— Что такого хорошего в Руслане? Он холодный и жестокий, он совсем тебя не любит, зачем он тебе!

Увидев, что Давид взволнован, я прекратила разговор, посмотрев на него, сказала:

— Тебе нужно как следует залечить раны, я найду медсестру, которая позаботится о тебе.

Не дожидаясь, пока он заговорит, я поспешила покинуть больницу.

Было уже темно. Когда я приехала в больницу, я вела машину Давида

Чтобы вернуться мне пришлось взять такси. Когда я добралась до коттеджа, я долго стояла на нижнем этаже.

Я немного нервничала, не зная, как встретиться с Русланом, когда вошла домой. Но как бы я не оттягивала этот момент, рано или поздно придётся с ним встретиться.

Дверь распахнулась, в гостиной был очень тускло, только на кухне все ещё горел свет. Таисия Ивановна в свободное время обычно нечего было делать, и она готовила что-то вкусное. Я подумала, что она снова готовила десерт. Я переобулась и, увидев, что в гостиной никого нет, вздохнула с облегчением.

Когда я вошла на кухню, Таисия Ивановна услышав движения, невольно застыла и удивленно спросила:

— Боже, Эмилия, почему ты ходишь так бесшумно. Ты напугала, старушку.

Она схватилась за сердце, посмотрела на меня и сказала:

— Только вернулась, ты голодна? Иди, посмотри, что я приготовила. – Произнеся, она открыла крышку кастрюли, стоявшей на плите.

На меня хлынул сильный аромат, ощутив его, я невольно почувствовала легкий голод, и с улыбкой спросила:

— Таисия Ивановна, что Вы приготовили? Так вкусно пахнет!

Она улыбнулась и объяснила:

— Это карась. Я добавила в него особых приправ, поэтому он такой ароматный. Подожди немного, скоро все будет готово, и ты сможешь попробовать.

Таисия Ивановна не разрешала мне прикасаться к чему-либо на кухне. Ей казалось, что запах масляного испарения был сильным, для беременных было вредно вдыхать его, иначе я бы больше времени проводила на кухне.

Я села за стол и тихонько ждала. Вскоре после этого она наполнила тарелку, посмотрев на меня, сказала:

— Я боюсь, суп ещё слишком горячий, подожди, пока он остынет. – Поставив передо мной суп, она невольно взглянула на меня.

Она не решалась заговорить, я дула на суп и, естественно, заметила, что ей есть что сказать.

Через некоторое время я заговорила:

— Таисия Ивановна, если Вам есть что сказать, просто скажите, я выслушаю!

Она улыбнулась, немного неестественно, и сказала:

— Эмилия, по правде говоря, я не должна вмешиваться в дела между мужем и женой, но я совершенно ясно все вижу, и я достаточно опытный человек. Если я ничего не скажу, вы будете отдаляться друг от друга все больше и больше. К тому же, я чувствую себя виноватой перед господином Демидовым.

Зная о ее добрых намерениях, я слегка улыбнулась:

— Таисия Ивановна, Вам не нужно думать так, Вы заботились обо мне в семье Демидовых все эти годы. Я храню это в сердце.

Я уже давно считаю Вас за своего родителя. Если вы хотите что-то сказать, то говорите. Мы как ваши дети, всегда выслушаем Вас.

Она вздохнула:

— Эх, господин в кабинете с тех пор, как вернулся. Я думаю, что его спина немного травмирована. Немного погодя отнесите ему суп, там поговорите с ним и проверьте, насколько серьезная у него травма.

— Он не слушает ни единого слова старушки, поговори с ним по-хорошему, не ссорься, муж с женой должны шуметь в кровати. К чему ночная вражда. Если есть что сказать, надо говорить, а не утаивать на душе.

Я кивнула, но невольно почувствовала беспокойство. Я посмотрела на Таисию Ивановну и сказала:

— Таисия Ивановна, помогите мне налить тарелку супа, я пойду к нему прямо сейчас!

Она цокнула языком и улыбнулась:

— Не беспокойся об этом какое-то время, у тебя большой живот, и ты, вероятно, ничего не ела вечером. Если не думаешь о себе, то подумай хотя бы о своем ребенке. Сначала сама поешь суп, потом иди!

Зная, что она тоже беспокоится обо мне, я подула на ещё горячий суп, а затем съела несколько ложек, посмотрела на Таисию Ивановну и сказала:

— Вы идите, я почти закончила.

Увидев это, Таисия Ивановна улыбнулась и пошла на кухню.

***

За кабинетом.

Немного колеблясь, я подняла руку и постучала в дверь. Через некоторое время изнутри раздался низкий голос:

— Таисия Ивановна, идите отдыхайте, у меня нет аппетита!

— Это я! – сказала я, слегка закусив губу, я так нервничала, что мой лоб покрылся испариной.

Сначала внутри было тихо, а через некоторое время он сказал тихим голосом:

— Входи!

Я вздохнула с облегчением, толкнула дверь и посмотрела на холодное лицо мужчины, сидевшего за столом.

Поднося суп, я сделала паузу, затем начала разговор:

— Таисия Ивановна сказала, что ты ничего не ел. Она приготовила суп из карася. Не хочешь попробовать? – Сказав это, я подошла к Руслану, поставила суп рядом с ним и посмотрела на его спину.

Руслан был в том же костюме, что и раньше. Костюм был черным, кроме еле различимых следов, оставленных лопатой, больше ничего не было..

Я открыл рот, чтобы спросить, не ранен ли он, но когда слова уже собирались выйти наружу, я увидела черные глаза Руслана, неподвижно уставившиеся на меня.

Я сжалась от страха.

— Зачем ты вернулась? – Он нахмурился, на его лице все еще сохранялось холодное выражение.

Я опустила голову. В конце концов, я сама довела ситуацию до критического момента и не уладила должным образом. После паузы я заговорила:

— Руслан, прости, я не могла оставить его, если ты все еще сердишься, бей меня или ругай, делай все что угодно!

— Ха! – у него вырвалась холодная усмешка. — Бить тебя? Ругать тебя?

Глядя на него, я серьезно кивнула:

— Да, если ты сердишься, можешь ударить меня!

— Ударить тебя? – он гневно рассмеялся. — Эмилия, когда ты научилась игре в кнут и пряник? За эти годы, проведённые в корпорации ты стала гибкой и дипломатичной.

— Почему бы тебе сначала не поесть суп, чтобы согреться. В конце концов, если ты не будешь есть, это очень вредно скажется на состоянии желудка!

Теперь я могла быть только такой мягкой. Если бы мое обращение было слишком жестким, боюсь...

В этот момент лицо Руслана было крайне мрачным, как небо перед грозой, плотно затянутое тучами.

— Ты не собираешься объяснить то, что произошло с Давидом?

Я насупилась, упоминание о Давиде заставило меня нервничать. Это были события из прошлого, надо быть аккуратнее, вдаваясь в подробности от тех днях. Я чрезвычайно не хотела, чтобы другие люди узнали что-то лишнее.

Глядя на его мрачное лицо, я невольно нахмурила брови и равнодушно сказала:

— Давид, как и я, ребенок, усыновленный моей бабушкой. Он на несколько лет старше меня. Мы выросли вместе. Произошёл несчастный случай, Давид покинул меня и бабушку, и не появлялся до этого момента. Я не хочу вдаваться в подробности и вскрывать старые раны.

Он прищурился:

— Вы друзья детства? Или брат и сестра? Или и то, и другое?

Я нахмурилась, глядя на него с легкой злостью:

— Он мой брат, и он может быть только моим братом!