— У нее останутся какие-либо негативные последствия? – с тревогой спросил парень, последовав за врачом.

— Сложно сказать. Она сильно приложилась головой, возможно даже, не обошлось без сотрясения. Все это мы выясним, когда она придет в себя.

Я протянула Руслану новое пальто и, поглядев на его хмурое лицо, спросила:

— Ну что, мы еще поедем к Владимиру Ивановичу? Если нет, то я позвоню ему и скажу, чтобы они нас не ждали.

Руслан перевел на меня свой мрачный взор и немного смягчился в лице. Надев пальто, он произнес:

— Не звони. Мы скоро поедем.

Затем Руслан обратился к парню:

— Никита, не так ли?

Молодой человек кивнул:

— Да, господин Демидов.

— Останься и пригляди за ней. Дождись, пока она очнется. Если что-то случится или что-то понадобится, неважно, что, – деньги или вещи, – позвони на этот телефон, – произнес Руслан, протягивая ему свою визитку.

Мои губы невольно дернулись. Руслан с его мозгами всегда избирает такие странные способы решения проблем.

Мышцы на лице Ивана дрогнули, но он все же принял визитку и поблагодарил нас.

— Спасибо!

Руслан одобрительно хмыкнул, и мы двинулись на выход.

Но, пораскинув мозгами, я замедлила шаг, вытащила из сумочки банковскую карту и протянула Никите со словами:

— Пожалуйста, позаботься о ней. Вот, используй это для расходов на лечение и питание. И помни, что ты в любой момент можешь связаться с нами, если тебе что-то понадобится. Когда она очнется, передай ей, чтобы она ни о чем не волновалась и спокойно восстанавливалась. Остальное мы уладим.

Никита стоял в полнейшем замешательстве, но все же взял из моих рук карту и снова поблагодарил.

Мы с Русланом покинули больницу.

В машине.

Руслан достал телефон и сделал несколько звонков, в том числе позвонил в Беларусь Захару и предупредил его, чтобы тот был осмотрительнее. Остальным он поручил расследовать сегодняшнее происшествие. Федора, должно быть, уже схватила полиция.

Все это время я вела машину молча, чтобы не отвлекать его.

Наконец, спустя несколько минут затишья, я спросила:

— Почему Федор напал на тебя? Он ведь просто азартный игрок. Его не интересуют ни богатства, ни похоть. С чего бы ему нацеливаться на тебя?

Задумчиво глядя в окно, Руслан неторопливо ответил:

— Ему нужны деньги, но только не от меня.

Я недоуменно уставилась на него.

— Эй, смотри на дорогу. Там красный! – насупившись, кинул он.

Я повернула голову обратно на дорогу и от испуга резко дала по тормозам.

Он с безысходным видом хлопнул себя по лбу и произнес:

— Меня не прибил Федор, зато чуть не угробила собственная жена. Просто отлично!

Я помрачнела в лице и прикрикнула:

— Ой, не говори глупостей!

Но он, однако, рассмеялся, и это несколько разрядило атмосферу в салоне.

Когда загорелся зеленый, я тронула машину с места.

Пока мы ехали, он произнес:

— Это Яков. Инцидент в Беларуси не принес ему никакой выгоды, напротив, он ни с того, ни с сего потерял несколько миллиардов прибыли. Должно быть, его семья оказывает на него давление. А Федор – это его пешка, которую он подослал, чтобы объявить мне войну. По-видимому, он собирается продолжить начатое в прошлом дело.

Эти слова привели меня в замешательство.

— Какое дело?

Руслан взглянул на меня и начал свой рассказ.

— Тридцать лет назад нефтяная промышленность была сосредоточена в руках других людей, а вовсе не в руках семьи Ефимовых. Тогда они владели несколькими заводами и фармацевтической компанией, и их производственная цепочка была не такой колоссальной, как сейчас. Нефтяной промышленностью в те времена владела семья Потаниных – одна из четырех богатейших московских фамилий. В то время нефтяная отрасль не считалась тяжелой промышленностью, поэтому старший Потанин поручил управлять этим бизнесом своей приемной дочери, полагая, видимо, что женщина сможет справиться с ним. Ее звали Афанасьева Зина. Когда Зина вышла замуж за одного из представителей семьи Ефимовых, весь нефтедобывающий бизнес перешел им как приданое.

Его слова словно оглушили меня. Не уверенная, к тому ли он клонит, я робко спросила:

— Та Зина, о которой ты говоришь – это моя бабушка?

Он кивнул.

— То есть, она – приемная дочь Потанина? Если так, почему ее официальная фамилия – Афанасьева?

— Госпожа Потанина никак не могла забеременеть, поэтому они взяли приемную дочь и дали ей свою фамилию. Но прошло совсем немного времени, и они узнали, что госпожа Потанина забеременела. Затем, вероятно, по каким-то своим личным соображениям, они дали твоей бабушке девичью фамилию госпожи Потаниной, и она стала Афанасьевой.

Я кивнула и выжидающе глянула на него:

— А что дальше?

Он посмотрел на меня в ответ, убрал с моего лба спутавшиеся волосы и продолжил:

— Когда Зина вышла за Ефимова, страна переживала бурный подъем промышленности в результате новых демократических реформ. Развитие промышленного и электрооборудования позволило нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей отраслям превратиться в лакомый кусочек. Права на внутреннюю добычу нефти оказались в руках твоей бабушки, а Ефимовы воспользовались случаем, чтобы начать массовую добычу. Долгое время Ефимовы считались самой знатной и богатой московской семьей в России, и другие семьи ходили к ним на поклон, а порой и напрямую подчинялись.

— Но самые высокие деревья в лесу первыми падают под натиском урагана. Также и Ефимовы неизменно вызывали у других зависть и осуждение. Вскоре все знатные и богатые семьи ополчились на них. А так как источником процветания семьи являлась твоя бабушка, то стоило убрать ее, как остальное уже не представлялось трудноразрешимым. Она сполна хлебнула горя. Твоя бабушка прекрасно знала, как пагубно добыча нефти влияет не только на их семью, но и на всю страну, поэтому она решила строго контролировать ее добычу. Но Ефимовым нужно было все больше и больше денег, они не слушали ее увещеваний. И тогда у твоей бабушки не осталось иного выхода, кроме как взять бумагу, официально закрепляющую за ними право на добычу нефти, положить ее в ту самую шкатулку с секретом и уехать с ней.

Я догадалась, о чем идет речь, но, глядя на него, все же переспросила:

— Ты имеешь в виду ту самую царскую шкатулку из сандалового дерева, одну половину которой завещала мне бабушка?

Он кивнул.

— Да, именно ее. Яков изо всех сил старался подобраться к тебе поближе ради этой шкатулки.

Если тщательно подумать, я впервые увидела Якова именно у могилы моей бабушки; он долго стоял над ее надгробием. Тогда я подумала, что он совершенно случайно остановился там, и больше не возвращалась к этому эпизоду. Но теперь, когда я вспомнила выражение его глаз в тот момент, меня одолело какое-то неопределенное ощущение.

— Но ведь я уже отдала мою шкатулку ему!

Я не особо дорожила этой шкатулкой (потому что не знала, что внутри), поэтому, когда в Финляндии Яков упомянул о ней, я твердо решила отдать ее ему.

Глядя на меня, Руслан кивнул:

— Я знаю.

Я с ужасом распахнула глаза и уставилась на него:

— Ты знаешь, и так равнодушно говоришь об этом?

Теперь неизвестно что будет, раз шкатулка досталась Якову. Прошло слишком много времени

Это тогда право на добычу нефти находилось в частных руках, а теперь эта отрасль контролируется государством. Да и официальной, юридически оформленной процедуры передачи этого права другому лицу не было. Так что если Ефимовым и достанется этот документ, это еще не значит, что они по умолчанию получат право на добычу в наше время.

И тут губы Руслана изобразили хитрую улыбочку.

— Поэтому я давно обо всем позаботился и подменил шкатулку.

Меня хватил шок. В состоянии крайнего изумления я промолвила:

— Если Яков узнает об этом, он убьет нас. Содержимое шкатулки, может, и не стоит человеческой жизни, но оно точно стоит баснословного количества денег. Если эти деньги достанутся Ефимовым, это даст им второй шанс, и тогда они постараются любым возможным способом задушить и уничтожить «Demigroup».