— Никто Трехзонье еще не проходил. Гиблые это места. Люди здесь пропадают. Но у нас Санта счастливчик, — заметил Свин. — Нам повезет.

Санта-счастливчик, я — Везунчик, подумал Картазаев. Как бы не было перебора.

Посоветовав всем держаться вместе, он пошел к лестнице. Поднявшись на пару этажей, попал в книгохранилище, заставленное битком набитыми стеллажами. Стеллажи высились не менее чем на три метра в высоту, образовывая настоящий лабиринт, в котором легко можно было заблудиться.

Картазаев двинулся дальше, держась общего направления к центру зала.

Ради интереса, глянув на полки, обнаружил, что они заставлены книгами лишь одного автора. Слов нет, Вениаминов великий писатель. Писать, судя по всему, умеет. У Картазаева не вызывало сомнения и другое утверждение, а именно то, что сей автор оказал разрушительное влияние на всю современную отечественную литературу, испортив столько бумаги сразу.

Внезапно Картазаев услышал голоса и настороженно замер. Разговаривали за соседней полкой. Он узнал говоривших. Ничего сложного в этом не было, ведь у них было всего две девушки. Похоже, красавицы сорились.

Картазаев приподнял один том и заглянул в щель.

— Почему ты меня избегаешь, Калерия? — спросила Брун.

— Я не понимаю, о чем ты?

— Я поехала с этими неотесанными мужланами исключительно из-за тебя, любовь моя. Из-за тебя я готова терпеть всех этих ужасных людей. Ты вспомни, как нам было хорошо.

— Мне нечего вспоминать. Ты что-то путаешь.

Картазаеву почудилось в голосе девушки непритворное удивление. В таком случае она была хорошей актрисой. Картазаев чудесно помнил обеих обнаженных женщин. Они были вместе. Или нет?

Какая-то мысль промелькнула у него. Тень некоего сомнения. Но в осмысленную форму облечься не успело, потому что события в соседнем ряду принимали драматический оборот.

Когда Калерия хотела пройти мимо, Брун схватила ее за руку и попыталась привлечь к себе. Калерия уперлась руками ей в обширные груди, вызвав у красавицы сладострастный стон.

— Еще, — простонала она.

В этот момент Картазаев понял, что он не является единственным свидетелем, потому что из-за соседней полки раздался сварливый голос Мики, который должно быть следил за женщинами в силу естественного влечения.

— Девочки, — сладко, как, наверное, ему казалось, просипел он. — Если вы задержитесь обе, я кое-что просуну вам между книг.

Девицы как одна взвизгнули от неожиданности и были таковы.

Картазаев сплюнул и продолжил путь, всего через несколько минут выйдя на свободный пятачок, в центре которого расположился добротный стол архивариуса. Наскоро обыскав его, он не нашел ничего интересного, если бы не одно но. Мазнув по поверхности стола пальцем, он не нашел следов пыли. Интересное кино, подумал он. Здесь могут водиться тигры.

Несколько поставленных впритык шкафов отгораживали архивариусу непроницаемый для посторонних глаз уголок, и Картазаев заглянул внутрь. Там стояла тахта, и к тыльной стороне шкафа был прикручен патрон с тускло светящей лампой.

Бог его знает, сколько она светила тут в полном одиночестве в огромном пустующем здании.

Впрочем, насчет последнего утверждения у Картазаева вскоре возникли сомнения. В тупике за киндейкой архивариуса имелась дверь с висящим на ручке отомкнутым навесным никелированным замочком. У Картазаева сложилось ощущение на грани с уверенностью, что он уловил его слабые остаточные колебания.

Возможно, он перестал качаться за мгновение, как он бросил на него взгляд. Возможно, он сошел с ума. Все возможно.

Картазаев подошел и осторожно качнул замок вновь, любуясь на то, как скоро он замрет. Выходило, что незнакомый друг книжек слинял со своего места буквально за пару секунд до его появления.

Дулом же пистолета Картазаев приоткрыл дверь. За ней оказался зал не меньше того, который он преодолел, но не это заинтересовало его. Совсем рядом, между двумя стеллажами с дорогим и любимым Вениаминовым, он увидел компьютер.

Экран его не был безнадежно черным, а имел приятный зеленый оттенок с бегущей строкой со словами "Люблю. Жду. Надеюсь". Уж не меня ли, подумал Картазаев.

Он оглядел новый зал, насколько это допускали высоченные стеллажи, и подсел к дисплею, угнездив пистолет рядом с клавиатурой. Давненько не брал я в руки шашек, подумал он, набирая первый аккорд.

Поначалу не было ничего интересного. Паутина предложила ему несколько сайтов с русским порно, но он сразу отмел эти, безусловно, заслуживающие уважения файлы.

Он вошел в поисковую систему и набрал ключевое слово "Вольд". И сразу понял, что поступил некорректно по отношению к железяке, потому что экран перечеркнула гневная запись: "На связи админ. Если клиент "Тайфун" впредь допустит нечто подобное, будет забанен".

Прочитав тираду, Картазаев лишь помотал головой.

Он подумал немного и ввел новое слово. "Обервальд". Картазаев замер в ожидании очередной отповеди, но на этот раз техника смилостивилась к нему, хотя он этого и не заслуживал.

На экран стала неспешно грузиться замысловатая схема, изображавшая сложную структуру Обервальда. После беглого прочтения Картазаев понял, что речь о военизированном лагере. Только он не понял добровольном или концентрационном. Или добровольно-концентрационном?

Курсанты Обервальда были поделены на взводы, а сам лагерь охранялся и имел систему КПП.

Так же не было информации, функционирует ли лагерь в настоящее время. Если нет, то, что сейчас происходит на его территории. Куда делись все эти головорезы?

Кстати о головорезах.

Картазаев поочередно ввел в поисковик имена и клички всех своих попутчиков. Компьютер опознал только одного.

Оба-на.

Картазаев поизучал лицо на высветившемся снимке и решил, что оно, в общем- то, и не сильно изменилось. Во всяком Свин не похудел с тех пор. Круглое лицо, заплывшие глазки.

12-й взвод Обервальда. Что-то Картазаев не помнил, чтобы парень хвастался этим.

Он высветил еще пару фоток курсантов Обервальда. Все они были толсты до невозможности, и глаза их хитро выглядывали из-под складок жира.

Похоже, как если бы людей специально откармливали. Для чего? Что с ними собирались делать потом?

Картазаев не успел додумать свою мысль до логического и не совсем лицеприятного завершения, вынужден был прерваться для того, чтобы подхватить пистолет и направить на ближайший стеллаж, за которым угадывалось чужое присутствие.

— Выходи! — велел он. — Не то нажму на курок, никакой Вениаминов тебя не спасет.

Вообще-то, он надеялся, что там окажется кто-то из своих, но из-за стеллажа опасливо показался интереснейший субъект. Это был дедок в грязной спортивной куртке с трясущейся и седой, словно у луня головой.

— Не шуткуй с орудием, — предостерег он. — Один я.

Картазаев убедился, что дедок говорит правду, поставил пистолет на предохранитель и сунул в карман.

— Ну, подходи, Тайфун, — сказал он почти весело.

— Откель меня знаешь? — подозрительно спросил дед, и глаза его недобро полыхнули, но Картазаев не испугался.

— Имя у тебя на куртке написано, чудило, — пояснил он.

Действительно, всю спину деда пересекала надпись "Тайфун 1200".И почему-то "Загора".

— Тогда ладно, живи, — подобрел дед.

— И на том спасибо.

Тайфун ощерил мелкие острые зубы.

— И вправду ничего видать обо мне не слыхал, человече.

— Ничего, — честно признал Картазаев. — Ты здесь сторожем будешь?

— Навроде того.

Дедок проворно уселся на соседний стул. У Картазаева возникло нехорошее чувство, что секундой раньше никакого стула рядом не было.

Находиться вблизи деда было нелегко. От него веяло таким выдающимся ароматом, словно он долгое время жил в овечьем загоне. Да и курил дед, похоже, всякую дрянь навроде адской смеси из сушеного навоза и старых шин.

— Чем обязан гостю? — спросил дед и с хитрым прищуром глянул на него, словно знал все наперед, что он тут начнет врать.