Но все-таки очевидно, что все это было бесполезным, ведь я никак не могла зайти, поэтому нужно думать об ином способе. Только лишь в каком-то одном помещении на первом этаже горел свет, и я, сделав круг, обнаружила, что это самое место, скорее всего, является заводским кабинетом.

— Да он скоро до смерти замерзнет. А если не подпишет, то как быть? – я спряталась за стеной, пока двое каких-то вышедших мужчин переговаривались друг с другом.

— Ну, спросим сначала у начальства. Если он умрет, то, думаю, и задание провалится.

Услышав их разговор, в мое сердце упал тяжелейший камень. Руслан заперт ими в морозильной камере? Посмотрев на вышедших, я передвинулась и прошмыгнула на первый этаж. К счастью, они болтали и не заметили меня.

Первый этаж вроде как является складом. Тут лежит просто-напросто куча вещей похожих на какие-то товары. Украдкой пройдя круг, я не нашла морозильника, из-за чего мне стало тревожно, и я невольно проговорила в микрофон:

— Георгий Валентинович, Руслан, кажется, заперт ими в морозильной камере. Но я не могу ее отыскать!

Мужчина ответил:

— Это химзавод, поэтому морозильная комната не должна быть очень большой. Обычно она находится у задней стены. Найдите лестницу и посмотрите, есть ли на лестничном проеме какой-либо новый вход.

Кивнув, блуждая долгое время, я наконец-то отыскала лестничный проем. Как, собственно, и сказал Георгий Валентинович, там был расположен еще один новый вход, но он, похоже, охранялся кем-то внутри. Я спряталась и посмотрела – в карауле находился лишь один, и он, похоже, дремал.

Морозильная камера как раз располагалась рядом. Я тихонько пробралась к ней и, к счастью, она оказалась не заперта. Я отодвинула дверцу морозильной камеры и, как и сказал Жданов, она оказался отнюдь не большой. А после я увидела Руслана, что сидел в углу камеры, обхватив себя руками. Я застыла, а после, не раздумывая, ворвалась туда. Температура внутри ощущалась примерно на уровне нуля. Не сказать, что температура была прям ниже, чем в холодильнике, но человек все равно не выдержал бы долгого нахождения там.

Не знаю, как долго мой муж пробыл внутри камеры, но его тело уже несколько окоченело, а лоб был холоден словно льдина. Он вот-вот уже потеряет сознание.

.

— Руслан, это я, очнись! Не засыпай, не смей засыпать! – стянув с себя пальто, я накинула его на мужа, плотно обмотав его, чтобы хоть как-то согреть.

Однако мужчина никак не отреагировал. Я попыталась поднять его, но он, похоже, был без сознания, из-за чего никак не мог пойти со мной. Я, повернувшись к нему спиной, двинулась в сторону двери морозильной камеры и сказала в микрофон:

— Георгий Валентинович, я нашла морозильную камеру, Руслан в ней! Он без сознания, приходите быстрее сюда!

«Бабах!». Вдруг дверь камеры вновь захлопнулась, из-за чего я замерла, а затем резко поняла, что что-то не так... Температура в морозильной камере внезапно снизилась. Меня тут же охватил пробирающий до костей холод. Ледяной мороз насквозь пронзил меня и чуть ли не разъедал.

Обнимая Руслана, я снова и снова говорила в микрофон, но сигнал оборвался, из-за чего я никак не могла связаться со Ждановым.

Тело мужа становилось все холоднее и холоднее, и он, казалось, уже начал застывать. Я, непрерывно твердя, обняла его:

— Руслан, не засыпай! Это я, Мила! Я нашла тебя... Не засыпай, иначе я разозлюсь! Ни в коем случае не засыпай!

В момент инфернального страха человек обычно не может контролировать свой разум. Я снова и снова повторяла те слова Руслану, вот только он в ответ мне не промолвил ни слова. Мне было холодно и тревожно.

Меня вместе с ним заперли в морозильной камере. Влажные участки внутри камеры постепенно стали замерзать, и даже пар в воздухе медленно, но верно стала превращаться в лед.

Мое тело уже начало становиться неповоротливым, а с Русланом все обстояло еще хуже. Я снова и снова растирала его руки, а сама пыталась разговаривать с ним. Слезы замерзли на моем лице, и ледяной бисер до боли жалил меня.

Но снаружи по-прежнему была абсолютная тишина. Руслан уже находится на грани, а я и сама вот-вот сорвусь. Дрожа и плача, я чуть ли не до хруста костей обняла Руслана, уже даже и сама не понимая, что в то время говорила.

Учитывая тот факт, что мне уже приходилось раньше бывать в морозильной камере, у меня присутствовал дикий страх к холоду, а реакция моего тела становилась все более и более отчетливой, что я даже начала биться в конвульсиях. В это же время в ушах смутно прозвучал голос Руслана:

— Отпусти ее, я подпишу!

После того, как я вошла сюда, это было единственное, что мне удалось услышать от мужа. Я старательно открыла глаза и посмотрела на него, но тело уже успело слегка заледенеть. И вдруг дверь в морозильную камеру открылась, а вошедший оказался не кто иной, как Яков

Мужчина был одет в бордовый костюм, изысканный и элегантный. На его лице, как и всегда, светилась легкая улыбка.

В тот момент я посмотрела на Ефимова. И хотя внутри себя у меня уже были догадки на его счет, сейчас, видя его появление здесь, я никак не могла смириться с тем, что он так жестоко обошелся с нами.

— Принеси контракт. Руслан, прошу, – проговорил мужчина. Первое предложение предназначалось его подчиненному, а второе, естественно, Демидову.

Я посмотрела на Якова и непостижимо спросила:

— Как ты можешь так поступать?

Тогда мужчина взглянул на меня, изогнул губы и слегка улыбнулся. Нежно, как и всегда:

— Эмилия, я должен поблагодарить тебя, иначе бы, думаю, Руслан никогда бы не подписал этот контракт, даже если бы замерз до смерти.

После он положил контракт, что находился у него в руке, перед моим мужем и, посмотрев на него, улыбнулся:

— Ты и впрямь сильно любишь Эмилию. Вот так выдержать десятки часов мороза и даже не пискнуть, но с ее приходом сразу же пойти на компромисс... Ты действительно позволил мне понять, что же такое глубокая любовь.

— Сволочь! – посмотрев на него, я не удержалась и выкрикнула ругательство. Руслан уже окоченел и даже уже практически не мог раскрыть глаза. Думаю, если бы не я, то он бы уже давно отключился.

Яков вложил ручку в руку Демидова, а после насильно заставил его поставить подпись. Я посмотрела на мужа, затем на Ефимова, а после рывком вытащила нож из пояса, который дал мне Жданов ради самозащиты, схватила мужчину и подставила лезвие к его горлу:

— Отпусти нас или мы умрем вместе.

— Думаешь, что вы сможете сейчас уйти? – тот в ответ прищурился и окинул взглядом Руслана, что уже находился на грани смерти.

Подавив страх в своем сердце, я сжала нож в своей руке:

— Пусть твои люди вытащат его отсюда. Быстро!

Остальные же, увидев меня в таком состоянии, как-то не решались предпринимать отчаянные шаги. Но вдруг снаружи послышался шум, а затем внутрь ворвалась группа людей. Увидев Жданова, я невольно с облегчением выдохнула внутри себя.

Подчиненные Якова оказались загромождены, а Георгий Валентинович поднял оружие и внезапно выстрелил:

— Никому не двигаться, если не хотите умереть!

Его голос казался необычно громким и звонким, а плюс еще и из-за выстрела люди Ефимова в какой-то миг вовсе не осмелились действовать сломя голову.

Жданов сказал своим подчиненным вывести Руслана, а затем, посмотрев на меня, сказал:

— Подойдите сюда, Эмилия Андреевна.

Мужчина направил пистолет на Якова:

— Виноват, Яков Станиславович, не серчайте.

Тогда я опустила руку и направилась на выход из морозильной камеры. Люди Ефимова не осмелились действовать необдуманно из-за оружия в руке спасителя. Выйдя наружу, он жестом приказал своим подчиненным снять одежду со своих тел и дать ее мне.

Посмотрев на меня, он произнес:

— Быстрее уходите, Эмилия Андреевна, я со всем здесь разберусь.