– Я воздвиг заслон, – очень-очень нейтрально ответил тот. – Оно прошло насквозь. Щепка, говоришь?

– Ну да, если я правильно разглядел… Да не трясись, я б её поймал, если бы она не туда полетела! – он поддёрнул меня за локоть, помогая встать.

– Знаю, – тихо ответила я и улыбнулась специально для Эрнана. – Всё хорошо.

Дядя вернул мне взгляд – но уже сумрачный и серьёзный.

– Всё плохо, Трикси. Ветряная ловушка, говоришь… – он обернулся к Тейту. – Больше похоже на гравитационную аномалию.

– Чего?

– Я не физик, знания у меня достаточно общие, – несколько смутился Эрнан. Потом вздохнул, потёр виски пальцами и мягко окутал нас всех куполом. А когда заговорил снова, то уже сопровождал каждый термин плотным пакетом информации. – Я хочу сказать, что не похоже, чтоб у нас над головами бушевали ветра. Это какой силы должен быть ветер, чтобы так разогнать простую щепку? Причём так, чтобы она осталась похожей на щепку, а не в месиво превратилась… Кстати, ты правда собирался её остановить? – спросил вдруг дядя как бы между прочим, но взгляд у него стал неожиданно тяжёлым, давящим.

Воздух точно сгустился… или это давление эмпатического купола увеличилось?

В ответ Тейт посмотрел исподлобья – рыжий в чёрном, на фоне гаюса, дышащего смертью.

– Я учусь у Таппы, в ложе направляющих удар. И мы не только свои удары направляем, если надо, мм?

Он улыбнулся, слегка наклонив голову; часть лица оказалась в тени. Не знаю, что творилось сейчас в его ненормальной башке, я не смотрела, правда; но этого хватило, чтобы Эрнан побледнел и сглотнул.

Соул присел и меланхолично потрогал пальцем край мини-кратера, оставшегося от злосчастной щепки.

– Интересно, – произнёс он негромко, – я буду выглядеть так же, когда Орса приведёт домой какое-нибудь юное лохматое чудовище и скажет, что это её мужчина?

Эрнан кашлянул, зачем-то отряхнул рукава по очереди, расправил шарф – и продолжил, как ни в чём не бывало:

– В общем, сильно сомневаюсь, что это ветер. Мысль о гравитационной аномалии пришла мне в голову ещё в древнем городе, когда я увидел мосты. Они парят без опоры – поразительно. Причём фрагменты наполовину разрушенного пролёта остаются на месте и не падают вниз. Дома я бы сказал – невозможно. Для нашего с Трикси мира даже гравитационно-волновая связь – и то чистая фантастика. Но кто знает, что было реализовано здесь? Ваша магия далеко обогнала нашу технику.

«О, да, ты не представляешь, насколько», – хотела я сказать, но сдержалась.

– И вот ещё какие соображения есть. – Эрнан посмотрел на меня со значением, но импровизированную лекцию не прервал. – Нарушив границы аномалии, щепка начала двигаться с колоссальным ускорением: она набрала немыслимую скорость, пройдя небольшой путь. Но осталась при этом неповреждённой, вот что странно. Если бы сила, приложенная к ней, действовала бы с одного края – как на снаряд, или даже была бы приложена ко всей поверхности, или ещё как-то неравномерно – щепка бы разрушилась из-за внутренних напряжений. Вывод: сила была приложена к каждой её частице, причём пропорционально массе этой частицы. А именно так и действует гравитация.

Тейт, который некоторое время наблюдал за ним настороженно, вдруг фыркнул, повеселев:

– Смотри-ка, разобрался. Может, ты даже знаешь, как та штука устроена и как её раздолбать?

– Нет, – с неохотой признался Эрнан. – Говорю же, в физике я разбираюсь поверхностно. Просто описываю, что вижу: гравитационную аномалию, причём чётко ограниченную. Наверняка существуют уравнения, способные описать всё это математически – с точки зрения струн, бран или петлевой квантовой гравитации. Вот последнее, кстати, особенно интересно – фрагментированность пространства-времени, точнее, дискретность, что не совсем одно и то же… Так, я скоро уже сам запутаюсь, – улыбнулся он. – В общем, я хотел сказать, что если сквозь ураганы можно было бы продраться, я верю в эту вашу магию, то соваться в гравитационную аномалию не стоит. Слишком мощные силы, непредсказуемые и опасные.

– Вот! – горячо откликнулся Тейт и обвёл нас взглядом, в котором светилось торжество. – Вот! Круто, что ты сам до этого допёр. Я к тому и клоню. Гаюс, конечно, жутко смертоносный, но над долиной – вообще какая-то непроходимая дрянь. Так что давайте лучше через гаюс.

Лиора изящно промокнула виски и лоб краешком шарфа. Пристальным взглядом проутюжила пространство у нас над головами, затем полюбовалась на синий кошмар ниже по склону.

Глубоко вздохнула.

– Никогда не думала, что скажу нечто подобное… Но предложение Тейта кажется мне весьма разумным.

После того как она это озвучила, обсуждать другие варианты было уже бессмысленно: Лиору в любой ситуации однозначно поддерживал Маронг; если учесть мой голос и Эрнана, условно одобряющего задуманную авантюру, выходило, что у Тейта – абсолютное большинство. И если Соул выглядел так, словно мысли его витали где-то далеко и на всё земное и тленное ему было наплевать, то Кагечи Ро на мгновение точно обдал ментальное пространство закипающей кислотой – едким раздражением вкупе с гневом. Вслух ограничился одним словом:

– Придурок.

– Сам виноват, – не смутился Тейт. – Ты же меня знаешь, и всё равно попросился с нами.

Кагечи Ро хватило несколько секунд, чтобы справиться с обуревавшими его эмоциями.

– Знаю, да, – согласился он уже примирительным тоном. – Но надеялся, что любовь сделает тебя более осторожным.

– Миры-то разные, а заблуждения общие, – искренне умилился Эрнан. – Точно так же трепетная выпускница Высших литературных курсов верит, что любовь сделает её отвязного парня из ночного клуба более целомудренным. И, разумеется, отучит курить.

Обстановку он разрядил – у меня лично как гора с плеч свалилась. Но тут же вскарабкалась обратно, когда Тейт обрисовал свой план в подробностях.

В общем, проблемы у нас были, да ещё какие.

Гравитационная аномалия не просто зависла над самой долиной, она окутывала склоны горы, почти вплотную прижимаясь к «горбу» гаюса, а дальше почти сразу сходила на нет. Зазор между смертоносной синей ловушкой и даже более чудовищной невидимой составлял не больше ладони – это стало ясно, когда Тейт вытряхнул по ветру мешок с сором и проследил за тем, где затянуло и куда выкинуло щепки с камешками. Причём даже его обострённого восприятия было недостаточно, чтобы чётко провести границы, поэтому мы решили перестраховаться и считать, что гравитационная аномалия располагается ниже.

– В общем, перелететь гаюс нельзя, – подытожил Тейт. – Как вариант, можно спуститься в долину и прорезать туннель через скалу. Наверное, сил у меня на это хватит, но лично я б туда сунулся в последнюю очередь. Камень ведь насквозь не видно, далеко ли ещё прожигать, куда сворачивать – не поймёшь. Ну, и раз наверху столько гаюса, то он может расти и в пещерах под землёй. Ну, или нассова трава, внезапно так. В общем, непредсказуемо. Наверху я со всех сторон в выигрыше: знаю, в какую сторону идти, сколько идти и что будет за полосой гаюса.

– Нам надо всего лишь преодолеть эту полосу, – безмятежно улыбнулся Соул. – Гаюс, который одним прикосновением растворяет живую плоть, да. Гаюс, споры которого не в состоянии остановить даже преграда из воплощённого ничто. Гаюс, чьи ловчие нити простреливают любую магию насквозь, подобно нассовой траве, и впиваются в человеческие кости так цепко, что легче отрубить руку, чем отцепить нить.

Если бы я немного уже не знала Соула, то решила бы, что он издевается.

– Да, он самый, – согласился Тейт. И вдруг оскалился: – Я недавно обнаружил, что гаюс хорошо горит.

Наступила полная ментальная тишина, такая, что голова закружилась. О, да, маги Лагона прекрасно умели слушать, если считали, что чьи-то слова этого стоят.

– Поясни, – коротко попросил Соул. Его лицо утратило обычную мягкость, словно взгляд, прежде обращённый вовнутрь, на свитки, тайны и древнюю поэзию, наконец обратился к внешнему миру. – Я всегда считал, что мой огонь очень хорош, возможно, лишь немногим хуже, чем у мастеров, но гаюсу он не вредил, как и любая магия. Первое, чему учат испепелителей: огонь не всесилен.