— Похоже, ты очень занята, Эмилия. Планируешь выйти на улицу в такой холодный день?

Ну, она приехала ко мне, скорее всего, потому что находилась под следствием. Я же не стала тянуть время и сразу перешла к делу:

— Зачем Вы приехали ко мне?

Тогда Сорокина слегка улыбнулась. Будучи элегантной и легкой, она проговорила:

— На улице холодно, не против сесть поболтать в машине?

После женщина открыла дверь и добавила:

— Не волнуйся, в машине есть обогреватель, поэтому очень тепло!

Я забралась в салон автомобиля на сторону пассажира. После равнодушно сказала:

— Говорите, что хотели.

— Ты передала те материалы, которые оказались у Владимира? – проговорила Татьяна. Откинувшись на спинку кресла, лицо ее казалось блеклым и довольно каменным.

Я в свою очередь на мгновение задумалась и произнесла:

— Про какие материалы Вы конкретно говорите?

Изогнув губы, женщина начала поигрывать солнечными очками в руке:

— Если честно, ты очень напоминаешь меня в молодости. Такая же мстительная и холодная. За все эти годы все мои усилия были направлены на то, чтобы выйти замуж за Германа. И вот теперь я, наконец, исполнила свое желание, за которым следовала все эти годы. Ты достаточно умная девочка и знаешь, как бить по уязвимым местам, а также понимаешь, что Герман и Саша – люди, о которых я пекусь больше всего.

— Ты раскопала так много касательно моего неприятного прошлого, видимо, потому что хочешь, чтобы Алешины не приняли меня и снова прогнали, но, Эмилия, ты думала о том, если у тебя нет возможности уничтожить меня одним выстрелом, то что будет с тобой, если я нанесу ответный удар?

Я посмотрела на Сорокину. Но, увидев ее каменное лицо, выражающее лишь одно безразличие, я невольно оцепенела, после чего, посмотрев на нее, сказала:

— Так о чем же Вы хотите поговорить со мной?

— Поговорить о том, чтобы уже, наконец, остановиться. Я признаю, что была слишком резка и импульсивна касательно инцидента с ребенком. Теперь же у Александры тоже нет малыша, поэтому, думаю, это можно назвать возмездием. У меня и правда глаза разбегались из-за всего того, что ты за это время натворила, да еще и заставила Алешиных наставлять мне палки в колеса. И это мое наказание. Теперь же давай остановимся на этом. С этого момента не будем мешать друг другу, будем жить в мире и гармонии. Как тебе?

Мда. Она сказала это легко и непринужденно. Прищурив свои красивые глаза, женщина словно ждала моего ответа.

Я посмотрела на нее. В голове все кружила и кружила мысль по поводу удара по слабым местам противника. А где же слабые места Сорокиной?

Саша и Герман Леонидович?

Поколебавшись на долю секунды, я все-таки, открыв рот, неторопливо произнесла:

— А что, если я не остановлюсь? Что Вы планируете делать тогда?

Татьяна вскинула брови, а ее и так темные глаза стали пронзительно свирепыми:

— С моим богатством и могуществом Алешиных, я могу стереть тебя из Москвы вместе с «Demigroup».

Подперев подбородок, я засмеялась:

— Да, у вас действительно есть силы на это.

Тогда женщина, слегка улыбнувшись, довольно беззаботно сказала:

— Ну как тебе? Если остановишься сейчас, то, по крайней мере, отныне мы можем перестать быть врагами друг другу?

Мда, я от такого чуть ли не в голос рассмеялась. Подавив усмешку, растекающуюся по моему сердцу, я посмотрела на Сорокину:

— Татьяна Валерьевна, Вы и правда многое пережили на своем веку, а Ваша душа очень широка, раз Вы действительно можете просто взять и отпустить с легким сердцем такие серьезные вещи.

После паузы я продолжила:

— Но я не могу. Я все-таки молода, и у меня нет такого жизненного опыта, как у Вас. Поэтому я не могу просто взять и посмеяться над всем этим. Я часто просыпаюсь по ночам, в голове же моей доносится душераздирающий плач ребенка и повсюду та самая кровь. Вы, наверное, никогда и не слышали столь отчаянных криков ребенка, но мне же удалось испытать это. Я даже могла прочувствовать его крики и отчаяние, когда он умолял меня спасти его.

Я улыбнулась. Но скорее холодно, чем плаксиво:

— Татьяна Валерьевна, скажите, если бы Вы были той матерью, которая только и может, что просто беспомощно наблюдать за тем, как ее малыш умирает, Вы бы смогли успокоиться? Думаю, что нет. За всю жизнь – нет. Не так ли?

Лицо Сорокиной в этот момент стало белее листа бумаги, а губы, что были тщательно накрашены помадой, оказались крепко сжаты. Однако спустя время она все же холодно усмехнулась:

— Что ж, раз ты не хочешь мириться, то тогда каждый из нас будет действовать согласно своим умениям. И в конце мы посмотрим, кто же из нас сможет дойти до пьедестала.

Подавив эмоции в своем сердце, я слегка улыбнулась:

— Будем биться до конца.

Выйдя из машины, я безучастно смотрела, как она уезжает. Воспоминания, бурлящие в моем сердце, пожирали меня одно за другим

Да! Ударить по самым уязвимым местам! И если уж на то все пошло, то зачем же нужно проявлять милосердие?

Тогда я вытащила свой мобильник и набрала Давиду. Спустя где-то пару гудков мне ответили.

— Чего тебе? – голос брата казался сильно уставшим. Слышался очень изможденным.

Невольно сделав паузу, я спросила:

— Спишь?

Он угукнул:

— Вчера вечером в Казани возникли кое-какие проблемы, поэтому пришлось ехать и разбираться. Вернулся поздновато.

Я кивнула и сказала:

— Я хочу увидеться с Петровым, сможешь организовать?

Брат оцепенел от такого:

— Зачем тебе его видеть? Разве от него нет никакой пользы?

— Ага, – проговорила я. — Хочу обсудить с ним кое-что. Так можешь, а?

— Могу. Когда?

— Если можно, то как раз сегодня.

— Хорошо. Жди моего звонка.

Положив трубку, я не стал спешить уезжать, а, наоборот, зашла на виллу. Вероника к этому времени уже встала и завтракала на кухне.

Увидев меня, все ее лицо вдруг стало таким неприятным. Словно она сгорала от желания испепелить меня взглядом.

Не придав этому особого значения, я просто села напротив нее:

— Мне нужны все грязные видеозаписи, которые у Вас есть касательно Сорокиной. А насчет дел Архиповых я могу договориться с Карповым.

В тот момент рука Вероники, которой она ела свой завтра, внезапно остановилась, а сама женщина, прищурившись, посмотрела на меня:

— Что ты имеешь в виду?

— Мы будем сотрудничать, – проговорила я. Таисия в это время принесла завтрак, но я же, на став его есть, просто поблагодарила ее.

Тетка в свою очередь казалась немного озадаченной. Но спустя примерно пять секунд колебаний, она поставила стакан молока, что был у нее в руке, и ответила:

— Хорошо.

Однако у меня есть еще одно условие. Убеди Карповых не вмешиваться в дальнейшее развитие «Arhitech».

— Хорошо, – сказала я. Достав свой телефон прямо при ней, я набрала Владимиру.

Где-то через три гудка мне ответили:

— Ты уже позавтракала, Милочка?

— Да. Доброе утро, дядя. У Вас есть свободное время? Вы постоянно заняты прямо с тех пор, как вернулись из Питера, а мы с Давидом хотим пригласить Вас на семейный ужин, поэтому и хотела бы уточнить по поводу времени?