Артур понял, что события приобретают непривычный для замершего мира характер. Самое жуткое, что Диего уже не переубедить, и надо что-то придумывать самим. Взяв палец, Артур спускался вниз, уже решив Диего его не отдавать. Он еще не знал, что ему скажет, но решение пришло само. Артур был фаталистом, уверенный, что случайностям в жизни не место, и события связаны между собой покрепче наручников. И если что-то и случилось, то надо искать в этом особый смысл.

Артуру было отпущено времени ровно столько, чтобы он успел отойти, после чего дом сложился в клубах серой цементной пыли. Это и был ответ. Кто-то сверху решил, что палец должен остаться у него.

Вторую ночевку Картазаев со спутниками провели в найденной в парке трансформаторной будке. Сначала хотели остаться в зоне застывшего дождя, но сразу выяснилась неприятная особенность. Стоило прижаться к твердой вроде струе и полежать подольше, как бок пропитывался сыростью.

Внутри будки трансформаторы и шины оказались под высоким напряжением, но Манатов, проявив недюжинную смелость и даже безрассудство, взял одну из шин рукой.

— Вибрирует, но током не бьет. Дело в том, что сила тока обратно пропорциональна времени, а так как время равно бесконечности, то имеем тот же эффект, что и с поверхностным натяжением, — пояснил он.

Один из пробитых дугой разрядников давал достаточно света, чтобы в будке не было темно. Манатов не спал, а смотрел на Дину.

— Почему не спите, профессор? — поинтересовался Картазаев.

— Последняя ночь, — проговорил тот, укрывая Дину, раньше Картазаев не замечал за ним подобных сантиментов.

Манатов словно застеснялся своей открытости и пояснил.

— Завтра третьи сутки, после которых нас ждет встреча с неназываемыми. Хоть это и познавательно, но, похоже, это станет нашей последним сильным впечатлением, если мы, конечно, не догоним Диего и не отнимем у него ключ, который поможет нам выбраться отсюда.

На протяжении ночи Манатов неоднократно выходил на улицу. После одного из походов он поманил бодрствующего Картазаева. Тот вышел следом, и профессор указал в сторону пройденной днем зоны с дождем. Струи за это время поредели, стали прозрачными, словно мутное стекло.

За городом разгоралось зарево, располагавшееся приблизительно в том месте, где путники вышли из леса к морю. Черное небо было подсвечено неровным синим светом, в котором мелькали неясные фигуры.

— Неназываемые? — полуутвердительно спросил Картазаев.

— Рано еще. Скорее всего, это наши преследователи.

— Испанцы?!

— Они горят жаждой мести. Найти нас не составит труда. У них полно ищеек навроде карлика.

— Надо будить остальных, — заторопился Картазаев, но был остановлен профессором, указавшим в ту сторону, куда они направлялись.

Там тоже наблюдалось свечение, Правда, имевшее несколько иной характер, нежели уже виденное. В небо был спицей воткнут луч, иногда пульсирующий, но чаще горящий ровно, словно маяк.

— Ну вот, теперь нам ваше изобретение больше не понадобится, — заключил Картазаев.

— Это может быть опасно.

— У вас есть другое решение? Тогда нам надо поторопиться, нас зовут.

Разбудив остальных, продолжили движение. Путники с все более растущим беспокойством смотрели назад, на разгоравшееся зарево. Преследователи уже достигли города, они двигались слишком быстро, используя непонятное средство передвижения, возможно именно этим вызывая некий дисбаланс в замершем городе, который фосфорицировал и протестовал против нарушителей его спокойствия.

По расчетам Картазаева "испанцы" должны были нагнать их не раньше, чем через пару часов. При этом он полагался на то, что преследователи потеряют время на преодоление зоны дождя. Его чаяниям не суждено было сбыться. Преследователям понадобилось не больше четверти часа, чтобы добраться до преграды, после чего они протаранили застывшие струи.

Был хорошо слышен шум мощного мотора, работавшего на пределе тяги. Было непонятно, как "испанцам" удалось завести машину, презрев местные законы, но это объясняло быстроту, с которой они их нагнали.

Беглецы укрылись за кустарником на обочине, и Мошонкин поинтересовался, что он намерен предпринять. При этом в глазах десантника светилась такая уверенность, что Картазаев заранее все просчитал и у него на все припасен единственно верный ответ.

— Испанцев убить. Машину захватить, — сказал Картазаев, и у Мошонкина глаза сделались как два пятирублевика.

Картазаев поспешил свое решение отменить и заменить более щадящим. Он велел сосчитать, сколько всего противников и самое главное, кто ведет машину.

Воющий на форсаже двигатель был уже рядом. Свет фар заметался по крайним застывшим струям и вырвался на свободу.

Это был тяжелый колесный грузовик "Штафф" германского производства. В открытый кузов плотно набились жители разрушенного города. Впереди все четверо испанцев: Глюк, Амарал, Луис и Мигель. Кроме них было еще человек пятнадцать крепких мужиков, вооруженных арбалетами и ножами. В прицепе "Штафф" тащил за собой две легковушки.

В который уже раз Картазаев пожалел, что он не один. Он мог легко проникнуть в одну из прицепленных машин и въехать в рай на чужом горбу. Во время остановки можно было попытаться угнать грузовик, оставив бандитов без транспорта.

Но Картазаев не мог бросить попутчиков, потому что оставшиеся без поддержки профессионала те рисковали остаться здесь навсегда и стать легкой добычей гулов.

Вопреки ожиданиям им так и не удалось рассмотреть, кто находится за рулем. Кабина оказалась плотно занавешена тряпьем землисто серого цвета. Становилось не совсем понятным, как шоферу удавалось рулить, находясь в полностью изолированной кабине.

Бандиты на полном ходу миновали затаившихся беглецов. Еще некоторое время были слышны рев мотора, азартные крики и бренчание прицепов. Преследователи держали путь на "Лесной рай".

Выждав паузу, Картазаев со спутниками продолжили движение.

Вскоре им по настоящему повезло. Дорога делал круг, и путники смогли срезать путь через стройку. Вокруг в кромешной темноте возвышались остроугольные конструкции, баки, трубы, устрашающе торчащая арматура. Земля была испещрена траншеями и ямами. Картазаев, шедший первым, был не раз близок к тому, чтобы пропороть ногу о ржавую железяку, но дело обошлось лопнувшей по шву штаниной. Да Мошонкин один раз упал в нечто, по форме и содержанию напоминающее выгребную яму.

Вся комичность ситуации заключалась в том, что едва путники оставили стройплощадку позади, как "включился" день. Если б на полчасика раньше, то они обошлись бы без многих шишек и синяков.

Пансионат предстал перед ними как на ладони. Грузовик был оставлен бандитами рядом с пандусом. Вокруг не было заметно сторожей, но Картазаев, справедливо решив, что бандиты могли наблюдать из окон "Лесного рая", повел своих людей, укрываясь в лесополосе, тянущейся вдоль дороги.

Его мучил вопрос, почему бандиты не оставили часового. Может, это ловушка? Оставив спутников в кустах, полковник дополз до машины. Никто не кинулся на него из кузова, и никто не выстрелил сквозь выбитые окна пансионата. Кабина была по-прежнему завешена тряпкой, уже потом он понял, что не все, что смотрится как тряпка, она и есть.

Спутники увидели призывные жесты командира и короткими перебежками торопливо преодолели расстояние до "Штаффа".

— Угоним машину? Я могу за водителя, — предложил Мошонкин с загоревшимися глазами.

— Водитель в кабине, — спокойно проговорил полковник, и лишь легкая бледность говорила о том, что он говорит не всю правду.

Мошонкин открыл дверь и обмер. То, что они ошибочно приняли за развешенные повсюду тряпки, было раздувшимся до неприличия человеческим телом. Обильные телеса заняли кабину целиком, даже в узком пространстве под приборным щитком было втиснуто деформированное тело. Самое кошмарное произошло с лицом. Теперь оно занимало все ветровое стекло, и глаза были разнесены по разные края кабины. И весь этот студень жил. Глаза елозили по стеклу, и двигался рот, похожий на разошедшийся метровый шов. Мошонкину стало плохо даже быстрее, чем Дине.