— Проводить Вас?

Услышав это, женщина не могла здесь оставаться, какой бы толстокожей она ни была. Ее грудь продолжала вздыматься от гнева, она свирепо посмотрела на меня и сердитая вышла.

При виде человека, исчезающего за дверью, у меня заболела голова, и я слегка раздраженно нахмурила брови.

Руслан пригласил меня сесть на диван

Я была в плохом настроении и прямо спросила:

— Что случилось с Камовой Линой?

Он посмотрел на меня влажными глазами:

— Ее мать задолжала многим ростовщикам. Наверное, эти люди знали, что их счеты заморожены, и они знали, что просить денег безнадежно, и пошли на крайности.

Я нахмурилась:

— Но им незачем было убивать. Очевидно, кто-то хотел забрать ее жизнь. Это семья Алешиных постралась?

Он слегка улыбнулся:

— Почему бы тебе не догадаться, что это я?

Я даже не подумала об этом:

— Ты этого не сделал бы!

Он на мгновение растерялся, поднял брови:

— Так уверена!

— Хотя Камова Лина раздражала меня, но не настолько. У каждого есть предел терпимости. Кроме того, в компании так много всего, и ты не заинтересован в том, чтобы заниматься вопросом какой-то актрисульки. Это точно была страшная месть. Но ты не такой человек. В том случае с Сорокиной Татьяной я даже никогда не думала о том, чтобы желать ей смерти, а уж тем более не хотела мстить Лине.

Руслан и я на самом деле в какой-то степени люди одного типа, так что я уверена, что он этого не делал. Он немного помолчал, притянул меня ближе к себе, положил подбородок мне на голову и сказал тихим и сдержанным голосом:

— В твоем сердце я настолько добр, я могу гордиться собой.

Я не разговаривала с ним, мне просто показалось это странным, и я не могла не сказать:

— Семья Алешиных не может этого сделать. Давай не будем говорить о Сорокиной Татьяне, давай поговорим об Алешине Германе. Хотя он был в преступном мире много лет, но он все же воспринимал человеческую жизнь всерьез.

Он кивнул, понизил голос и сказал:

— Не думай об этом, готовься к экзамену.

Грубо говоря, это дело действительно не имело ко мне никакого отношения, так что я больше ничего не сказала.

***

День учителя в октябре.

Благодаря связям Алешиной Анны у меня была возможность поступить в МГУ и посещать занятия. Поступить в аспирантуру казалось не таким уж сложным делом. Кампус Московского университета огромен. Когда я вышла из учебного корпуса, я встретила Ярослава Адамовича, жениха Анны. Мужчина был стройным и обходительным, а очки делали его похожим на изысканного интеллектуала.

Я ходила в университет несколько дней, чтобы послушать лекции. Ему повезло, я увидела, подняла руку и поприветствовала:

— Профессор Лавров!

Он тоже увидел меня и замер с легкой улыбкой. Я шагнула вперед и увидела, что он держит в руках учебник по юриспруденции.

Я подумала, что он только что закончил лекцию и вышел. Я не могла удержаться и спросила:

— Будут ли какие-нибудь занятия позже?

Он улыбнулся и покачал головой:

— Уже закончились, как насчет тебя? Как насчет занятий английским?

— Прогресс довольно велик! – я ответила, держа книгу и идя с ним к воротам: — Позже пойдете в ресторан «Проспект»?

Он пожал плечами:

— Вероятно, я не смогу пойти. Моя семья приезжает в столицу. Я собираюсь забрать их. Ты можешь передать Анне, что мы поужинаем вместе вечером.

— Хорошо! – мне стало немного любопытно, и я не могла не спросить:

— Родители?

Приближается дата их свадьбы, а Ярослав из Санкт-Петербурга, так что родители должны были приехать, чтобы подготовиться к свадьбе. Он кивнул, улыбнулся и почти ничего не сказал. Когда он пришел на стоянку,то поспешил уйти, мы попрощались, и я тоже была готова вернуться.

МГУ и ресторан «Проспект» очень близко. Я в основном хожу туда пешком. Осень в октябре не холодная. Всю дорогу я иду расслабленно и неторопливо.

Черный Бентли был припаркован на обочине дороги, я не сразу отреагировала и не остановилась, пока кто-то не встал передо мной.

Это был Тимур.

Я нахмурилась:

— Есть дело ко мне?

— Куда ты идешь? Я довезу тебя! – он засунул одну руку в карман, зажав сигарету между тонкими пальцами, казался очень неторопливым.

Случайная встреча? Или это было преднамеренно? Мне было все равно.

Посмотрев на него снизу вверх, я поджала губы и сказала без эмоций:

— Иду домой, здесь близко, нет необходимости меня отвозить.

Он немного холодно поднял брови:

— Домой? – усмехнулся: — А Руслан дома?

Я слегка нахмурилась, но ничего не сказала, просто посмотрела на него и нетерпеливо хотела уйти.

—Эмилия, ты что, дурочка? Если он относится к тебе искренне, как он мог позволить тебе безымянной и несчастной?

Кажется, в черном Бентли кто-то еще сидел, это должен быть его помощник. Мне не было интересно рассказывать ему что-то, я легкомысленно сказала:

— Это наше личное дело. Тебе не нужно об этом заботиться. Если больше нет вопросов, я пойду..

— Неужели нам действительно нечего сказать друг другу? Тот месяц любви, по твоему мнению, ничего не стоит?

Он удержал меня, немного взволнованный:

— Я настолько тебе противен, что ты даже не хочешь со мной нормально поговорить?

Я нахмурилась, вздохнула и посмотрела на него:

— Элизабет должна вот-вот родить, верно?

Он был застигнут врасплох и сказал:

— Она тебе небезразлична? После паузы он сказал:

— Этот ребенок просто случайность. Если ты не возражаешь, когда она родит ребенка, я отпущу ее обратно в Германию. Это не повлияет на нас.

Я подавила гнев, оттолкнула его:

— Влияет на нас? Позволишь ей вернуться в Германию? Тимур, ты знаешь, в чем разница между тобой и Русланом? У него есть свои границы и принципы. Он знает, как быть ответственным за девушку, и он знает, что если он кого-то не любит, то никогда не причинит ему вреда. Хотя он неуклюж, он умеет уважать других.

Подавив свои эмоции, я вздохнула и продолжила:

— Да, я не имею права оценивать твои поступки. Я также знаю, что четыре года назад я плохо поступила. Я у тебя в долгу. Что ты хочешь, чтобы я сделала, можешь сказать мне. Кроме любви к тебе, я постараюсь компенсировать все, что ты захочешь. Но как мужчина, если ты не любишь Элизабет, почему ты сблизился с ней, и теперь так безжалостно хочешь бросить. В конце концов, она не сделала ничего плохого. Единственное, что было неправильно, это влюбиться в тебя.

Это, наверное, печаль человеческой жизни. Люди, которые уже находятся в их объятиях, для них не интересны, но они всегда скучают по людям, которые не могут быть с ними. Это печально.

Он поджал губы, немного помолчал, слегка прищурил свои черные глаза и сказал:

— Ты согласишься на мою просьбу?

— Кроме любви к тебе, все остальное возможно!

Нет никакого способа спрятаться от этого, в конце концов, избегать – это не решение проблемы.

Он открыл рот и поднял брови:

— Иди на работу в компанию Архиповых, съезжай с виллы Руслана и не видься с ним.

Я поджала губы, немного угрюмо: