— Врешь, и я тебе могу логично это доказать, — спокойно произнес Картазаев.

— Не надо мне ничего доказывать, — грубо оборвал его Леонард и внезапно стремглав прошмыгнул мимо Картазаев.

Не меняя положения, тот схватил карлика за шкирку и чувствительным тычком вернул обратно.

— Во-первых, что значит, заблудился? — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Это не джунгли, а ты не похож на зеленого новичка. И ты следил за нами.

— Я боялся подойти.

— Боялся подойти и шел за нами квартал это разные вещи, согласись. Я даже допускаю, что ты дожидался нас специально. Ну не нас конкретно, а тех, кто придет тем же путем. Те, кто попадают в этот город, они же попадают все одинаково: из-под небоскреба внутри горы. Не так ли?

— Ничего не скажу, — угрюмо пообещал карлик.

— А я у тебя ничего и не спрашиваю, — притворно удивился Картазаев. — Ты сейчас поведешь нас к своему хозяину, к тому, кто тебя приставил следить за вновь прибывающими гостями.

— А если я откажусь? — поинтересовался карлик.

— А это видел? — Мошонкин приставил к его носу заскорузлый кулак.

— Без грубости, — одернул его Картазаев, а карлику вежливо сказал. — В таком случае, мы тебя повесим. Но когда мы доберемся до твоего хозяина, город не настолько большой, чтобы мы его, в конце концов, не нашли, я расскажу ему о твоем героическом поступке.

Картазаев демонстративно напился принесенной водой, он подумал, что влага должна здесь цениться и угадал.

— Дай! — протянул карлик руку.

— Далеко идти?

— Четыре квартала, — карлик взял тару и пил, пока потерявший терпение Мошонкин не отнял ее. — Ваша взяла, — вздохнул карлик.

Они спустились, и карлик повел их. Оказалось, до этого они двигались совсем не в том направлении.

— Много здесь народу живет? — поинтересовался Картазаев.

— Целый дом! — с гордостью сообщил Леонард.

— Извини за нескромность, но они все, такие как ты?

— Такой как я один! Остальные вполне обыкновенные людишки, — и Леонард сразу поправился. — Исключая, конечно, досточтимого Глюка и его верных сподручных.

— Кто это?

— Гений, который сплотил вокруг себя коллектив. При нем мы почувствовали себя увереннее. Люди стали исчезать гораздо реже, и то только тот, кто не слушает досточтимого Глюка.

— Как ты сюда попал?

— Я здесь родился.

— Мы ищем одного парня, вернее трех парней. У одного из них пол-лица парализовано. Они должны были прибыть перед нашим приходом. Три парня и девушка.

— Девушка? — Леонард развеселился.

— Что тебя так рассмешило? — удивился Картазаев.

— А что это?

— Ты что никогда не видел девушек?

— Почему не видел? Те, кто пришел также как вы, иногда рисуют их углем на стенах. Но художники из них никакие. Особенно, они стараются, малюя низ живота. Стараются как лучше, а получается все черно как задница негра ночью.

— У вас и негры есть? — спросил Мошонкин.

— А как же?

— Негры есть, а баб нету!

— Не вижу взаимосвязи, — подчеркнул Леонард.

— Ты говоришь как образованный человек, а говорил, что родился здесь.

— У нас учителя есть. Они учат детей писать и читать.

— Опа! — сказал Мошонкин. — Как же ты родился здесь, если у вас женщин нет?

— Это вещи невзаимосвязанные, — философски заметил Леонард. — Меня в развалинах нашли, так же как и остальных детей.

— Кто же вас подбрасывает?

— Этот вопрос у нас не задают. Если не хотите неприятностей, лучше и не спрашивайте. А то народ у нас разный есть. Мало ли.

— А что вы едите? — напрягшись, спросил Мошонкин.

— Мы пришли, — вместо ответа сказал Леонард.

Картазаев с Мошонкиным остановились, а Леонард, вырвавшись вперед, засеменил к десятиэтажному панельному дому. В доме не было крыши, он зиял пустыми глазницами окон, за которыми не замечалось никаких признаков обустройства. Загадка открылась быстро. Леонард спрыгнул в приямок и открыл дверь в подвал.

— Ждите здесь! — велел он и скрылся.

— А говорил целый дом, — разочарованно протянул Мошонкин.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять открылась дверь, выпуская наружу целую делегацию: несколько любопытных детишек в лохмотьях, пара стариков да несколько взрослых разных возрастов. Из группы сразу отделились четверо спортивного вида парней, чем-то похожих на испанских футболистов: чернобровые, симпатичные и здоровые, словно жеребцы производители. Они были в трусах и майках, которые не скрывали вздувшихся мускулов на ногах и мощных грудных клеток. "Испанцы" носили длинные, зачесанные назад волосы. Лица у всех четверых были ухожены и сыты. Леонард подобострастно приблизился к парню, волосы которого были длиннее, чем у всех остальных, до плеч, и прихвачены лоскутом, и указал на пришедших:

— Глюк, это новенькие. Они искали тебя.

Глюк ощерился и с отвращением пихнул карлика от себя. Тот свалился в пыль и засеменил в воздухе кривыми ножками, пытаясь встать. Никто не пошевелился, чтобы помочь бедняге. Мошонкин шагнул вперед, но был остановлен Картазаевым.

— Назад, — тихо сказал он. — Мы не знаем сколько их.

Один из "испанцев" лениво предложил:

— Глюк, а давай оставим их снаружи на ночь, чтобы космачи полакомились их вонючим мясом.

— Мы лучше бросим их в болото! — предложил второй. — Из топи останутся торчать только их головы, а болотные пиявки устроят норы у них в задницах, откладывая яйца.

— Грубые вы, — сказал Мошонкин. — Мы можем и обидеться.

Он попытался шевельнуть мускулатурой. В ответ "испанцы" достали оружие. У троих были настоящие ножи. У Глюка арбалет с оттянутой тетивой и вложенным болтом. Картазаев поспешил вмешаться и разрядить накаленную обстановку.

— Зачем так? — миролюбиво произнес он. — Мы можем быть вам полезными.

— А что у вас есть? — спросил Глюк зычным уверенным голосом.

— Спички, вы можете развести ими костер.

— Мы знаем, что такое спички. И нам совсем необязательно просить у вас разрешения, чтобы забрать их у вас. Амарал, возьми их.

Один из двинувшихся с решительным видом парней был остановлен жестом Картазаева. Он вынул коробок из кармана, запалил спичку и попытался вставить ее обратно.

— Могут ведь все сгореть, — с невинным видом сообщил он.

С Глюка разом слезла вся спесь. Картазаев был знаком с таким типом людей.

— Пошутить нельзя? — сказал главарь. — Давай сюда спички, а ты, Амарал, покажи новичкам, где они могут переночевать.

— Музыкант недавно помер, — предложил Амарал.

— А что с ним? Он же не болел.

— Не сдал дневную находку, и мы его наказали согласно закону. А закон у нас только один-за неподчинение смерть на месте.

— Закон суровый, а что делать? — Глюк делано вздохнул. — Музыкант пользовался нашей защитой, но отплатил черной неблагодарностью. Но он спал слишком в хорошем месте, и оно будет слишком жирно для новичков. Я еще не знаю, оставлю ли их на завтрашнюю ночь, а ты им предлагаешь комнату почти в центре дома. Ты им с краю что-нибудь. Где холоднее и всю ночь слышно, как космачи скребутся по стенам. К Анвару-водоносу его подсели.

— Так он же заразный.

— Зараза к заразе не липнет.

Амарал подошел, взял спички и быстрым движение выхватил у зазевавшегося Мошонкина фляжку с водой.

— Тут все общее, — заявил он в ответ на протесты Василия, ухмыльнувшись, но глаза были злые и колючие, словно два буравчика.

Вслед за Амаралом они спустились по облупившимся ступенькам вниз. Подвал оказался поделен на множество секторов, располагавшихся по обе стороны от узкого коридора. Потолок был низкий, так что Картазаеву и в особенности высокорослому Амаралу приходилось пригибать голову. Мошонкин при его невеликом росте прошел не нагибаясь. Но десантника подстерегала другая напасть: коридор через равные промежутки перегораживали высокие переборки, о которые Василий каждый раз с проклятиями спотыкался. Воздух был донельзя сперт и настоян на ароматах людей, которые никогда не мылись, к тому же невесть что ели и не считали нужным сдерживать рвущиеся наружу сопутствующие газы. На стенах висели чадящие факелы, добавляющие к уже существующей атмосфере угарный газ вперемежку с дымом, режущим глаз.