Тамара с глупой улыбкой парировала:

— Да-да, а то вы слишком сладенькие! Только будете смущать ее своим воркованием. Пусть едет с Яковом.

Жанна хотела возразить, то тут Анатолий что-то нашептал ей на ушко, и она угомонилась.

Когда трапеза подошла к концу, мне позвонил Руслан.

— Привет. Я только освободился с совещания. Ты ужинала? – раздался его приятный голос, когда я взяла трубку.

Услышав именно его голос, я испытала немалое облегчение. Я вышла на балкон и ответила:

— Привет. Да, только закончили. Я и звонила, чтобы позвать тебя с нами. Так удачно сложилось, что сегодня прилетела Тамара, а до этого мы повстречались с Жанной, и они с парнем отвезли меня в аэропорт. А потом мы решили все вместе поужинать и сами приготовили лапшу по-азиатски. А ты кушал?

Глупый вопрос, ведь у него только закончилось совещание.

Я услышала, как он еле слышно усмехнулся и сказал:

— Да, кажется, я упустил случай вкусно поесть. Давай я приеду за тобой, а ты на ужин тоже приготовишь мне лапшу.

Я хихикнула и сказала:

— Только это будет не так вкусно. Приезжай, но я предупреждаю, что здесь Яков. Мы на квартире, которую сняла Тамара, в центре. Приедешь?

Он призадумался, а потом сказал:

— Приеду.

Теперь, когда все зашло так далеко, мы больше не можем считаться друзьями.

Я правда не знаю, как теперь вести себя, когда мы будем вот так сталкиваться с Яковом.

Мы еще немного поболтали с Русланом, а потом я сообщением отправила ему адрес Тамары. Когда разговор был окончен, я увидела сообщение от Дениса.

«Не ожидал, что напишешь мне. Впрочем, твоя беспардонность меня не удивляет. Что до Тамары, рассказывать ей что-то – все равно, что говорить с умалишенным, только время зря потратил бы».

Напомню, что до этого я писала ему с вопросом, рассказывал ли он Тамаре об инциденте в Беларуси.

Я написала ему краткое «Ясно» и убрала телефон в сумку.

А потом я заметила, что Елена нашла укромное местечко и спряталась там. Пока Тамара с Яковом мыли на кухне посуду, я сходила за стаканом воды, подошла к девушке и присела рядом.

— Ты приехала в Москву по работе? – с улыбкой спросила я, протягивая ей стакан.

Она взглянула на меня, взяла стакан и робко кивнула.

— Для того чтобы бизнес функционировал, мне постоянно приходится что-то предпринимать. Компания выживает лишь моими усилиями.

Я молчаливо поглядела на нее и добавила:

— Возможно, иметь свое дело – это не для тебя. Почему бы тебе не заняться чем-нибудь, что тебе действительно нравится?

— Это – дело моего отца. Пускай мне не очень нравится этим заниматься, я все же хочу поддержать его компанию на плаву, пока он не выйдет. Главное – просто продержаться!

В ее словах звучала непоколебимость. Понимая, что нет смысла переубеждать ее, я лишь пожала плечами.

— Надеюсь, у тебя все получится!

Она украдкой взглянула на меня и, потупившись, робко спросила:

— Чем болеет твоя дочь?

— У нее лейкемия.

Она медленно опустила голову и вымолвила:

— Значит, нужна пересадка костного мозга и почки?

Я кивнула.

Не знаю, о чем она думала, но она долго молчала, сжимая в руке стакан с водой.

— Мне тоже делали пересадку, только сердца, – наконец, произнесла она.

Я опешила от неожиданности. Не думала, что она будет так откровенна со мной. Когда она заметила мое оцепенение, ее бледное лицо скрасилось улыбкой.

— Пять лет назад моему отцу пришлось так же несладко, как тебе сейчас. Он повсюду искал донорское сердце. Думаю, ему было очень тяжело.

Я поджала губы, не зная, что ответить. Я всегда подсознательно чувствовала, что ее судьба не так проста, как мне казалось.

После небольшой паузы она добавила:

— Ты права, эта работа не для меня. Я люблю писать картины. В детстве я мечтала выставлять свои работы в музеях по всему миру, но это желание так и не исполнилось.

Поначалу мне казалось, что Елена просто депрессивна по натуре, но теперь я видела, что это не так. Все намного серьезнее. Внешне она выглядела как обычная молодая девушка, но многие детали подсказали мне, что она склонна к социофобии; в глубине души она просто не желает сближаться и контактировать с людьми. Это состояние схоже с поведением аутиста. Она всеми силами старается походить на обычного человека, но каждая клеточка ее тела протестует против общения с людьми.

Глядя на нее, я спросила:

— Ты искала встречи со мной для того, чтобы что-то рассказать?

Она обратила на меня свои глубокие, почти синие глаза, которые искрились неподдельной наивностью. Понимая, что она хочет что-то сказать, но не решается, я добавила:

— Ты можешь ничего не говорить, если не хочешь. Но если в будущем тебе захочется отвести душу, ты можешь смело обратиться ко мне. Не знаю, почему ты отталкиваешь меня, хотя до этого сама искала возможности встретиться, но, думаю, тебе есть что рассказать.

Она продолжала с глупым видом смотреть на меня, онемев, как рыба, а затем и вовсе спрятала лицо.

Не стоит ждать новостей от психически нездорового человека.

Я не стала больше навязываться и уставилась в окно, на непроглядную ночную тьму.

Для каждого из нас жизнь – это своя собственная борьба.

— Яков – нехороший человек, он – дьявол во плоти! – донесся до меня слегка дрожащий голос Елены.

Я покосилась в ее сторону и заметила, что ее лицо вновь побелело и исказилось, отображая внутреннюю борьбу. Она сцепила руки и сжала их так крепко, что они, прежде матово-белые, стали неудержимо краснеть.

Я протянула руку, чтобы расцепить их, но шарахнулась от меня, а затем растерянно уставилась на меня своими невинными глазами.

— Прости, я…

Я кивнула, чуть отдалилась от нее и успокоила:

— Не бойся, я ни о чем не буду тебя расспрашивать против твоей воли. Ты можешь говорить только то, что сама пожелаешь.

Она закусила губу. Ее глаза стали краснеть.

Тамара с Яковом закончили с посудой и вернулись в гостиную. Увидев их, Елена резко встала и убежала в комнату. Тамара замерла и недоуменно взглянула на меня.

— Что с ней?

Я зыркнула на Якова. Он выглядел таким же любезным, как и всегда. Поджав губы, я промолвила:

— Ничего, просто неважно себя чувствует, вот и решила прилечь.

Тамара вяло покивала головой и пробормотала:

— Я же говорила, она сегодня не в форме. Может, у нее акклиматизация?

Я согласилась с ней, сказав:

— Вполне возможно. Ты поглядывай за ее состоянием.

Тамара утвердительно кивнула и обеспокоенно прошла в спальню.

Яков со своей неизменно приторной, джентельменской улыбкой обратился ко мне:

— Наверное, ты не особо рада видеть меня?

Я насупилась и безразлично кинула:

— Если ты ничего не испытываешь к Тамаре, пожалуйста, скажи ей об этом. Прекрати ранить ее!

Яков так часто меняет маски, что я совершенно запуталась, где его настоящее лицо.

Он вышел на балкон и присел на диванчик, лениво причитая:

— Я думал, что сейчас тебя занимает только состояние твоей дочери. Не ожидал, что ты успеваешь заботиться и о Тамаре, хотя, казалось бы, она совершенно чужой для тебя человек. Видимо, тебя не так уж волнует, что твоя дочь висит на волоске от смерти.

Эти слова невероятно рассердили меня

Я скорчила злобную гримасу и кинула:

— На твоем месте я бы помалкивала.

Он усмехнулся и тихо, чтобы не придавать огласке, процедил:

— Знаешь, я говорю много, но по делу. А если честно, Эмилия, тебе стоит внимательнее приглядеться ко мне. Мы могли бы стать любовниками. Если ты пойдешь на это, я во всем признаюсь Тамаре и отправлю ее обратно в Казань. Я также ручаюсь, что Руслан ничего не узнает. Ну что? Я, наверное, шокировал тебя?

Да он просто выродок!

Я еле сдержала рвотный позыв и с ожесточением уставилась на него.