— Не нужно меня запугивать, «Demigroup» только неделю находится в зоне упадка, так что до этого не дойдёт

Я не спекулировала на бирже, поэтому не совсем разбиралась в этих вещах. И он посмотрел на меня как на идиотку.

У обочины остановился черный Бентли. Давид со мной больше не разговаривал, передал чемодан мужчине в черном, который вышел из машины, и затащил меня внутрь. Рядом с аэропортом было много машин, но в этот момент все люди оказались здесь, а я говорила много лишнего, что выглядела надменно и лицемерно, поэтому я без лишних слов села прямо в машину.

Давид сел ряд со мной, затем сказал шофёру:

— Едем в ресторан «Проспект».

Я нахмурила брови:

— Раз уж мы не едем в «Репинское», то я лучше возьму такси и вернусь обратно.

Сказав, я собиралась выйти из машины, но брат остановил меня:

— Уже время обеда, сама не голодна, до ребёнка тоже нет дела?

Я на секунду застыла, затем равнодушно произнесла:

— Я поем в «Репинском», там есть Таисия Ивановна.

Он холодно усмехнулся:

— Если я не ошибаюсь, ты, вероятно, не сможете есть по возвращении домой. В конце концов, Руслан находится в больнице уже более полумесяца, а ты остаёшься безразличной. Как ты думаешь, какой муж сможет выдержать такое равнодушие?

Говоря, Давид наклонился ко мне с двусмысленным жестом. Я отодвинулась от него, увеличив дистанцию между нами, и с отвращением сказала:

— Не факт, что я смогу съесть что-либо, находясь рядом с тобой!

— Сама ты можешь игнорировать меня. – Пока Давид говорил, его черные глаза мрачно смотрели в окно машины, уголки рта были приподняты с надменностью и высокомерием.

Я оглянулась и увидела знакомый черный джип, припаркованный недалеко от входа в аэропорт, окна машины были опущены.

Руслан!

Лицо мужчины, которого я не видела полмесяца, было немного осунувшимся, но это все равно не сказалось на его красоте, его бездонные черные глаза смотрели в нашу сторону. Его взгляд был настолько непроницаем, что сложно было понять радостный он или печальный.

Инстинктивно я оттолкнула Давида, который был слишком близко ко мне. Мужчина схватил меня и с улыбкой на губах заключил в объятия. Уголки его рта приподнялись, он вызывающе посмотрел в сторону Руслана и сказал:

— Поехали!

Его команда была адресована водителю.

Когда окно машины поднялось, и мы отъехали, я оттолкнула Давида. Моя грудь вздымалась вверх и вниз от гнева.

— Давид, ты больной?!

Очевидно, что Давид намеренно злил Руслана.

Отпустив меня, он откинулся на спинку сидения и неторопливо произнёс:

— Ты только сейчас поняла это?

На мгновение я потеряла дар речи, так разозлилась, что мне захотелось разорвать Давида на части, но в конце концов я лишь кинула на него свирепый взгляд, а затем отвернулась к окну, не обращая на него внимания.

Машина подъехала к ресторану, и мы вышли наружу. Давид сделал заказ заранее, поэтому, как только мы сели, официант подал еду.

Из-за того, что я была зла, я не могла много есть.

Давид как всегда вёл себя учтиво. Сделав несколько укусов, посмотрел на меня и остановился. Он томно приподнял брови:

— Тебе не нравится?

Мне всегда казалось, что он сильно отличался от того, кем был пять лет назад, но я точно не знала, в чем было это отличие.

Я слегка покачала головой:

— Я не особо голодна.

Давид скривил губы и посмотрел на меня, положив руку на подбородок:

— Разве у беременных женщин не хороший аппетит?

— Угу, – не зная, как ему ответить, я съела еще несколько кусочков и сказала. — Может быть, я не слишком голодна.

Он кивнул и посмотрел на меня своим красивым лицом, его выражение стало менее вызывающим и даже немного смягчилось:

— Когда ты полюбила Руслана?

Я не собиралась говорить на эту тему, тем более с Давидом, я невольно нахмурилась:

— Давид, это мое дело!

— Ты моя сестра! — голос мужчины был равнодушным, но слегка жёстким.

Меня это немного позабавило:

— Ты же знаешь, что мы не родные люди!

Он кивнул:

— Ага.

Меня охватило сильное чувство бессилия, это было похоже на удар кулаком по вате. Положив нож и вилку, я сказала:

— Я сыта, уже поздно, мне пора.

Он встал вслед за мной.

— Я отвезу тебя обратно!

Раньше Давид был холодным и пугающим, а теперь он пристал ко мне как банный лист.

Машина направилась в «Репинское». В коттеджном посёлке мимо аллеи пролетали птицы в поисках пищи в разгар лета. Давид ничего не говорил, я тоже молчала.

Машина припарковалась рядом с коттеджем, он посмотрел на меня:

— Ты не собираешься пригласить меня на чай?

— Не совсем удобно! — кратко ответила я и вышла из машины.

Он последовал за мной и притянул меня:

— Даже если ты не признаешь этого, мы все еще брат и сестра, если младшая сестра вышла замуж, у старшего брата нет причин, чтобы не видеться с её мужем. Эмилия, ты не можешь отрицать, что в этом мире у тебя нет родственников. Кроме меня, так называемого твоего старшего брата, у тебя больше никого нет.

Эти слова показались мне острым кинжалом, вонзившимся прямо в сердце так, что я не могла дышать от боли. Глядя на него, я подавила боль в сердце:

— Давид, ты не можешь сваливать на меня свои же проблемы, у тебя нет семьи, нет друзей, твое сердце пусто, ты не можешь судить по себе и меня.

Я всегда знала, что он одинок, но никогда не говорила этого, но раз тема была открыта, то не было причин останавливаться. Глядя на его хмурое лицо, я продолжила:

— Раньше у меня была бабушка, теперь у меня есть муж и ребёнок, ещё есть Маша, я отличаюсь от тебя, ты изолированный остров, поэтому рядом с тобой никого нет..

Давид так сильно потянул меня за запястье, что мне стало больно. Его лицо помрачнело:

— Мы с тобой похожи, Эмилия, тебе незачем отрицать это. Руслан не любит тебя, ты сама все прекрасно понимаешь.

Его взгляд упал на мой живот, после чего тон мужчины стал холодным и равнодушным:

— Этот ребёнок не так чудесен, как ты того ожидаешь. А что касается Маши, ты прекрасно понимаешь, что придёт день, и она оставит тебя. Ты такая же одинокая, как и я. Если уж на то пошло, почему ты не хочешь быть со мной? Я смогу тебе дать все, что ты захочешь. Мы с тобой будем одной семьей, как и прежде, будем спокойно жить в доме в Туле, хорошо?

Он ещё больнее сжал мое запястье, я нахмурила брови, хотела вытиснуть руку, но бесполезно. Я подняла на Давида взгляд и мне стало немного жаль его:

— Давид, в этом мире множество людей, которые могли идти вместе с тобой, не нужно преследовать меня, хорошо?

Мужчина с выражением боли на лице холодно усмехнулся:

— Ты не понимаешь!

Я все понимала. Если у человека темно и одиноко в душе, даже если он встретит солнце, не сможет удержать его. Он не мог отпустить меня не потому, что любил, а потому, что ему казалось, что я буду как его бабушка. Как бы ужасно он себя не вёл, она никогда не прогонит его. Дом в Туле навечно остался домом для Давида.

Сердце Давида никому не принадлежало, поэтому он был так одинок.

Я слабо почувствовала холодный свет, невольно повернула голову и увидела в дверях холодную фигуру Руслана. Он мрачно смотрел в сторону меня и Давида. Я выдернула руку, отдалившись от Давида. Инстинктивно я понимала, что не должна была так делать, но вероятно Руслану было безразлично.

Все это стало привычным делом, ничего не могло поменяться.