Мне в голову закралась дикая мысль: а что, если телепатический фон искажает не та, рыжая, а Лиора? Но зачем тогда купол? И почему Кагечи Ро так встревожен?

Я снова пригляделась к Лиоре. Внешних повреждений вроде бы нет, кроме разорванной штанины. Моё трико, залитое кровью от горла до штанин, и то выглядит страшнее.

– Что с ней? – тихо спросила я Кагечи Ро.

Он был целиком сосредоточен на своих горшочках и прозрачных кубиках с густой сероватой массой – собирал и расставлял, помогая себе щупальцами, да ещё и костерил негромко каких-то сильномогучих шленделей, мозги у которых выжрали риизы. Однако и для меня пару ласковых нашёл:

– Свали отсюда, я занят. Тут кое у кого половины лёгкого нет и дыра под рёбрами размером с детскую голову, и с этим надо что-то делать, а я даже не подмастерье. Мне нужно хотя бы двадцать катов без лишних помех, а этот подопытный материал идиота снова… – Кагечи Ро прикусил язык, стрельнул взглядом в сторону Ригуми и, выпустив ещё пару щупалец, принялся за работу вдвое усерднее. Часть из конечностей потянулась к Лиоре, а другие, почти прозрачные – к мастеру, но, не дотянувшись до него, словно в тумане растворились.

Рыжий обвёл взглядом всех троих, молча помог мне подняться и заставил отойти в сторону.

– Какого шраха здесь вообще произошло? – прошипела я.

Прекрасно понимаю, что Тейт ни при чём, но… У меня самой под рёбрами саднит, стоит только подумать о Лиоре.

– Она пострадала из-за меня, – ответил вместо него Маронг. Свой пост рядом с мастером он покинул; его место занял Итасэ. – Сейчас сказать не могу… Чуть позже.

И снова – подозрительный взгляд в сторону Ригуми Шаа. Сначала Кагечи Ро, теперь вот эта обычно покорная овечка.

– Хоть какие-то хорошие новости есть? – со вздохом сдалась я, утыкаясь виском рыжему в плечо.

– Есть, – неожиданно улыбнулся Маронг и, отбрасывая повлажневшую прядь волос с лица, кивнул в сторону огромных сквозных туннелей в горном склоне: – Как ты думаешь, кто это сделал?

Я только неопределённо качнула головой.

– Лиора, – проникновенно ответил он. – Вот той штукой, – и указал на что-то, зажатое у неё в руке.

Мы с Тейтом одновременно повернулись, всматриваясь…

Там был шар – переплетение тоненьких то ли косточек, то ли палочек, ажурное и хрупкое на вид. Как этим можно пробурить скалу насквозь – загадка из загадок.

Между тем, пока мы бродили вокруг Лиоры, переговоры благополучно завершились. Не знаю, что произвело на свободных более сильное впечатление – маленький срыв Ригуми Шаа или триумфальное пробуждение Итасэ, но дело решилось миром. Мастеру без споров передали «старуху» – женщину по имени Аламати, лет тридцати на вид. Диккери тут же бросилась ей на шею, рыдая с подвываниями. Похищенных подростков нам вернули уже не столь охотно; троих не досчитались, и рыжеволосая девушка-телепат, Амара, несколько смущённо пояснила, что их, вероятно, «забрали старшие», которые ушли первыми.

Ригуми Шаа стиснул зубы. Я чувствовала кожей, как он желал броситься в погоню и уже даже почти отдал приказ, но Лао вдруг взял его за рукав и обвёл пальцем по контуру тёмное пятно.

– Благоразумие – это добродетель, – пропел он и отступил.

– Я понимаю.

Таким голосом хорошо фрукты для десерта замораживать, о да.

Заботу о перемещении полусотни испуганных подростков к океану взял на себя Итасэ, несмотря на тошнотворную слабость. Свежесотворённое мешковатое трико сидело на нём кривовато, словно было не по размеру, но его это нисколько не смущало. И, что было ещё удивительнее, он подозвал меня и попросил о помощи.

– Детей нужно успокоить, – пояснил Итасэ, и уголок губ у него дрогнул. – Я прекрасно понимаю, что они чувствуют. Но всем нам станет гораздо легче, если они перестанут визжать, как риизы, и начнут слушаться меня. Думаю, что ты будешь более убедительна, чем я, Трикси-кан.

Я захлопала ресницами в стиле кузины Лоран и смогла выдавить из себя только:

– Постараюсь… – и добавила осторожно: – Ты немного изменился, Ран-кан.

Итасэ улыбнулся – криво, но всё-таки улыбнулся. Аж мурашки по спине пробежали. Он что, пытается быть дружелюбным?

– Думаю, я понял кое-что.

– Да?

– Двое сильнее, чем один, – туманно ответил он и свернул в туннель к пещере, где свободные держали подростков.

Вспоминая школьные автобусные экскурсии, я боялась, что придётся полдня угрохать на то, чтобы вернуть всех похищенных обратно в деревню. Но немного эмпатии, с десяток средней злобности взглядов, несколько успокаивающих улыбок – и совместными усилиями мы с Итасэ и Лао сумели заключить подростков в летающие пузыри. Ригуми Шаа с Лиорой и Кагечи Ро отправились отдельно, чуть позже, но прибыли на место даже раньше.

Жители к тому времени в дома ещё не вернулись. Они прятались неподалёку, в пещерах, и, если б не «старуха» Аламати, вряд ли вышли бы сразу. Однако эта женщина, похоже, имела непререкаемый авторитет в деревне. Понадобилось всего несколько минут, чтобы убедить перепуганных людей покинуть убежище… А затем они увидели возвращённых подростков.

Атмосфера переменилась так резко, что у меня даже закружилась голова. Я смотрела на Ригуми Шаа глазами жителей – матерей и отцов, которые уже отчаялись увидеть своих детей; молодых людей, которые мысленно похоронили младших братьев и сестёр; стариков, смирившихся было с тем, что их род прервался, и внезапно обретающих потерянное.

Ригуми Шаа утратил смертную природу; в чужих глазах он стал светом милосердным, сияющей надеждой. К нему тянули руки, стремясь прикоснуться, заполучить частичку этого света и сохранить в памяти, как святыню. А он стоял и терпел, когда его трогали за плечи, грудь, лицо, и старался дышать ровно, улыбаясь. Ему было жутко.

– Ступайте к своим семьям, – произнёс он наконец. – Мы остановимся на пляже, к востоку от деревни. Говорить будем завтра, а сегодня возвращайтесь и не бойтесь ничего.

Никто сперва не услышал. Но затем в ментальном фоне прокатилась почти беззвучная волна-песня, и жители начали отступать. А мы всё той же маленькой процессией, но уже без Диккери и Пайна, выступили к пляжу. На месте Итасэ возвёл несколько шатров, а вокруг них купол, и произнёс:

– Теперь можно. – Голос звучал хрипловато. – Никто не видит и не слышит. Четыре сета у нас есть.

Стоило ему договорить, как одновременно произошло сразу несколько событий.

Во-первых, Маронг покачнулся, и колени у него подогнулись от выматывающей, тошнотворной усталости.

Во-вторых, Лиора резко подскочила, живее всех живых – и ринулась к нему; раздражающее телепатическое искажение исчезло.

В-третьих, на боку у Ригуми Шаа проступило тёмно-красное пятно, и запахло кровью. Меня по касательной задело чужой болью, ошеломляюще острой. Чёрная краска сходила у него с губ, оставляя их почти бесцветными и сухими.

И я поняла всё – с огромным опозданием.

– Это был блеф, – сорвалось с языка.

– Это был полный фаркан, – с неожиданной серьёзностью ответила Айка и плюхнулась на песок, подворачивая ноги под себя. – Чуть не слуксились. Жрать хочу страшно, Тейт, принеси, а?

– Сейчас. – Взгляд у рыжего стал сосредоточенным. – Трикси, не отходи далеко!

Он махнул рукой и, пробежав по пляжу, нырнул в воду. Мастер, очевидно, был уже не в состоянии стоять и потому повис на Итасэ; Кагечи Ро увёл в шатёр их обоих, не прекращая ругаться под нос.

– Всё-таки выбрались, – прошептала Лиора, помогая Маронгу улечься; под голову ему она подложила свёрнутый шарф. – Трикси, нужно обустроить лагерь. Ты не ранена?

– Нет, – выдохнула я, машинально касаясь висков. Голова раскалывалась, конечно, но вот чья это боль?

– Тогда делай, что я говорю. И, кстати… – Лиора смерила меня задумчивым взглядом. – Костюм можешь оставить себе.

Я согнула руку; подсохшая ткань – тёмно-красная теперь, тёмно-красная – похрустывала и царапала кожу. Сменная одежда осталась в старом лагере, как и припасы, так что приходилось пока терпеть.