В убитом было больше центнера мяса, но крысолов разом потерял к нему интерес, едва он умер. Тварь отряхнулась и застенчиво, бочком двинулась к женщинам.

Женщины с визгом шарахнулись в сторону, и крысолов прыгнул. Но в момент толчка ноги его угодили на скользнувший коврик, и он промахнулся. В полете зацепил когтями софу и разодрал до самого пола.

Приземлившись у противоположной стены, он опрокинулся на бок, но никому из находившихся в комнате людей не пришло даже в голову воспользоваться этим и убежать. Крысолов поднялся, уставился в направлении женщин, которых теперь от него ничего не отделяло, и вновь присел на задние лапы.

Женщины даже не кричали, они цеплялись друг за друга, ничего не соображая от страха. Крысолов, не торопясь, выбирал в кого ему вцепиться первую.

В этот трагический момент в комнату, грохоча ботинками, вбежал Картазаев. Крысолов оглянулся на новую мишень, пригнул голову к самой земле и издал утробный рык. Потом стал угрожающе драть пол, оставляя глубокие следы.

Картазаев подхватил пуфик и кинул в него — и едва не прозевал смертельный прыжок, потому что крысолов, воспользовавшись тем, что летящий пуфик на какое-то время закрыл его и ограничил человеку видимость, сам прыгнул. Картазаев увидел оскаленную морду уже на расстоянии вытянутой руки от себя и едва успел нажать пяткой потайную кнопку на подошве.

Пороховой заряд разорвал ботинок надвое и вытолкнул из себя десятисантиметровое стальное лезвие. Крысолов с ходу напоролся на него, и недюжинной ударной силой его отшвырнуло обратно.

Картазаев в очередной раз поразился сообразительности и ловкости твари. Мало того, что крысолов блестяще воспользовался летящим в него пуфиком, чтобы скрыть за ним свой маневр, так он умудрился таким манером извернуться в воздухе, что выпущенное практически в упор лезвие не убило его наповал, а лишь ранило.

Пронзительный визг огласил комнату, когда ногу твари намертво пришпилило к массивному трюмо. Крысолов дернулся, уронил тумбу на пол и вновь побежал на людей, с грохотом волоча тяжелую вещь за собой. Если балласт и уменьшил скорость его передвижения, то не намного.

— Бежим! — крикнул Картазаев, но ему понадобилось некоторое время, чтобы вытолкнуть обеих женщин в коридор и присоединить к ним Мику, который двигался как сомнамбула и все время норовил спрятаться за одним из настенных ковров.

Картазаеву удалось задвинуть щеколду до того момента, как крысолов врезался в дверь. От тяжелого удара дверь затрещала, но выдержала.

Не успели они перевести дух, как со стороны бара раздался оглушительный крик, исторгаемый из нескольких десяток глоток одновременно. Неизвестно, чем это было вызвано, но Картазаев в настоящий момент меньше всего хотел это узнать.

Он подтолкнул обеих женщин, которые по-прежнему были неодеты, в сторону запасного выхода, а Мику просто потащил за руку. Не успели они сделать и нескольких шагов, как дверь в бар с протяжным скрипом приоткрылась, и в коридор, опасливо принюхиваясь, вылез крысолов.

Картазаев поначалу решил, что раненой им твари непостижимым образом удалось выбраться из комнаты, но тут вслед за первой непрошеной гостьей в коридор выбежала вторая, третья, четвертая. Немая сцена длилась недолго, и более десятка тварей устремились за людьми, цокая когтями по полу.

Теперь никого не надо было подгонять, но было понятно, что до заветного выхода люди добраться уже не успеют.

Когда Картазаев обернулся, то в каждой руке у него было по пистолету, и он стал садить в крыс пулю за пулей.

Первый ряд тварей упал как подкошенный. Удивительно быстро иссяк боезапас. За свою жизнь Картазаеву пришлось принять не один бой, и с патронами всегда происходила такая штука.

Он уронил пустые обоймы на пол и стал судорожно искать по карманам запасные. Ему казалось, что кто-то посторонний наблюдает, как, перепрыгивая через убитых сородичей, на него несутся рычащие обозленные твари.

Лишившись одного ногтя, ему удалось вытащить из сделавшейся слишком тесной разгрузки новую обойму и вставить. Когда он вновь открыл огонь, результаты оказались еще более плачевными. Крыса, в которую угодило три или четыре заряда, продолжала бежать, как ни в чем не бывало. Ей оставалось всего два хороших прыжка, но именно она его и спасла.

Из ран твари бил шлейф черной крови, и привлеченные ее запахом, на крысу кинулись сородичи, бежавшие следом. Они разорвали ее на куски, и в коридоре возникла толчея, связанная с дележом.

Люди, наконец, смогли без помех добраться до выхода, а там и до машины.

Картазаев втолкнул внутрь Брун, Мику и оглянулся в поисках Калерии. Девушки нигде не было видно.

— Калерия, ты где? — в отчаянии крикнул он.

— Я здесь, — раздался голос уже из машины, и Картазаев с облегчением забрался следом.

Они мчались по многочисленным закоулкам, и Картазаеву с трудом удавалось уворачиваться от мечущихся в панике полуодетых людей. Повсюду гремели выстрелы, и лежали на тротуарах трупы.

— Вывели, называется, крысолова! — Мика сделал попытку сплюнуть, но в переполненной машине это сделать было негде. — Они же сами расплодились!

В одном месте тварь кинулась даже на машину, и когти с противным скрипом процарапали боковину.

— Не останавливайся, — взмолилась Калерия.

Картазаев и не собирался этого делать. Соскользнувшая тварь опрокинулась на дорогу, показав розовый живот.

Они выбрались из узких улочек и ехали по проспекту, когда еще одна крупная тварь выбежала им наперерез и, презрев закон самосохранения, нырнула под кузов. Машину тряхануло, и сразу запахло бензином.

— Бензопровод перекусила, — пояснил Картазаев на вопрошающий взгляд Санты.

— Сможешь починить?

— Попробую. Надо остановиться.

— Здесь нельзя останавливаться.

Опять начало темнеть. Сколько же здесь день? 3–4 часа от силы, недоумевал Картазаев. И ночь явно длиннее.

Они тянули с остановкой, сколько могли. Бензин продолжал вытекать, и вскоре стрелка уровня топлива уверенно установилась на ноль. Мотор зачихал.

На исходе топлива машина подъехала к обширному архитектурному сооружению.

— Давай в рейхстаг! — сказал Свин. — Там укрыться можно до утра.

Картазаев понял, что они находятся во второй зоне, которую собирались форсировать с ходу, но теперь это вряд ли бы получилось.

Рейхстагом Свин обозвал то, что в обычном мире являлось Домом Техники. Картазаев помнил это здание шикарным, похожим на белоснежный океанский лайнер, пришвартовавшийся между двумя проспектами. В центре Дома возвышалась четырехэтажная башня из стекла и бетона, чем-то напоминающая стартовый комплекс в Плисецке.

В Вольде Дом Техники действительно напоминал руины рейсхканцелярии. Стены в обшарпанной штукатурке, местами зияют черные провалы. В упомянутой башне нет ни одного целого стекла, а окна закрыты фанерными щитами и листами железа.

Кругом грязь, мусор, следы былых пожарищ.

Когда машина на последних каплях бензина въехала на пандус, работа изголодавшегося по топливу мотора была почти неслышна. В свете фар между куч искуроченной арматуры мелькнула кем-то предусмотрительно проделанная дыра в витрине. Машина, уже шедшая накатом, чудом вписалась в нее и покатилась по мраморному полу внутреннего зала.

И в этот момент мотор заглох окончательно.

Внутри горело несколько ламп. Картазаев поспешил закрыть дыру картонными и фанерными листами, а то они смотрелись как на сцене Большого театра.

Планировка внутри была мудреная. Два коридора под прямыми углами, полураскуроченный гардероб, витражный вход в бар, вдали винтовая лестница.

Картазаев залез под машину и вскоре вылез обратно с перекушенной крысой трубкой. Без паяльника здесь было делать нечего. Он сомневался, что таковой отыщется в очаге культуры.

Подростки, сгрудившись тесной кучкой, точно воробьи, опасливо переговаривались, упоминая третью зону, носящую имя Обервальд. А там и до Дворца рукой подать!