Сунул "краба" в разгрузку, веревку повесил на плечо. Вылитый альпинист.

Он подумал, что здесь следует держать ухо востро. Те из спецназа тоже считали себя альпинистами. И не штурмовать они шли. С гарантией 200 процентов можно сказать так, что поставленная задача звучала так. Проникнуть в купол и что-то оттуда достать. Возможно, тот же жесткий диск, что грелся сейчас во внутреннем кармане.

А их вместо этого всех положили.

Следующий купол он обошел скорее для проформы, так как было ясно, что тот цел. Иначе Мошонкин и сам бы выбрался.

Постучал "крабом" в стенку, усиливая эффект пинками.

Он прошел метров 10, простукивая стену, когда ему ответили. Отвечавший не жалея сил, бился о стену, точно вознамерившись ее проломить.

Полковник привязал "краба", но когда хотел закинуть на купол, увидел сидевшую на вершине макаку. Та с важным видом повернулась, открыв розовый, словно полированный зад, и произвела жидкий залп.

Полковник с проклятиями отскочил, потом поднял "Вал" и безо всяких сантиментов, выстрелов воздух и криков "Брысь!" просто снял тварь одной пулей. С другой стороны горохом посыпалась остальная стая, убедившаяся в серьезности намерений полковника.

С пятого раза Картазаев попал таки "крабом" в отверстие в центре купола. Закрепив конец, он напряженно следил за дергающимся тросом, приготовив "Вал" на случай, если лезущий не Мошонкин.

Через минуту в отверстие вылезла чумазая голова.

— Вася, давай скорей! — поторопил Картазаев.

Однако тот не послушал. Стал вещать сверху, каких ужасов натерпелся и сколько внизу покойников. Картазаева засвербело, и он в нетерпении дернул за трос. Десантник как раз сидел на куполе, примерно, как давешняя макака, возможно на том же месте. От неожиданного рывка он повалился на пузо и скатился вниз.

Картазаев насколько смог смягчил удар. Но все равно Мошоникин приложился знатно. По пояс в землю не ушел, но выбоину заметную проделал. Не успел он возмутиться, как словно камни застучали по куполу, а уже потом донеслись выстрелы.

Тоже из "Вала". Из чего же еще. Ведь стрелявший тоже вооружился за счет расстрелянного спецназа.

— Кто это? — выдохнул Мошонкин.

— Народу не сказать, что здесь так много. Боно!

— Откуда он здесь взялся?

— Выстрел услышал.

Лес они миновали гораздо быстрее, чем в первый раз. Обратная дорога всегда короче. Это факт.

— Домой и кони шибче бегут! — согласился Мошонкин.

Они стояли на опушке и оглядывали затихший город, ближайший дом которого возвышался в метрах трехстах. Именно в нем Закатов охотился на "живца". Казалось, это было так давно, даже раньше советско-финской войны.

— Профессор сказал, чтобы в город не совались. Гулы там, — повторил Мошонкин.

Показалось или нет, но при упоминании о гулах звуки исказились. Словно сам воздух воспротивился этому.

— Обходить будем, не успеем. Архаровцы нас лишнего ждать не будут.

Если будут ждать вообще, подумал Картазаев. Закатов даже свою женщину не пожалел, отдал на заклание. Так было надо, видишь ли.

Со всеми предосторожностями они двинулись вперед.

Город и ранее не производивший благоприятного впечатления, угнетал. Сразу стало ясно, что что-то произошло, как если бы изнасиловали уже мертвого.

Развалин было гораздо больше. Вернее, целых домов практически не осталось.

Пока они шли до "испанского дома", им никто так и не встретился. Зато сам дом был цел и невредим.

Прислонившись к стене, сидел старик. Картазаев был уверен, что мертвый. Но, увидев их, старик дернулся, уставил на них корявый палец и зашелся в приступе неудержимого идиотского смеха.

У смеха открылось дикое эхо, а сам он был абсолютно неуместен. Словно кто-то в полный голос заржал на кладбище.

— Где остальные? — Картазаев встряхнул его, приводя в себя.

Безумный, не прекращая смеха, указал пальцем за угол.

— Указывать пальцем нехорошо, — попенял Картазаев.

Напарники обогнули здание и остановились как вкопанные. Видно жильцы подвала пытались спастись бегством. Многие тащили на себе узлы со скудным скарбом. Гулы не стали отбирать нажитое добро, испарив людей вместе с пожитками. На стене застыли тени с распахнутыми ртами и вскинутыми руками с барахлом.

Мошонкина сдавили спазмы, но не успел он даже облегчить свою пищеварительную систему, как Картазаев увлек его в укрытие.

— Терпи, брат Мошонкин. Там гулы!

На этот раз не показалось. По ушам резануло так, словно при произношении слова "гулы" кто-то врубил бензопилой по металлу.

Когда рассвело, Аркаша Листунов с радостью понял, что зрение вернулось к нему. Он выбрался из щели между зданиями, в которую забрался с вечера и потянулся, выправляя затекшие чресла. Воздух на удивление был свежий, появился ветерок. Аркаша вдыхал кислород полной грудью, когда его тихо тронули за штанину. От неожиданности он отпрянул метра на четыре. Сзади стояла маленькая девочка с бантами больше головы. Она с хитрецой смотрела на него.

— Ты как здесь оказалась? — спросил Аркаша.

Она сосредоточено ковыряла пальцем в носу.

— Когда спрашивают взрослые, дети должны отвечать, — нравоучительно произнес Аркаша.

Девочка вынула палец и вытерла о фартучек когда-то белый, а теперь настолько грязный, весь в грязных разводах, точно его нашли на помойке. И еще. От малышки разило как от бомжа.

— А ты сам откуда здесь взялся, "специалист по порнографии"? — закричала девочка, вперив в него несвежий палец. — Иуда!

Аркаша чисто рефлекторно шагнул к крохе. Он уже почувствовал, что что-то с ней не в порядке. Вернее, все с ней не в порядке.

— Тронешь меня, скажу, что ты хотел меня изнасиловать, — предупредила девочка. — Теперь ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Для начала пройдись голым по улице.

— Я, пожалуй, домой пойду, — опасливо произнес Аркаша, а ведь она укусить может.

— Я кричать буду!

Аркаша попятился, а девочка зашлась:

— Помогите! Этот дяденька трусики с меня снял!

Аркаша кинулся наутек, по пятам преследуемый странной крохой, которая на ходу расписывала совсем уж невыносимые мерзости. Хоть девочка вела себя как взрослая женщина, вернее разговаривала, как взрослая поднаторевшая в жизни шлюха. Но бегала она соответственно физическому возрасту. Так что Листунову без труда удалось от нее оторваться.

Подбегая к родному подъезду, он увидел, что у дома напротив стоит машина с открытым багажником. Спрятаться Аркаша не успел. Из подъезда показался человек в белом халате. Халат был распахнут, и под ним просматривалась форма.

— Етит-вертит, коленца! — воскликнул "врач" пораженно. — Это что за чучело? Ну-ка, бегом сюда! Я с тобой по-хорошему, не бойся, — проговорил он и сунул руку во внутренний карман.

Аркаша прыснул как заяц. Он не помнил, как добрался до дороги. Воздух струился и переливался вдоль трассы. Внезапно замершая машина стремительно взяла с места и со всего маху приложила девчонку с рюкзаком. Девчонка полетела в одну сторону, разорванный рюкзачок в другую. Машина с визгом затормозила, и водитель выскочил:

— Она сама бросилась! Вы подтвердите?

Аркаша замотал головой и стал быстро переходить дорогу.

— А ну стой, "специалист"! — рыкнул водитель. — Как баб в магазине трахать, так он всегда готов, а как за правду постоять, так в кусты!

Откуда не возьмись, дорогу преградила кроха.

— А он еще мне такое показал под трусами! Я готова дать показания в суде и описать все анатомические особенности. Я все запомнила.

Аркаша замотал головой, отгоняя наваждение, все происходящее казалось ему дурным сном. Может, он сошел с ума и лежит в дурке. Это было бы замечательно.

— Поберегись! — раздался истошный крик.

В следующую секунду зависший над киоском трактор рухнул вниз, передавливая его словно тюбик с зубной пастой. Содержимое киоска брызнуло во все стороны.