— Люба, отнеси цветы маме Маше, – сказала я, перебив его.

Маша не хотела отдавать Любу Виктору, и конечно, я также не могла этого допустить, в этом был мой личный интерес и это было последним желанием Маши.

Люба кивнула и подошла к могиле, она была слишком маленькой и не совсем понимала, что такое разлука с человеком после его смерти, положив подсолнухи у надгробья, она посмотрела на слегка пожелтевшую фотографию. Она была почти такого же роста, что и надгробье, и фото ее матери было прямо перед ее глазами, казалось, время вернулось вспять и теперь мать с дочерью встретившись друг с другом после разлуки, тихонько обнялись.

— Мама Маша, мама сказала, что ты очень важный для нее человек, а мама очень важна для меня, поэтому теперь ты тоже важный для меня человек.

Она промолвила это со всей детской непосредственностью, следуя своей причудливой логике, но очень ласково, что тронуло до глубины души.

Виктор не был глупцом, он знал, что у меня тогда случился выкидыш, и также он наверняка знал, что Люба не мой ребенок. Он очень спокойно и задумчиво смотрел на Любу, кажется, обо всем догадываясь. Я не рассказывала ему о смерти Маши, видимо, сегодня он появился здесь, узнав об этом от кого-то другого

Взглянув на меня, он спросил:

— Как ее зовут?

— Люба, – ответила я и посмотрела на каменную плиту, Люба в это время вытирала своей маленькой ручкой пыль с фотографии. Глядя на эту сцену, мне стало тяжело на душе.

Виктор кивнул и сглотнув слюну, промолвил:

— Красивое имя!

Утренний туман еще не рассеялся, я поджала губы и глядя на пожелтевшую фотографию на надгробье, ощутила ком в горле, на протяжении этих четырех лет я часто вижу во сне, как Маша, держа на руках моего ребенка, машет мне рукой, прощаясь и говорит: «Эмилия, я позабочусь о нем».

Каждый раз я плачу, воспоминания о моем нерождённом ребенке становятся все реже и реже, иногда я думаю: Руслан так хорош собой, как мог бы выглядеть сейчас наш сын?

Иногда изнутри меня разъедает душераздирающая боль, но к счастью, у меня есть Люба, и благодаря ей, эта боль от воспоминаний постепенно утихает, я отпускаю прошлое. Да, мы обе потеряли близких людей, все, что нам остается – это заботиться друг о друге.

Утренний туман стал рассеиваться, в этот момент позади меня раздался женский голос:

— Виктор, едем домой!

Этот голос показался мне знакомым, обернувшись, я внимательно пригляделась к девушке и через пару секунд узнала в ней Ширяеву Ксению. Я не видела ее много лет, за это время она стала еще очаровательней, но от ее прежней нежности не осталось и следа, она выглядела серьезной и сдержанной.

Увидев меня, Ксения, казалось, тоже была удивлена, она взглянула на Любу, стоявшую у могилы и на мгновение застыла. Затем отведя взгляд, она подошла ко мне и отчужденно промолвила:

— Здравствуйте, госпожа Афанасьева!

Поджав губы, я спокойно ответила:

— Здравствуйте!

Внутри я все еще ощущала досаду, но внешне этого не показывала.

Я взглянула на ее слегка выпирающий живот, застыла на пару мгновений и тут же поняла, что она носит ребенка Виктора.

— Ха! – громко усмехнулась я и злобно взглянула на Виктора. — Виктор, незачем было приводить ее сюда!

Что это? Провокация?

Ксения промолвила:

— Госпожа Афанасьева, вы все не так поняли, я сама попросилась прийти сюда, Виктор здесь не при чем.

Я рассмеялась и взглянув на ее живот, сказала:

— Ты так в открытую пришла сюда к ней с визитом, не боишься, что она придет к тебе посреди ночи и спросит с тебя долг?

В смерти Маши отчасти есть заслуга Ксении, и раз уж она имела такую наглость заявиться сюда, значит, все эти годы она жила спокойно.

В ее глазах появился страх, она посмотрела на Виктора, но казалось, она боялась не Машу, а его.

Забавно, кажется, Виктор абсолютно не знает, из-за чего погибла Маша!

— Госпожа Афанасьева, я знаю, что вы с Машей были близкими подругами, но ее уже не вернуть, живым нужно смотреть вперед, ведь жизнь продолжается, так ведь?

Ее слова прозвучали очень искренне и воодушевленно. Если бы я не знала о ее прошлых деяниях, я бы точно решила, что передо мной сейчас стоит очень благородный и позитивный человек.

— Да, ее уже не вернуть, но как она ушла из жизни? – я взглянула на Виктора и усмехнулась. — Виктор, неужели ты ни разу не пытался выяснить, как умерла Маша?

— Госпожа Афанасьева! – взволнованно сказала Ксения, видимо, не ожидая от меня такой прямоты, — ведь ее смерти способствовала новость о том, что с вами случился несчастный случай? Это все в прошлом, зачем сейчас ворошить старое?

Зачем?

Я посмотрела на нее, но, когда мой взгляд упал на ее выпирающий живот, мне стало жаль ребенка в ее утробе, ведь он ни в чем не виноват.

— Что тут происходит, в конце концов? – спросил Виктор, не дождавшись моего ответа.

— Ничего, Виктор, если ты хочешь что-то узнать, то выясни все сам, не задавая лишних вопросов, и не позволяй людям использовать тебя, как идиота.

В смерти Маши, все же, замешано слишком много людей, и Ксения заслуживает смерти, но если я сейчас расскажу ему обо всем, то чем я буду отличаться от нее?

Мы выехали из дома рано, так как кладбище находилось довольно далеко от города, я взглянула на Любу, неподвижно стоявшую у надгробья и сказала:

— Люба, нам пора ехать.

Люба кивнула, посмотрела на Виктора и помедлив, неторопливо сказала:

— До свидания, дядя.

Я взглянула на Виктора, а он, в свою очередь, замер и словно в полузабытьи ответил:

— До свидания!

Я взяла ее за руку, и мы пошли вниз по ступеням, но так как она была слишком мала, мы шли медленно, после чего я решила понести ее на спине.

Лестница была очень длинной, казалось, мы никогда не дойдем до конца, я спросила у Любы:

— Люба, тебе понравился тот дядя?

Я хорошо знала ее, как правило, она не разговаривала с незнакомыми людьми, пока я не представлю ей их, но сегодня она сама обратилась к Виктору «дядя».

— Он мне не понравился, просто мне показалось, что он отличается от других дядей, – слова малышки прозвучали вполне правдоподобно.

Я рассмеялась, как ни крути, они связаны родственными узами и от этого не убежать.

— Мама, а тебе тот дядя не понравился? – Люба положила голову на мое плечо, видимо, она устала.

Подумав, я покачала головой:

— Я к нему равнодушна, но он должен мне самого важного мне человека.

— М-м-м… – протянула она, вероятно, ей захотелось спать.

Когда мы, наконец, вышли с территории кладбища, Люба уже спала, прислонившись к моему плечу, такси здесь ездило редко, поэтому мне оставалось ждать, стоя у дороги.

Вскоре у обочины остановился черный Ягуар, в опустившемся окне автомобиля показалось холодное лицо Виктора.

— Я довезу вас до дома!

Я отказалась, покачав головой:

— Не нужно, время еще раннее, я поймаю такси.