От боли покрылась потом, мой взгляд упал на неё, я с силой закусила губу, сдерживая всхлипывания, вырывающиеся из моего горла:

— А…

Девушка сжала телефон в руках, от досады топая ногой, потом вновь подождала десять секунд:

— Ответь на звонок, быстро возьми трубку!

Однако результат был прежним, никто не ответил. Мобильный автоматически прервал вызов, она обернулась, обеими руками ухватившись за опорную поддержку на каталке, посмотрела в мои глаза с извинением и сочувствием:

— Когда свяжусь с ним, в тот же момент велю ему поскорее приехать. Будь спокойна, нужно продолжить.

Договорив, она похлопала меня по руке, утешая, вслед за тем подняла голову и кивнула врачу, тот моментально сознательно толкнул меня внутрь. Профессор Лаврентьев сказал, что по состоянию здоровья я смогу перенести естественные роды, ведь я знаю, что детей лучше рождать естественным путём, а не методом кесарева сечения ради их здоровья. Когда врач поинтересовался этим, я без колебаний кивнула.

Пережила потерю первого ребёнка по причине допущенной ошибки во время естественных родов. Несмотря на то, что от боли пару раз теряла сознание, по-прежнему не находила её невыносимой, сцепила зубы и терпела пару часов. В конце концов я столкнулась с проблемой физического истощения, ни Руслана, ни Давида рядом не было, потому я не могла больше аккумулировать силы.

— Тужьтесь, не сдавайтесь, первый ребёнок вот-вот родится…

Слова врача словно стали допингом, я намертво вцепилась в простыню, крепко прикусывая губу. Боль от тазовых костей, которые словно кто-то раздробил, рассеялась по всему телу, я усилила нажим зубов на губу, отчего по рту распространился сладковатый привкус крови. Наконец-то в это же время в родильной палате раздался такой долгожданный плач новорожденного, который прекраснее звуков природы, такой трогательный и звучный. Я ощутила полноценное облегчение, задыхаясь, дышала большими глотками, до моих ушей донёсся голос медсестры, проникнутый улыбкой:

— Это мальчик, немного худенький, но здоровый, посмотрите!

Я прищурила глаза и повернулась, чтобы посмотреть на него. Я слышала о том, что недоношенные дети худые, их кожа желтоватая, они очень некрасивые, однако мой сын совсем не был уродливым

Его нос был похож на нос Руслана, очень характерный. Медсестра не выдержала и похвалила:

— Редко увидишь такого красивого малыша.

Я поджала губы с улыбкой, словно только что перенесённые страдания не стоят и упоминания.

— Отнесите ребёнка в инкубатор, не рассеивайте внимание роженицы, в чреве ещё один ребёнок! – напомнил доктор, а медсестра поторопилась унести ребёнка.

Вновь пройдя через врата ада, наконец-то через полчаса, провозглашая о рождении новой жизни плач снова огласил комнату.

— Поздравляю, Эмилия, у Вас родилась девочка, теперь у вас полная гармония, есть и сын, и дочь!

Силы мои окончательно покинули меня, за секунду до того, как я потеряла сознание, смогла разглядеть детское личико. Оно было такое пухлое, дочка оказалась удачливее брата.

***

Пришла в сознание уже на следующий день. Окно было открыто, лучи зимнего солнца косо освещали комнату, отчего внутри всё казалось немного унылым. На мгновение всё показалось сном, а потом я постепенно вернулась в сознание. Марина всё время ожидала рядом, Анна тоже находилась здесь, увидев, что я открыла глаза они обе приблизились ко мне:

— Мила, ты очнулась.

Я, не открывая рта, немощно посмотрела на Кирову. Та опустила взгляд, выражение лица у неё было удручённым:

— Руслан не выходит на связь.

Не знаю почему в моей душе ощущалась пустота, я совсем раскисла.

— Госпожа Афанасьева, выпейте воды, – издалека подошла медсестра.

Вчера я совсем ничего не ела, пережила роды и целую ночь покоя, желудок был пуст, позволила ей заботливо напоить меня половиной стакана. Прислонилась к изголовью кровати, окинула взглядом комнату, а не увидев детей обернулась и спросила у подруг:

— А где малыши?

— Побоялись, что будут беспокоить тебя криком, потому велели служанке отнести их детскую, – ответила Марина.

— Велите принести их, – в конце концов, видела их один раз, потому уже соскучилась, кровные узы нельзя ни увидеть, ни потрогать, но они всегда касаются струн души.

— Идите и принесите, – она обернулась и отдала приказ медсестре.

Та ненадолго вышла, а затем вернулась с другой медсестрой тоже с ребёнком на руках. Аня помогла мне принять сидячее положение, затем забрала ребёнка из рук медсестры и передала мне.

Когда ребёнка принесли, тот ещё плакал, а когда оказался в руках у подруги, а потом у меня внезапно шуметь перестал.

Он развёл маленькие ручки и его тёмные глазёнки с любопытством взирали на окружающий мир из пелёнок. Дышал он очень жадно, нос его был немного впалый, а личико пухлое… Мальчик словно немного разнился с моим первым впечатлением от него. Анна держала другого ребёнка с улыбкой пошутив:

— Мила, а она больше Любаши и Феди, может сосватаешь её за моего сына?

Мне кратковременно не хотелось думать об этом, я просто положила ребёнка с рук на кровать, немного раскрыв пелёнки и тщательно оглядела его лицо. Чем дольше смотрела, тем сильнее не могла разглядеть никакого сходства с моими и мужа чертами лица. Меня охватило вездесущее чувство, словно я рухнула в пропасть. Долгое время спустя убрала руку и подняла своё побледневшее лицо на Аню:

— Это не мой сын.

— Эми, что с тобой, это твой ребёнок. Врач с медсёстрами всё время приглядывали за ними, – Марина подошла и подняла ребёнка с кровати.

Я не успела всё тщательно обдумать, из последних сил поднялась с постели, отобрала ребёнка из рук Анны, откинула пелёнку и серьёзно посмотрела на лицо малышки. Увидев пухлое личико девочки, я побелела как простыня. Воспоминания не обманывают, у дочери пухлое личико, а у сына худое и очень высокая переносица, однако ребёнка в руках Марины очевидно подменили.

— Мила! Ты только родила, ты не можешь вставать с постели, у тебя может случиться приступ из-за родовых травм, быстрее ложись! – девушка подошла с ребёнком, чтобы потянуть меня к постели.

Анна тоже подошла и принялась уговаривать:

— Эмилия, не шути со здоровьем, возможно, тебя память подвела?

Быть не может, сына и дочь запомнила чётко, ошибка невозможна. В этот момент снизу донёсся шум скандала:

— Я всё видела! Укравший ребёнка человек вошёл в двери этого дома, у вас мой сын, я непременно заявлю в полицию, даже не мечтайте добиться своего!

Я не успела подумать, в одной лишь тонкой ночной рубашке бросилась вниз. Ход дела внизу был предельно ясен, у вломившейся женщины человек вчера украл из больницы сына. Последним местом, где видели исчезнувшего киднеппера, оказался сад на заднем дворе дома Афанасьевых.

.

После того, как я остановилась, Марина и Анна с ребенком на руках последовали за мной. Увидев дитя, они заволновались еще сильнее.

— Где ребенок! Верни его нам!

Обернувшись, я взяла младенца из рук Кировой и спросила стоявшую впереди девушку:

— Какие у тебя доказательства того, что он твой?

Анна, вероятно, полагая, что со мной что-то не так, сделала шаг вперед и пихнула меня локтем:

— Ты в порядке?

Я нахмурилась и покачала головой, давая ей знак успокоиться.

— На правой ножке моего сына есть родимое пятно, я не могу ошибаться! – Девушка хоть и выглядела слабой, однако тон ее звучал злобно.

Изменив позу и крепко обхватив дитя, я подняла пеленку, закрывавшую его ножки, и, сжав эти еще несколько синие конечности, действительно увидела родимое пятно, о котором говорила девушка. Анна и Марина также приблизились и, рассмотрев это место, в один голос удивленно сказали:

— Как такое может быть? Невозможно…

Я глубоко вздохнула и дрожащими руками вернула ребенка, сказав:

— Подойди и забери его.

Телохранители, услышав мои слова, отпустили девушку, и та, взяв младенца, плача и смеясь заявила: