— Товар?

Они называют внутренние органы товаром? Собеседник не планировал долго со мной объясняться и ответил лаконично:

— Да!

Больше ничего не писал. Я обдумала всё и связалась с Георгием, велев ему завтра поехать со мной. Сначала планировала сказать об этом Руслану, но тот постоянно находился в кабинете и обсуждал дела по телефону. Усердно трудился, потому я не стала поднимать с ним тему болезни ребёнка.

На следующий день

Руслану нужно было время на работу, поэтому он ранним утром предупредил меня и ушёл из дома. Я немного прибралась, а вскоре приехал Георгий. Игнат прислал мне адрес и добавил сообщение:

— Встретимся у второго выезда, не опаздывайте, путь долгий предстоит.

Заполучив эту информацию, мы вместе с Георгием вышли из дома. Утром в Казани поток машин особенно огромен, в результате образовалась серьёзная пробка. Договориться с Игнатом было непросто, тот словно немного злился, поскольку долго ждал нас. Он открыл дверь чёрного «Мерседес-Бенца», сидел внутри салона и не вышел нам на встречу.

Хотя я не видела его туловища, но только по его лицу поняла, что он тучный. У него слишком очевидно бандитское лицо, кожа смуглая, а сам он выглядит как хорошо устроившийся в уездном городе босс из угольной шахты. Завидев нас, тот скривил губы, нахмурился и заявил, глядя на меня:

— Товар находится в гористой местности, я повезу тебя с собой, взяла с собой предметы первой необходимости? Ничего наверняка не купили в этом торговом районе, повсеместно распространенная погрешность, очень неудобно так ехать, проблемные вы!

Судя по его виду, должно быть он имел дело с немалым количеством проблемных людей, я немного не поняла его:

— Мы едем не в больницу? Почему поедем в горы?

Он презрительно скривился:

— Ты заберёшь органы у девочки, не должна ли увидеться с её родителями? Поехали, если недовольна, то можешь выбирать. В конце концов, ты подруга Якова, я не подписываю с тобой никаких контрактов, если не удовлетворяют условия, то мы продолжим переговоры до достижения успеха.

Я обмерла и в смятении посмотрела на Георгия. Тот оставался спокоен, кивнул мне, показывая, что можно поехать с ним. Игнат ворчать не стал, сказал пару фраз и велел мне поехать на машине за ним. По его словам путь предстоит далёкий, на машине ехали долго с самого утра и до вечера. Ехали около семи-восьми часов, когда небо стемнело, он медленно остановил машину.

В машине я заснула неспокойным сном, посмотрев по сторонам на окружающий пейзаж, невольно испытала удивление. Эта деревенька расположилась в горах, деревенские жители проживают на середине горного склона. Населения не так много, приблизительно около двух десятков домов. Игнат припарковал машину у колодезной скважины в центре села, вышел из машины, присел и умыл лицо руками, попутно сделав пару глотков. Затем посмотрел на нашу машину и выпалил:

— Приехали, выходите, попейте воды и пойдём со мной!

Георгий вышел из машины и ошеломлённо оглядел обстановку вокруг, потом вытащил багажника бутылку с водой и передал её мне, затем достал булку и отдал мне со словами:

— Сначала немного перекуси.

Но, в конечном счёте, около восьми часов пути это очень утомительная поездка. Георгий поделился водой и хлебом с Игнатом, мы поели около машин. Игнат жевал и параллельно разговаривал:

— В этой деревне проживают двадцать семь семей со своими хозяйствами, однако население можно посчитать большим. В каждой семье по семь-восемь детей, вскоре я отведу вас посмотреть на донора. Если проблем не возникнет, то я сразу свяжусь с врачом, затем проведём трансплантацию.

Я глянула на него, озадаченно нахмурив брови:

— Можно так быстро провести операцию? Не так-то просто достать почку с костным мозгом.

Тот меня проигнорировал, набил живот, съев хлеб за пару укусов, затем напористо сделал несколько глотков воды и выпалил:

— Пойдём!

Все деревенские жители проживали на горном склоне, наверняка из-за недавних дождей грунтовая дорога залита грязью и водой. Когда идёшь по такой почве, вся обувь сразу измазывается в глине, даже ноги покрываются тёмно-жёлтой грязью. По дороге передвигаться затруднительно, липкая грязь прилипает к ботинкам, потому очень трудно поднять ногу, чтобы сделать шаг. Игнат привык ходить по такой земле, повернувшись и увидев, что двигаемся мы медленно, он нахмурился:

— Не ступайте как попало, находите камни по которым люди и ходят.

Я кивнула, вскинула голову, и увидела, что предстоит ещё пройти несколько сотен метров. Причина, по которой нельзя поехать на машине, заключается в грязной дороге. Игнат сказал, что машины здесь вообще не могут проехать, особенно в дождливый день. Проедет лишь повозка с быком или лошадью, на машине не выехать.

Мы с Георгием шли позади него, небо темнело на глазах. К счастью, мой телефон был заряжен, потому я включила фонарик в нём и принялась освещать нам путь. Насилу добрались, наши с ним ноги были до колен забрызганы грязью. В ботинки набилась глина и воды, невыносимое ощущение. Игнат встал возле одного дома и выступил с речью, закричав:

— Кто-нибудь есть дома?

Перед дверями этого дома сидела привязанная чёрная дворовая собака. Услышав визитёров, принялась беспрестанно лаять, она смотрела свирепо и злобно. К счастью, к её шее привязана верёвка. Я стояла рядом с Георгием, в моей душе давно возникло замешательство от этой сцены. Перед нами стояла мазанка с чёрной черепицей.

Выглядела постройка покосившейся, если посмотреть на неё издалека, то покажется, что она рухнет от одного неосторожного движения. Площадку перед домом залили цементом, на ней громоздилась куча угля, а сверху кучу закрыли плёнкой от повреждений ветром и дождём. Когда дул ветер, края плёнки приподнимались и развевались по ветру, издавая трепещущие звуки

Наверняка в доме услышали крики снаружи, потому из него показался согнутый в три погибели горбатый мужчина замызганного вида. Этот человек отодвинул ветхую деревянную дверь и высунул наружу свою голову. Посмотрел на нас и вслед за тем показал в улыбке свои чёрно-жёлтые зубы, возвестив:

— Морозов приехал.

Затем он поспешно вышел наружу. Мужчина был одет в чёрную блестящую одежду. При тщательном рассмотрении подумала, что изначально та была серой и вязаной, но из-за долгой носки слишком замаралась. Поэтому весь ворс прижался слоем грязи, даже несколькими слоями, отчего одеяние стало выглядеть чёрным и лоснящимся.

— Я привёл друзей, они посидят у тебя дома. Вы доделали дела? – Игнат общался с ним, используя в речи татарские словечки.

Тот покивал головой, затем неуклюже ответил:

— Ага, поработали. Зайдите и присядьте, на улице слишком холодно.

Игнат завёл нас в помещение. Войдя внутрь, я обомлела, в домике в двадцать квадратных метров ютились семь или восемь детей с худющей женщиной. Они сидели вокруг угольной печки. В самой печи бурлил котёл с чем-то.

Лампочка на пятнадцать ватт в белой тканевой люстре слабо освещала всё вокруг, я насилу смогла разглядеть содержимое котла. Кажется, там плавает белокочанная капуста в сопровождении пары кусочков сала, а над котлом от кипения поднимается пар. Некоторые дети заметили визитёров и мгновенно встали, затем сознательно подобрались к стене, отходя в сторону.

Игнат, должно быть, не увидел в происходящем ничего необычного. Посмотрев на детей, он обратился к ним на татарском языке, я ничего не поняла. Потом уселся у печки, протянув руки к ней, чтобы согреться. Ноги он расположил по пути распространения тепла, отчего незримо забрал его большую часть. Тот мужчина взглянул на женщину, та встала и обратилась ко мне немного смущённо на ломаном русском:

— Присядь у огня, погрейся.

Я взглянула на неё и поспешно отказалась. Та вслед затем посмотрела на детей и сказала им пару фраз, несколько ребят село на корточки около маленького деревянного столика. Вслед затем женщина маленькими фарфоровыми мисочками зачерпнула похлёбку из котла и поставила на середину стола. Дети на вид выглядели маленькими, им по три-четыре года.