслах.

– Ясно... А что делать-то?

– Если ты не хочешь усложнять ситуацию, то должен оставить Рину. Не брать ее с собой.

– Оставить здесь, в Князьграде?

– Или в Детинце, – улыбнулась Ива. – Недоустановленный Знак Вечной Сиберии усилил твои способности к психосуггестии. Ничто не мешает тебе поселить Рину в самом шикарном особняке, со слугами и прочими удобствами.

– А ведь верно! – Я зыркнул на Рину. – А стереть ей память мы можем?

– Это рискованно. Ты планируешь стереть ей память?

– Нет, просто уточнил. Хотя неплохо было бы, если ослабить ее чувства ко мне. Ей же будет лучше. Но – не буду лезть ей в мозг. Спасибо, Ива, ты умничка!

Умбот зарумянилась и растворилась на интерфейсе.

– Значит так, – сказал я вслух. Рина внимательно слушала, а Витька, все еще держась за хозяйство и наклонившись вперед, сидел на стуле. – Нам нужно мыслить масштабно – теперь, когда мы свели наши счеты. Вечная Сиберия сейчас обезглавлена, и есть нешуточный риск, что наступит хаос. Я помню из истории, что когда тирана свергнут, настает жуткий бардак. За власть дерутся все, кому не лень, а хуже всего – когда побеждает хунта. Военные делают из государства военный плацдарм со всеми вытекающими...

– Куда уж хуже? – пробормотала Рина. Но я продолжил:

– Короче, мы не должны этого допустить в ближайшее время. Нужно позаботиться о простых сиберийцах. И о будущих поколениях, так сказать.

– На меня не надейтесь, – выдавил Витька. – Я точно не создам никаких будущих поколений...

– Не так и сильно я тебя ударила, – отреагировала Рина. – Не преувеличивай!

– Ага...

Не слушая их, я выглянул из комнаты. Как и следовало ожидать, мутноглазый политик был тут, ждал ценных указаний. При моем появлении поспешно соскочил со стула и вытянулся. Я поманил его пальцем, и он подошел.

– Часто ли Председатель показывается на людях? – спросил я, подбавив в голос волшбы.

– За последний год – ни разу. Болел.

– То есть народ привык его воочию не наблюдать... – задумчиво уточнил я. – Отлично. А вы кто вообще?

Чиновник приосанился.

– Верховный Представитель Председателя Артемий Витальевич Голованов!

– Большая шишка, получается? Типа адъютанта?

Невзирая на магический гипноз, чиновник возмутился:

– Адъютант – это совершенно иное... Я представляю Председателя во всех сферах власти!

Наверное, его должность была просто запредельно крутой, и рыбоглазый очень этим гордился.

– Понятно, – не спорил я. – Вы – первое лицо государства после Председателя... Тогда у меня для вас новости.

Я включил все три Знака – Вечной Сиберии, Урода и Морока – на полную катушку. Зачаровать Артемия Витальевича получилось сразу – видимо, Председатель часто пользовался Представителем как куклой, и башка Голованова была в магическом смысле дырявая, как сито. И без того пустые глаза чиновника опустели окончательно.

– Председатель умер, – сказал я.

Голованов, даже пребывая в замороченном состоянии, вздрогнул. Но выражение лица не изменилось.

– ...и пока что заменять его будете вы, Артемий Витальевич. Вы понимаете?

Да, он определенно понимал. До меня донеслись флюиды радостного неверия в неслыханную удачу.

– Вы не будете ничего менять. Вы будете следить за порядком. Вы будете ждать моего возвращения. Когда я вернусь, то скажу первому попавшемуся Модератору, что я – Олесь Панов. Тогда служба Модераторов должна будет с комфортом препроводить меня и моих спутников в Детинец, к вам. Дайте соответствующие распоряжения Администраторам и Модераторам. Прием, как поняли?

– Это для меня великая честь, – механическим голосом сообщил Голованов. – Рад служить отечеству! Слава Вэсэ!

– Слава Вэсэ, – подтвердил я.

Голованов пожирал меня преданным взглядом, но меня грызли сомнения. Волшба испаряется со временем, и Представитель Председателя когда-нибудь избавится от магического наваждения, начнет думать и соображать, почему Председатель умер не от болезни и старости, а от дырки в сердце, проделанной шпагой. И какое отношение к этому имеют невесть откуда взявшиеся молодые люди. Я не знаю, как долго меня не будет – возможно, слишком долго, и волшба выветрится.

Я пока не прикидывал, как поступлю, когда вернусь и вернусь ли вообще. Наверное, надо устроить тут капитальные реформы. Важный вопрос – а хватит ли мне мозгов для этого? – останется без ответа до тех пор, пока я не возьмусь за дело. Прямо сейчас могу лишь заявить, что желания повелевать целым народом у меня нет и в помине.

– Ива, нужен совет, – мысленно обратился я к умботу. – Что делать? Снова этот вечный вопрос.