— По какому поводу ты мне звонила?

Очевидно, муж ещё злился на меня. Я слегка приоткрыла рот, подошла к нему и сказала:

— Пока была в Москве, я встретилась с Яковом. Ты ведь тоже знаешь, я поехала в Казань за Идой по его наводке. Руслан, я не хотела скрывать этого от тебя, просто боялась, что ты начнёшь надумывать, поэтому и не сказала об этом.

.

Увидев его помрачневшее лицо, я беспомощно вздохнула:

— Я знаю, что не права в этом деле. Не должна была обманывать тебя, не злись. Руслан, мы не должны сейчас ссориться и испытывать недовольство по таким пустякам, подозреваю, Яков занимается нелегальными делами. Возможно, в его руках бесчисленное количество жизней, я не уверена, смогу ли провести эту операцию Любаше. Можем ли мы сейчас не ссориться, а сначала разрешить важные проблемы.

Муж нахмурился, его взгляд упал на меня, он поджал губы и произнёс:

— Нелегальными делами?

Я кивнула:

— Я узнала от посредника, они специально организуют операционную с оборудованием. А есть ещё момент, ты помнишь на аукционе в отеле «Оазис» мы встретили девушку по имени Елена Нестерова? У неё порок сердца, её отец ради неё нашёл подходящий донорский орган, вступил в тайную сделку с Яковом и погубил живого человека. А после с его компанией случилась неприятность, он нелегально присвоил деньги и попал в тюрьму.

Муж обдумал и выпалил:

— Общее впечатление о ситуации у меня сложилось, но как ты связалась с ней?

— Она меня нашла, но это нельзя считать поиском. Мы пару раз побывали вместе и познакомились, а теперь я беспокоюсь о Любе. Если ей проведут операцию, пересадят почку Иды, не может ли тогда Яков тайком ударить ножом в спину? Тогда в дело будем вовлечены не только мы, но и отец с матерью, их жизнь наладилась с таким трудом. Если из-за инцидента с Любашей вспыхнет скандал, боюсь, я втяну в это их.

Хотя ситуация с дочерью тяжёлая, никто не умрёт, как в случае с Леной, но кто знает, как поступит Яков потом. Он говорил, что мы не найдём законно подходящие органы для трансплантации, поэтому дал мне решение и позволил уйти. Стоит провести операцию, тогда сразу сможет использовать Иду, чтобы шантажировать нас.

А когда свяжется со средствами массовой информации и начнёт придумывать небылицы, то наши семьи не смогут оправдаться перед толпой. Посмотрела на Руслана, он поджал губы, словно от чём-то задумался. Помолчав долгое время, посмотрел на меня и молвил:

— Пока мы не можем провести Любе операцию. В деле с трансплантацией мы можем пойти лишь легальным путём. Этого ребёнка нельзя опрометчиво трогать. Нужно найти способ упрочить позицию твоих родителей, а я как можно скорее найду подходящего донора, Любе остаётся лишь ещё подождать.

Я поджала губы, хотя в душе мне настоятельно не хотелось этого, но я всё же кивнула, я не могу из-за своего желания завести в безвыходное положение две семьи

— В настоящее время в этой ситуации лучше продолжать придерживаться первоначально проложенного направления, пока не разглашай эту информацию, - он высказался, достал телефон и позвонил Захару.

Кажется, поручает тому заняться какими-то делами в Беларуси, у меня теперь нет настроения беспокоиться о них. Потому что в своей голове я обдумываю, как завтра пойти с Игнатом в больницу.

***

На следующий день.

Руслан поехал в Беларусь по делам компании. Уехал в спешке, сказал, на нескольких пунктах доставки там произошли инциденты, потому ему требуется уладить всё. Я осталась в Казани, продолжая разбираться с делом Любаши. Игнат отправил мне сообщение с адресом больницы и временем встречи, перед тем как выйти из дома, я позвонила матери. Её голос звучал так, словно она не спала всю ночь, из-за чего звучал сипло, когда сняла трубку:

— Эмилия, что случилось?

— Мам, результаты обследования Иды пришли? Доктор сказал, когда можно провести трансплантацию?

— Ещё нет, наверное, будут к обеду, дождёмся полудня и посмотрим. Однако врач вчера приходил и сказал, что о пациентке нет никакой информации, перед проведением операции требуется внести данные в больничную систему. Её больничной карточки нет, врачи не могут провести операцию. Свяжись с родителями девочки, вели им переслать нам информацию о ней. Если можно, мы отправим человека, чтобы привезти их, чтобы они поставили подпись на согласие об операции, - мать говорила устало.

Я замерла и выпалила:

— Мам, у Иды нет свидетельства о рождении, её родители произвели на свет семь или восемь детей, а свидетельство есть лишь у одного. Оформление займёт много времени, операция Любочки будет продолжать откладываться. Это я не обдумала с самого начала, поэтому придётся вам доставить неудобств на это время.

Она явно была шокирована:

— Как может не быть свидетельства? Какие родители не будут регистрировать семеро детей? Что они будут делать потом? Придумай какой-нибудь способ, это безнадёжная ситуация. Попроси Георгия отвезти Иду и дать её родителям денег, чтобы они оформили документы на неё.

Я кивнула, согласилась и повесила трубку. Дело девочки заключается не только в проблеме с регистрацией, сейчас нет возможности поведать матери все подробности, поэтому остаётся лишь временно отложить это, я должна сначала расследовать дело Якова. Раз уж Любе требуется сделать операцию, все формальности и процессы требуется завершить должным образом. Если мы по глупости проведём операцию, то у нас не будет способов оправдаться.

Повесив трубку, я поймала такси и поехала по отправленному Игнатом адресу. То место находилось в пригороде, машина остановилась около заводского здания. Я посмотрела на заброшенное место и обомлела, эта местность совсем не похожа на больницу, это заброшенный много лет назад завод!

У ворот фабрики стоял мужчина преклонного возраста, я подошла к нему, готовясь подтвердить адрес, тогда позвонил Игнат. Подняла трубку, тот не стал ничего объяснять, просто выпалил:

— Заходи, не задавай никаких вопросов сторожу. У него старческое слабоумие и он ничего не знает.

Я ошарашенно застыла, увидела, как сторож смотрит на меня с улыбкой, улыбнулась в ответ и зашла на территорию завода. Как и объяснил Игнат в телефонном разговоре, я прошла круг и сразу нашла двухэтажные здание, он велел мне подождать внизу.

Пять минут спустя Игнат спустился вниз, открыл металлические двери в здание. Он надел рубашку с цветами, а поверх кожаную куртку, его большой живот выпирал из-под рубашки, как у беременной женщины. Увидев меня, он оглянулся вокруг, убедился, что я пришла одна, слегка приподнял брови и очевидно удивлённо произнёс:

— Полагал, ты как минимум возьмёшь с собой ещё одного человека, не ожидал, что придёшь одна.

Я улыбнулась:

— Но ведь пришла просто посмотреть больницу и оборудование, зачем приводить с собой людей? Разнести здесь всё?

Он улыбнулся, вслед за тем выпалил:

— Пойдём, врачи с оборудованием наверху, покажу тебе всё и успокою. Вы, богачи, ведёте дела осмотрительно и дорожите жизнью.

Идя за ним, я слабо улыбнулась и поджала губы:

— Ничего не поделаешь. В конце концов, речь идёт о моей собственной дочери. Мне нужно спасти её, а ни в коем случае не оставлять в опасном месте.

В лестничном пролёте раздался его смех, он ничего не сказал. Поднялся наверх, мы достигли второго этажа, и я вслед за ним вошла в железную дверь. За дверьми расположилось помещение в пятнадцать квадратных метров. Там стояло пару врачей в белых халатах, я тщательно пересчитала их, там находилось пятеро докторов.

.

Поздоровавшись с ними, Игнат произнёс:

— Ладно, все всё знают, давайте зайдём и посмотрим оборудование внутри, расскажите обо всём госпоже Афанасьевой. Если ей что-то будет непонятно, помогите с разъяснениями, не будьте неучтивыми.