– Наророки!

Диккери скатилась с айра быстрее, чем я успела отреагировать, и с разбегу обняла молодого мужчину. Второй, постарше, даже не пошевелился, хотя от него дохнуло одновременно страхом, нежностью и облегчением.

Мастер Ригуми остановился, складывая руки на груди так, что кисти полностью скрылись в рукавах. Менее угрожающим это его не сделало, скорее наоборот.

– Хакк, я полагаю? – спросил он, глядя на старшего из мужчин. Диккери замерла робкой мышкой. – Не бойся. Я не причиню вреда никому в деревне. Сперва поговорим.

Меня бы такое «сперва» изрядно напрягло, но хакк, наоборот, успокоился. После обмена приветствиями нас пригласили во внутренний двор. Тот, кого Диккери назвала «Наророки», оказался её старшим братом. Ещё один сын хакка лежал в доме, раненый, и вокруг него хлопотали младшие сёстры. Остальные трое пока не вернулись с многодневной океанской охоты – я так поняла, к счастью, потому что девять молодых мужчин и семь женщин погибли вчера, пытаясь защитить своих родичей и друзей от магов.

Полтора десятка убитых… И с собой маги забрали около пятидесяти подростков. Деревня за один день лишилась примерно десятой части населения, причём именно юных, сильных, красивых. И не в нашем четырнадцатимиллиардном мире, а здесь, где на всей планете обитает от десяти до тридцати миллионов человек и для жизни пригодна лишь небольшая часть территории.

Дома я никогда не задумывалась о выживании людей как вида, а сейчас не могла отогнать эту мысль.

Вскоре и мы, и деревенские расселись на подушках, разложенных кругом во внутреннем дворе, под старым искривлённым аламатом. Кроме хакка и его сына местных жителей представляли ещё шесть человек, мужчины и женщины средних лет. Диккери, что интересно, устроилась рядом с Лиорой, а не с отцом. Немного поодаль, на деревянном настиле, окружавшем дом, сидел мальчик лет одиннадцати с завязанными глазами. У него было странное сознание – очень быстрый поток размытых образов, насыщенных запахами и звуками, и с непривычки я даже не могла его сначала расслышать. Однако мальчик не выглядел сломанным, как добыча Хатани Тикки, или слабоумным от рождения – скорее, пугающе иным.

Прислуживала нам не какая-нибудь прекрасная дева, как можно было ожидать, а Наророки: он разносил пиалы с крепким напитком, похожим на холодную шергу, подслащённую фруктовым соком, и предлагал вяленую рыбу. Я, памятуя об отравлении, ничего так и не попробовала – и заработала несколько косых взглядов от деревенских.

Ладно. Лучше показаться невежливой, чем потом свалиться в самый ответственный момент.

– Рассказывайте то, что стоило бы услышать вашему союзнику, – попросил Ригуми Шаа, когда с формальностями было покончено. Затем бросил взгляд поочерёдно на меня и на Лиору и добавил тихо: – Внимайте.

Ага. Значит, надо проверять слова хакка телепатией. Что ж, разумно.

По большей части рассказ совпадал с умозаключениями мастера и с тем, что ранее поведала Диккери. Только взгляды на роль Пайна во всей этой заварушке разнились – и некоторые сроки, что, впрочем, неудивительно. Хакк, оказывается, узнал о том, кто именно ухаживает за его дочерью, гораздо раньше, чем она считала. Однако не подал виду:

– Я знал, что маг приведёт беду. Сам, если он жаден и жесток, или его враги, если он добр, потому что добрые и одинокие – желанная добыча для тех, кто живёт в горах, – спокойно пояснил хакк. И посмотрел на Диккери: – Но дочь я терять не хотел. Ждал, пока любовь пройдёт, и маг уйдёт тоже. О ребёнке, если бы он родился, мы бы позаботились.

Она вскинула подбородок, заливаясь румянцем, но не от смущения, а от злости.

В тот самый момент я осознала, насколько хакк любил свою дочь.

У шестерых представителей из деревни, приглашённых на импровизированный совет, мысли свернули по проторённой дорожке, общей на всех. «Позаботиться» для этих людей означало утопить, отравить, уронить из окна, удушить ночью… У любого из них дитя от такой связи не прожило бы и нескольких месяцев. И только хакк под «позаботиться» подразумевал именно «воспитать». Жаль, Диккери этого не понимала.

– Продолжайте, – велел Ригуми, слегка сузив глаза.

Вот он-то, похоже, читал между строк даже слишком хорошо.

Дальше воображаемый микрофон перешёл к высокой кудрявой женщине с раскосыми глазами; насколько я помнила, она руководила одной из рыболовных бригад и считалась старшей. По её словам, фальшивые «морские охотники» появились целых шестьдесят дней назад. Тогда их было только двое. В первую встречу они не расспрашивали ни о каком Пайне или Уэкке, наоборот, делились новостями из дальних деревень и, похоже, ожидали в ответ подробного рассказа о том, что происходило в округе. Вероятно, один из молодых рыбаков, влюблённый в Диккери, обмолвился тогда, что-де дочка хакка встречается с кем-то на стороне. И если поначалу сплетня не особенно заинтересовала магов, то затем они отнеслись к ней куда как внимательнее.

– Уэкка, – вздохнул хакк, глядя в сторону. – Они спрашивали о нём, описывали. Но никто из нас не видел возлюбленного Диккери. Мы не лгали, когда отвечали им, что не знаем никакого Уэкки и даже имени такого не слышали.

– А я солгала, – быстро сказала Диккери и опустила взгляд. – Пайн научил меня, как лгать, чтобы никто не понял…

– Пустоумная, – прошипела кудрявая рыбачка. – Магов нельзя обмануть!

Диккери скорчила рожу и тут же приняла благонравный вид, слегка наклонив голову и сложив руки на коленях.

– Как раз пустоумная девчонка и могла бы это сделать, – произнесла Лиора с постным лицом. – Тем более влюблённая.

Я поперхнулась смешком. Да уж, только эмпат или телепат оценил бы шутку.

Но доля правды тут была. Во-первых, мало приятного в том, чтобы копаться в любовных фантазиях бесхитростной дикарки. Во-вторых, моя четвёртая ступень по местным меркам считалась достаточно высоким уровнем, но даже мне с ходу непросто делать глубокое сканирование. В-третьих, далеко не каждый маг в принципе владел искусством внимающих и поющих.

Так что Диккери вполне могло повезти, особенно с каким-нибудь простеньким приёмчиком в рукаве, типа отвлечения или мысленного контроля, которому при желании может обучиться и обычный человек.

– Мы надеялись, что они ушли навсегда. Или хотя бы надолго, – спокойно продолжил хакк. – Но четыре дня назад они вернулись и теперь уже искали Диккери.

– А я сбежала, – вставила девчонка. – Услышала, что ворота открываются, и дёрнула через стену. Спрятала обещание в источнике, ждала две ночи, но Пайн так и не пришёл. Потом вернулась в деревню… Дальше вы знаете.

– Они ловили Диккери втроём, – опять вмешалась кудрявая. – И не могли поймать. Она носилась по деревне, как дикий зверь, пока не кинулась в океан. Маги разрушили два дома на окраине, часть стены пропала… И ничего. Вернулись они злые, наверное, думали, что Диккери утонула. Велели согнать во внутренний двор всех, кто младше пятнадцати и старше одиннадцати. Тех, кто противился, убивали. Но не проверяли, как выполнен приказ. Я спрятала своих дочерей в источнике… маги не искали. А мужа моей сестры растерзали за дерзость невидимыми когтями.

– Маги отбирали детей? Или просто хватали кого попало? – спросил вдруг Ригуми резко.

Меня отчего-то пробрало холодком.

– Выбирали, но быстро, – ответил хакк и нахмурился: – Думаю, предпочитали самых крепких, здоровых, без увечий и уродств. Девушек и юношей не различали… У меня забрали внука.

Диккери вдруг вскочила, и лицо её побелело. Из горла рвался крик; она стискивала себе шею рефлекторно и едва могла дышать.

– Кого? Отец, кого?

– Даруна, – так же ровно произнёс хакк.

Я невольно рассеяла купол вокруг него – такой болью шарахнуло.

Он ведь уже смирился с потерей. Записал мальчишку в убитые, как и старшего сына. И от этого перехватывало дыхание уже у меня… Шрах, куда я лезу! Нельзя бросаться в погоню, нельзя даже Ригуми просить, потому что я ничего, совершенно ничего не знаю о мире и запросто попаду в ловушку… и других туда заведу.