— Руслан, в этом мире нет более проклятого человека, чем ты!

Мужчина не сказал ни слова, и его прямая фигура поднялась с земли. Даже если он был избит и получил несколько ссадин, его гордость все еще была на месте, и его темперамент был все тем же.

Он стоял перед машиной, пристально глядя на меня парой черных глаз, в них не было любви, только холод и мрачные воспоминания, угнетавшие меня.

Спустя некоторое время я пошла на компромисс и вышла из машины.

Подошла к нему:

— Извините, машине нужно заехать! – да, он заслонял вход в жилой комплекс, и я не могла пройти мимо него.

Он схватил меня за руку, сжимая ее все крепче и крепче, даже немного больно. Он посмотрел на меня, и спустя долгое время его взгляд стал глубоким и тяжелым:

— Эмилия, твой дом не здесь!

Может быть, поздняя осенняя погода слишком холодная, поэтому я немного дрожу. Нет, это он должен дрожать. Мне хотелось рассмеяться, но я не могла. У меня неприятно болели глаза. Я изо всех сил старалась отогнать его. Я подавила эмоции и сказала:

— Ты можешь не уходить с дороги, если хочешь умереть! – сказав это, я села в машину. Давид не вытащил ключ, поэтому я завела мотор и посмотрела на мужчину, неподвижно стоящего перед машиной. Я мрачно проговорила:

— Уйди с дороги!

Он заговорил, его глаза были глубокими и бездонными:

— Если моя смерть может заставить тебя чувствовать себя лучше, тогда я буду наслаждаться ею.

Осенний ветерок в столице был очень холодным и сильным, кленовые листья на обочине дороги валялись повсюду, как сироты, которыми никто не интересовался.

— Тебе еще не поздно уйти! – я сказала ему это, мой голос был очень мягким:

— Потому что я действительно убью тебя!

— Ну, не будь такой мягкосердечной! – его голос очень спокоен, но Давид начал беспокоиться.

Брат смотрел на меня, громко закричал:

— Эмилия, не будь импульсивной!

Импульсивной? Нет, мое сознание было очень ясным, я прищурилась и изо всех сил нажала на газ.

Любовь – действительно ужасное, отвратительное и нелепое слово.

Смешно говорить, что в тот момент, когда я почти наехала на Руслана, то вывернула руль и врезалась в цветочную клумбу на обочине дороги.

От такого самоубийственного воздействия у меня загудела вся голова, я почувствовала только покалывание в сердце, а затем тепло подступило к горлу.

Рот наполнился кровью, я обессиленно повалилась на руль и потерялс сознание.

Все произошло слишком быстро, и я смутно услышала два торопливых крика.

— Эмилия!

— Сестра!

Раздались голоса Руслана и Давида...

Я очнулась, логично, в больнице.

Все мое тело онемело от боли, я смотрела в потолок, я была противна самому себе. Видите ли, я даже не могу убить человека, которого ненавижу больше всего. Я бесполезна.

Глядя на человека, стоявшего у кровати, я не могла не чувствовать себя немного виноватой:

— Извини, я, кажется, не контролировала свои эмоции, кажется, у меня проблемы.

Это не первый раз, когда Тимур видит, как я совершаю самоубийство. Сначала он был в панике и испуган, но теперь он рад, что смог спасти меня.

Он поднял руку, чтобы убрать выбившиеся волосы с моего лба, и его голос был немного тихим:

— «Бентли» Давида за несколько миллионов разбит вдребезги. Ну ты рисковая!

Я слегка улыбнулась. Я не знала, был ли он рад или испуган. В тыльную сторону руки была воткнута игла, она немного опухла. Казалось, я была под капельницей в течение длительного времени.

— Я что, долго спала?

Он кивнул:

— Ты спала в течение двух дней и одной ночи, лоб и сердце сильно повреждены.

Я уставилась в потолок и сказал тихо:

— На этот раз, кажется, не так уж больно!

Я никогда не осмеливалась умереть, потому что боялась боли, покалывающей боли, когда лезвие прошло через мое запястье, и душераздирающей боли, когда я упаду сверху.

Проблема страха боли делает меня робкой и трусливой.

Его лицо потемнело:

— Эмилия, это в последний раз. Если ты не хочешь мести, если ты хочешь, чтобы тебе причинили боль, это не имеет никакого отношения ко мне, умрешь ты или будешь жить, меня это не волнует.

Я подняла руку и хотела потянуть его, но голос был немного хриплым:

— Прости, я была неправа, я должна была контролировать свои эмоции! .

Я не хочу так умирать, не хочу так умирать, не хочу так необъяснимо умирать!

Видя, что у меня красные глаза, он вздохнул, сунул мою руку под одеяло и сказал:

— Не глупи. Впереди еще долгий путь. Ты можешь идти по нему медленно.

Я кивнула, уставилась в потолок и погрузилась в долгое оцепенение. Как у меня могло не хватить смелости врезаться в Руслана?

Когда я проснулась, была уже поздняя ночь.

Люди, которые должны были встретиться на дороге на тот свет, в это время смотрели друг на друга в палате.

Руслан, как всегда, по-прежнему одет в черный костюм, сшитый на заказ. Возможно, из-за высокой температуры кондиционера в палате он снял пальто, и его белая рубашка была выглажена ровно и тщательно, что было в точности на него похоже.

— Проснулась! – Он шагнул вперед, его взгляд упал на меня, отражая смутный свет.

Я закрыла глаза и не хотела его видеть.

Он продолжил:

— Болит что-нибудь?

Я молчу, и у меня нет желания говорить.

— Хочешь выпить воды?

На тыльной стороне ладони появилась слабая боль, и я нахмурилась. За последние два месяца у меня было слишком много капельниц, и синяки на тыльной стороне ладони остались надолго. Они не уходят, и это действительно раздражает.

Меня мягко подняли, я нахмурилась и открыла глаза, увидела красивое лицо Руслана.

Передо мной поставили стакан с теплой водой, и я пристально посмотрела на него. Я долго не реагировала. Спустя како-то время я подняла руку, чтобы взять его.

Чашку я держала в руке. Честно говоря, это было немного сложно. Из инфузионной трубки на тыльной стороне моей руки текла кровь. Руслан посмотрел на меня с болью в своих черных глазах.

Я прищурила глаза, и чашка в моей руке неожиданно упала:

— Хлоп! – с этим звуком чашка упала на землю, и осколки стекла разлетелись вдребезги.

Температура воздуха была такой низкой, что он дрожал, и я улыбнулась:

— Извини, я не хотела.

Хотя я извинилась, я посмотрела на него холодными глазами и совсем не чувствовала себя виноватой

Он поднял брови, голос был твердым и жестким:

— Все в порядке! – он присел на корточки, чтобы собрать обломки с земли.

Возможно, в воздухе стояла неприятная тишина, он заговорил:

— Ты все еще хочешь пить? Я налью еще стакан!

Я опустила глаза и посмотрела на его слегка дрожащую руку, и холод в моем сердце стал сильнее.

Он был измучен, его жизнерадостности как не бывало, вы это заметили? Я знаю, что с характером Давида он обязательно даст Руслану посмотреть это видео.

С того момента, как он только что появился, я видела терпение и подавленную боль в его глазах. Да, он плакал. Что касается того, как плакать, то это не имеет ко мне никакого отношения. Мне просто нужно знать, что ему больно.