Многие люди пребывали в состоянии полнейшей экзальтации – падали на колени, тихо плакали, шлепали себя ладонью по лбу, взирая на символ величия их страны. Такое поведение, по всей видимости, было совершенно обычным: на исступленных граждан никто не обращал внимания. В том числе Модераторы, шмыгающие туда-сюда в поисках нарушителей спокойствия. Этих малоприятных господ я сразу узнал по бордовым робам с нашивками на рукавах и штанинах в виде буквы “М” и каменно-презрительным выражениям лиц.

Среди посетителей также часто наблюдались личности с сумками и рюкзаками вроде моего. И все же, видимо, в нас с Витькой было что-то, что иногда заставляло встречных задерживать на нас взгляды. Я подбавил в выражение лица восторга, и, кажется, это немного помогло. Тем не менее, многие – особенно те, кто выглядел как холеные горожане, а не понаехавшие колхозники – глядели на нас с неприкрытой брезгливостью.

Ну, это ничего, это мы переживем. Нам главное – не выделяться из толпы.

А как сейчас разгуливает Катя, моя бывшая подруга из Посада, которую я совсем не помню? Тоже корчит эту презрительно-брезгливую гримасу при виде колхозников, которые понаехали немного позже нее самой?

– Сколько вход стоит? – негромко спросил Витька, пока мы шагали по площади к башне.

– Ни сколько. Бесплатно. Гуж говорил же – не слыхал?

– Слыхал, но не поверил. Так разве можно? Так бывает?

– Об этом мечтали когда-то... О мире без денег. Заходишь в магазин и берешь, что тебе надо.

– Тогда один человек унесет вообще все! И всем, кто после него зайдет, ни фига не достанется!

– Предполагалось, что в таком мире будут жить исключительно добрые, щедрые, культурные и дисциплинированные люди.

– Какой идиот это предполагал? А что делать с не добрыми и не щедрыми? Таких завались, знаешь ли!

– А таких на каторгу, – прошептал я. – Не ори. Здесь эта мечта сбылась. Видишь?

– Вижу. Но город какой-то стремный... Нельзя сделать так, чтобы бесплатный город был красивый?

– Сразу всего не бывает, – хмыкнул я. Приближаясь к гигантскому порталу, я нервничал все больше и старался скрыть это за веселым разговором. – Или бесплатно – или красиво, третьего не дано.

Деньги или их аналоги в виде рейтинга на нейрочипе тут, наверное, все-таки использовались. Но вход в квест-башню был свободен. Каждый житель Вечной Сиберии имеет полное право посещать это овеществленное величие родины и восхищаться. Детинец гарантирует.

Мы влились в толпу и зашли в портал. За аркой взорам открылся колоссальный зал, похожий на собор исполинов. На его сводчатом потолке концентрическими кругами раскинулись цветные барельефы – они изображали каких-то людей в величественных позах, занимающихся возведением небоскребов, которых в Вечной Сиберии отродясь не видывали, поднятием целины и прочими детинцоугодными делами. В центре этой мегаломанской Сикстинской капеллы на людей-букашек сурово взирал пожилой человек с аскетичным строгим лицом. Портрет Председателя Вечной Сиберии напоминал колоссальную икону – лик изображен в анфас, черты неподвижны, ладонь приподнятой руки сложена горстью, точно Председатель держит что-то незримое – например, державу. Вокруг головы нимбом-полукругом идут слова “Вечная Сиберия воистину вечна”.

– Когда Председатель помрет, придется переделывать, – шепотом сказал Витька. – Ох, и работы у строителей и художников будет!

Я одернул его – не хватало, что нас услышали.

Глядя на Знак Вечной Сиберии над “иконой”, я задумался: а при чем здесь магический символ? Или это не магический символ? Довелось мне не раз убеждаться, что Знаки связаны с допартами и волшбой Поганого поля. Не обладает ли Председатель таким же нейрочипом, как у меня, и не установлен ли у него допарт Вечной Сиберии, дающий ему власть над этой страной?

Кто он такой вообще – Председатель? На чем жиждется его власть? Исключительно на квестовой промывке мозгов?

Вдруг захлестнуло ощущение присутствия чего-то зловещего и насмешливого. Словно кто-то разразился беззвучным телепатическим смехом – как тогда, когда с нас пропала одежда. На секунду подумалось, что смеется Председатель на потолке, подслушавший мои мысли. В то же время чувствовалось, что смеется не один человек (или нечеловек), а сразу несколько, но синхронно...

Витька, незаметно осмотревшись, запрокинул голову и принялся истово хлопать себя по лбу.

– Ты чего? – буркнул я.

– Стараюсь не выделяться из толпы. Тебе, кстати, тоже советую.

Он был прав. Толпа вокруг то и дело тянула руки к Знаку и Председателю, зачерпывая благодать и вбивая ее в себя жестом “рука-лицо”. Чисто дурдом. Или религиозный экстаз. А это почти синонимичные понятия...

Я молча повторил жест.

Так, хлопая себя по лбу и даже тихонечко подвывая от фальшивых восторга и экзальтации, мы вместе с толпой паломников прошли под одной из пяти арок в другом конце гигантского зала. За ними обнаружились помещения поменьше, но все равно огромные. Здесь к лифтам стояла зигзагообразная толпа в коридорчике из специальных перил. Модераторы следили за порядком. Мы пристроились в конце очереди.

Нуары нам поведали о лифтах и дальнейшем маршруте. Кажется, я понял. Кажется – потому что незрячий человек описывает дорогу иначе, чем тот, кто видит. К тому же сами нуары здесь, по всей видимости, не бывали – лишь слышали описание от зрячих инсайдеров. Расстояние нуары указывали в шагах, про вывески и таблички, которых здесь хватало, ни слова, и часто употреблялись такие описания как “гулкий зал”, “скользкий или шероховатый пол”, “механический гул лифтов вдали”.

Несмотря на слепых поводырей, я не сомневался, что идем мы туда, куда надо. Другой дороги и нет. Нас увлекла очередь. Все это напоминало паломничество в священные места или посещение Ленина в мавзолее.

Очередь то стояла на месте, то резко сдвигалась на десяток шагов, когда очередная порция людей исчезала в пастях десятков лифтов. В целом, двигались мы медленно. Я все беспокоился, что меня заставят оставить рюкзак, но Модераторов мой баул не смутил. Возможно, от паломника, чьи мозги напрочь раздолбаны квестами, не принято ждать неприятностей.

В какой-то момент очередь снова мотнулась вперед, я шагнул со всеми вместе, но Витька зазевался – остался стоять на месте. Я потянул его за плечо, и он отчетливо вздрогнул, поглядел на меня диким взглядом, точно я его разбудил посреди ночи.

– Ты норм? – спросил я.

– А? Не знаю... У меня сейчас типа галлюцинации было.

Я мысленно чертыхнулся.

– Нам только глюков не хватало!

– Не, я сознание не терял, все вроде бы понимал и осознавал. Просто завис немного. Видение было прям очень четкое.

– Что за видение?

Мимо, по другую сторону хрупкого парапета из хромированных трубок, прошел Модератор. Мы умолкли, дождались, пока он отойдет и продолжили перешептываться.

– Да ну, херня какая-то, – отмахнулся Витька. – Это от волнения. Или давление малость упало – такое у меня бывает.

– В мире Поганого поля херни не бывает, – сообщил я. – Особенно если речь о видениях и знаках. Что ты видел?

Витька помолчал, глядя на очередь впереди, пожевал губами. Наконец сказал:

– Привиделось, что они все мертвые... Лежат вповалку, в кровище... Некоторые разодраны в хлам. Как бы месилово здесь было нешуточное... И багровое знамя прямо посреди груды тел, а на нем знак.

– Какой Знак?

– Что-то острое, мудреное...

– Вспомнить можешь?

Витька поморщился, напрягая память.

– Не, не смогу.

– Ладно.

Меня рассказ возбудил и встревожил. После всех приключений я в знаки верил как никто. И в глюки. Но что означает видение Витьки? Вряд ли что-нибудь хорошее, раз речь о мертвецах и кровище...

Перемещаясь дальше к лифтам, я постоянно с тревогой поглядывал на Витьку. Он тер лоб и переносицу и выглядел ошарашенным. Когда он что-то пробормотал под нос, я наклонился к нему:

– Что?

– Мы материализовались, – повторил он. – Мы не переходили через дольмен, мы заново материализовались в этом мире... но то, что нам якобы принадлежало в Скучном мире, со временем рассыпалось в пыль...