Я была слегка обескуражена подобной фразой, но при этом подумала, что он был прав. Кивнув, я угукнула

К счастью, больше он не стал особо ничего говорить.

***

Я приехала в ресторан «Пушкинъ» на Тверском бульваре по тому адресу, что прислал мне Яков, и, следуя за официантом, отыскала нужный мне столик, за которым сидел и сам пригласивший меня поесть мужчина. В столице уже вовсю бушевала поздняя осень, поэтому мужчина был одет в одежду корейского стиля, а его волосы были аккуратно уложены. Желтовато-бурое пальто лежало рядом, и с одного только взгляда в этом мужчине сквозило нечто приторно-красивое. Он казался необычайно прекрасным.

В ресторане было включено отопление, поэтому я, сняв свое пальто, отложила его в сторону и посмотрела на Якова:

— Ты сюда на несколько дней вернулся?

Он кивнул, посмотрел на меня с легкой улыбкой и сказал:

— Вообще, я планировал пригласить тебя встретиться еще пару дней назад, но подумал, что у меня нет особо на это времени, так как в последнее время в «Demigroup» слишком много всяких дел. Поэтому и решил подождать.

Я улыбнулась. Что ж, в принципе, дела компании в какой-то степени прогремели на всю столицу, поэтому, думаю, многим людям из этих кругов должно быть все известно. Так что неудивительно, что он знает.

Ефимов подозвал официанта и попросил подать еду. Пока мы говорили о всяких мелочах, все блюда наконец-то оказались на столе, и мужчина, посмотрев на меня, произнес:

— Похоже, пока что нет возможности завершить проект в Воронино. Ты планируешь остаться тут или вернешься в Казань?

Я пожала плечами:

— У меня пока что нет никаких планов. Посмотрим после окончания отпуска.

Вдруг я вспомнила о Томе и сказала:

— Я думала, что в этот раз ты по возвращению сюда возьмешь Тамару ждать его вместе.

Он засмеялся, но не стал продолжать эту тему. Посмотрев на меня, он спросил:

— Ты ведь взяла с собой ту шкатулку?

— Естественно. Но у меня есть кое-какие сомнения, о которых я хочу у тебя спросить, – да, меня долгое время терзали некоторые сомнения, в которых я никак не могла разобраться.

Яков кивнул:

— Спрашивай.

— Та шкатулка, которую ты продали на аукционе тогда в Питере, принадлежала твоему деду?

Мужчина кивнул. Я же, умолкнув на долю секунды, вновь задала вопрос:

— Она всегда была у него или же ему ее подарил кто-то другой? Помоги мне разузнать, знает ли Станислав Максимович женщину по имени Зинаида Афанасьева?

В тот самый момент лицо мужчины, на котором цвела улыбка, вдруг по какой-то причине внезапно потяжелело, да что там, в нем даже стал читаться какой-то пронзительный холод. Я невольно почувствовала, что температура воздуха слегка опустилась, из-за чего даже невольно потеряла свое лицо с руками. Осторожно взглянув на него, я спросила:

— Что такое?

Через мгновение Яков, сдержав свое выражение лица, посмотрел на меня:

— Твою бабушку звали Зинаида Афанасьева?

Я тут же кивнула и вспомнила, что он был на могиле моей бабушки, когда приходил ранее на Всехсвятское кладбище, из-за чего невольно произнесла:

— Яков, я, честно говоря, всегда ощущала, что ты специально подбираешься ко мне так близко, что вызывает у меня подозрения.

Я думала, что Яков все-таки хотя бы немного, но начнет заговаривать зубы, однако мужчина вдруг неожиданно посмотрел на меня, кивнул и ответил:

— Да.

Мы впервые встретились не на Всехсвятском кладбище, а в Москве. Но тогда только я заметил тебя. Ты – нет.

Я обомлела. Я, если честно, не собиралась с ним так подробно ворошить прошлое, но мое внимание переключилось на бабушку, и я, посмотрел на него, сказала:

— Получается, ты знал мою бабушку? Станислав Максимович, как я понимаю, тоже?

Ефимов кивнул и равнодушно улыбнулся:

— Не просто знали, а знали очень даже хорошо.

Я, нахмурившись, стала ждать от него последующих слов, но мужчина, похоже, не собирался дальше продолжать и просто сказал:

— Отдай мне шкатулку.

Тогда я передала ему ту сандаловую шкатулку, что взяла с собой. Поначалу я хотела спросить его что-нибудь о моей бабушке, но, похоже, у него не было особого желания вести об этом разговор, поэтому я решила промолчать.

На самом деле я озадачилась внутри себя от ощущения того, что я, похоже, не знала его так хорошо, как мне казалось. Очень часто я чувствовала, что он был близок ко всем нам и со многими находится в очень дружеских отношениях. И даже если он – отпрыск богатой семьи, в нем не было никаких пороков и дурных привычек, что свойственны «мажорам». Он во многом помогал нам и принимал вместе с нами участие. Как будто он был частью нашей жизни. Но также мне довольно часто казалось, что он слишком далек от нас. Что в нем скрыто столько всего, что нам просто-напросто не дано понять.

Яков, опустив глаза, посмотрел на шкатулку в руке. Осмотрев ее, он, вероятно, понял, что с ней все в порядке, после чего, вскинув бровь, он сказал:

— Я мало что знаю о твоей бабушке. Я попросил эту шкатулку из чистого любопытства. Руслан не знает, что ты отдала мне ее?

Я покачала головой:

— Знает.

Тогда мужчина нахмурился и стал выглядеть немного непонимающим:

— И он ничего не сказал?

Я покачала головой и посмотрела на него:

— А что такое? Что-то не так?

В ту секунду он просто пожал плечами и больше не стал ничего говорить.

.

После еды дел никаких не было, поэтому я сразу поехала обратно. Как только я вернулась домой, Руслан позвонил, тихим и сдержанным голосом спросил:

— Ты дома?

Я кивнула и посмотрела на время. Было уже за полдень, и муж должен был вот-вот уйти с работы.

Не могла удержаться, чтобы не спросить:

— Ты скоро вернешься?

— Да, я скоро вернусь, ты скучаешь по мне?

Его голос так же хорош, как и всегда, и я не могла не почувствовать, как мое лицо немного горит.

Я спросила:

— Что ты хочешь съесть вечером? Я приготовлю.

Он, казалось, очень серьезно подумал об этом и сказал:

— Как насчет того, чтобы съесть тебя?

Этот человек... Как только я повесила трубку, телефон зазвонил снова. Это был незнакомый номер. После ответа там раздался шум... С перебоями, то прекращаясь, то начинаясь вновь.

Какое-то время я слышала немного необъяснимый звук, а после недолгих колебаний спросила:

— Вы – мать Тарасовой Яны Лукиничны?

Собеседник утвердительно ответил, и казалось, что он вот-вот заплачет, когда услышал вопрос. Поколебавшись мгновение, я сказала:

— Я уже сказала, что если я могу помочь, я сделаю все возможное, чтобы помочь Вам. Полиция еще не дала результатов. Мы поговорим об этом, когда будут результаты, хорошо?

— Почему еще нет результатов? Полиция уже представила нам отчет о вскрытии. Если Вы не планируете нам помогать, так скажите об этом прямо. Вы просто хотите продолжать тянуть в том же духе, пока Яночку не закопают. Тогда мы будем говорить что-то, это будет бесполезно, вы настоите на том, что Яна совершила самоубийство, верно?

Мать Яны Лукиничны была немного взволнована, в ее словах звучали обвинения и недоверие.

Я нахмурилась. Я действительно не знала по поводу отчета о вскрытии тела. Немного успокоившись, я сказала:

— Прошу, сначала успокойтесь. Я действительно еще не видела отчет. Давайте так, Вы подождите сначала, я спрошу о ситуации, а потом мы все обсудим, хорошо?

На другом конце провода некоторое время молчали, а затем ответили:

— Хорошо!

Повесив трубку, я почувствовала, что немного устала. Иногда действительно нехорошо быть мягкосердечным. Я вздохнула и позвонила Гришину

К счастью, он ответил через некоторое время:

— Здравствуйте, госпожа Афанасьева!

Гришин Захар, как всегда, использовал истинно мужское приветствие. Я же сразу перешла к теме и спросила:

— Захар, вышел ли отчет о вскрытии Тарасовой Яны?