Признаваться, что я остерегаюсь той противной штуковины, было как-то неловко, поэтому пришлось немного придушить свой инстинкт самосохранения. Не съедят же меня, в самом деле.

Конечный пункт нашего путешествия располагался даже глубже, чем учебные залы Ригуми Шаа. По самым приблизительным подсчётам, мы спустились этажей на десять. Причём не по ступеням – их в Лагоне, похоже, не признавали в принципе – а по гибкой лестнице из плотно переплетённого плюща, которая вилась по стенам вертикального туннеля. Я заикнулась было о том, как же потом подниматься, но тут как раз навстречу взмыл белобрысый парень на платформе.

Магия, ну конечно.

Развить эту мысль не получилось, потому что рыжему надоело смотреть на мои страдания. Он цокнул языком и сгрёб меня в охапку, а уже в следующую секунду мы полетели вниз. Несколько раз труба крутанулась вокруг невидимого центра… то есть, разумеется, сам Тейт крутанулся, отталкиваясь ногами от стен. Воздух выбило из лёгких, но толком перепугаться я не успела – мы приземлились.

– Испугалась? – лукаво поинтересовался рыжий, поставив меня на ноги.

Колени почти не подгибались. Храбрая, храбрая я.

Но уже через полминуты мысли о своеобразном чувстве юмора Тейта вылетели из головы, потому что место, где мы оказались, превзошло все ожидания.

Больше всего эта пещера напоминала зеркальный шар изнутри, что-то вроде тех штук, которые лет сто назад вращались под потолком на дискотеках. Шум и свет накатывали постепенно, издали, ещё в туннеле; множество голосов, металлический звон, разноцветные отсветы в холодной гамме – всё спаяно музыкой в текучий изменчивый монолит сюрреалистического пространства. Стоило попасть внутрь этого шара – и мгновенно наступила дезориентация. Фрактальная зеркальная поверхность стен – вероятно, некая разновидность «живой картины» – медленно вращалась, а под самым куполом расплывались световые облака и то гасли, то разгорались. Ритм был плавный, завораживающий – ничего общего с хаосом ночных клубов, который мог спровоцировать приступ эпилепсии у особо впечатлительных.

Здесь пахло солоно и одновременно сладко, как от чистой кожи после океана, и ещё немного тянуло незнакомой едой, дымом и листьями шерги.

– Хочу есть, – неожиданно для себя произнесла я. – И танцевать. Тут у вас танцуют?

Тейт расхохотался, а потом подхватил меня и закружил, не позволяя даже мысками коснуться пола. Накатила восхитительная лёгкость. Купол распахнулся на необыкновенную ширину, впитывая мысли… нет, не десятков, а сотен людей.

Шрах, сколько здесь народу!

Когда Тейт поставил меня, я огляделась, с трудом переводя дыхание.

Посреди пещеры росло огромное дерево с мощными ветвями. Оно давало густую тень, а его корни переплетались, вгрызались в камень, образуя множество естественных лож. Кто-то отдыхал там, кто-то – прямо на ветвях. В правой части, в особенно протяжённой ложе, горели костры. Слева было расчищено широкое пространство, что-то вроде арены диаметром почти в сотню шагов.

Она пустовала.

– Сначала есть, – скомандовал Тейт, мягко разворачивая меня и подталкивая в ту сторону, где виднелись костры. – Потом объяснишь, как танцевать.

– Вы не танцуете? – удивилась я и на всякий случай послала ему несколько образов. Он нахмурился и ответил непонятно:

– Не-а. Мы играем.

Вскоре запах еды стал сильнее, обнаружился и его источник. Над кострами парили полутораметровые металлические блюда. Между ними сновали… наверное, поварихи – поджарые, коротко стриженные девчонки в одинаковых тёмных трико. Заправляла ими высокая круглолицая девушка постарше с сильно подведёнными глазами. Волосы у неё были выкрашены в яркие цвета, прядки торчали вразнобой, как взъерошенные пёрышки. Завидев Тейта, она замахала руками:

– Айе! Рыжий! – и тепло улыбнулась.

В груди у меня заворочалось что-то, подозрительно похожее на червя сомнения.

– Митчи! – просиял Тейт и, выпустив мою руку, перемахнул через корень. Обнял хозяйку, растрепав и без того дыбом торчащие волосы, коротко поцеловал в щёку. – Давно не виделись. Как младшие?

– Не скучают, как видишь, – хмыкнула Митчи, подбородком указывая на помощниц. Одна из девчонок захихикала. – Останешься сегодня?

– Не-а, – протянул рыжий, задумчиво глянув на меня. – Кстати, знакомься. Это Бланш Трикси.

Я и ойкнуть не успела, как очутилась прямо перед хозяйкой. Такое чувство, будто корни огромного дерева подались в стороны, а затем подтолкнули меня к ней. Митчи покачнулась на пятках, рассматривая меня с разных углов, затем протянула руку, чтобы дотронуться, и отдёрнула.

– Красивая… Твоя добыча, да?

– Ну… – Рыжий сделал многозначительно долгую паузу. – Ну, типа да.

– Типа? – Уголки губ у Митчи дрогнули.

Разговор принимал малопонятный для меня оборот.

– Я её защищаю.

– А почему?

– Хочу, – ответил Тейт со смертельной серьёзностью, и прозвучало это жутко двусмысленно. Меня в жар бросило. – Айе, поболтайте, я пока Лао поищу. Он ведь тут?

– И Айка, – подтвердила Митчи. – Кагечи Ро не видела…

– Он тут, – уверенно повторил рыжий, поведя носом. – Я побегу. А, чуть не забыл. Вот свиток, – сунул он хозяйке в руки слегка погнутый цилиндр. – Там написано, что Трикси можно, что нельзя.

– Заплатишь или отработаешь? – крикнула ему вдогонку Митчи.

– Лао тут – отработаем вместе!

Он передвигался в толпе едва ли не быстрее, чем спринтер на дистанции, и всего за несколько секунд пропал из виду.

– Всегда в движении, – вздохнула хозяйка, потом скосила на меня глаза. – Подойди ближе, Трикси. Буду тебя угощать. Не бойся, в приютах не травят, – добавила она, заметив моё замешательство. – Иначе бы сюда никто не ходил. Или ты не веришь рыжему?

«В приютах»? Любопытное определение.

– Верю, – призналась я и наконец последовала за Митчи.

Шрах. Она тоже зовёт его рыжим. Почему я чувствую себя так, словно у меня украли что-то сокровенное?

Мы прошли за крупный выгнутый корень. Хозяйка разожгла огонь, а потом провела ладонями по шершавой коре, и та раскрылась; под ней оказалась сияющая световая труба. Митчи выловила оттуда очередное блюдо, правда, поменьше, несколько крупных плодов, флягу и связку сушёных полосок. Девчонки-поварихи посматривали на нас с любопытством, но не вмешивались. Похоже, Митчи приходилась им родственницей, если не старшей сестрой, то кузиной точно…

Занятно. Это, наверное, первое счастливое семейство, которое я встретила в Лагоне.

– Я любовница Тейта, – сказала вдруг хозяйка, устанавливая блюдо над огнём. – И моя сестра Котарэ – тоже. Точнее, уже нет, но была. Но не переживай, мы всего лишь друзья. Просто так удобнее. Я не ревную, а Котарэ сейчас вообще влюблена в другого человека. Ты мне нравишься. Вы с рыжим занимались любовью?

– Э-э-э… – Язык у меня присох к гортани.

А я-то думала, что меня нелегко застать врасплох.

Самое поразительное, что эта Митчи действительно не лгала, ни единой мыслью, ни единым чувством. И работать ей откровенные разговоры не мешали. Она спокойно выливала в блюдо жидкость из фляги, крошила туда синеватые плоды, добавляла странные порошки – спереди у неё было повязано что-то вроде фартука со множеством карманов, где хранились ингредиенты.

Наверно, поэтому и мне становилось спокойнее, точно чужая уверенность передавалась по воздуху, как вирус.

– Я так и думала, – спокойно продолжила она и улыбнулась мне ободряюще. – Я намного старше Тейта, мне почти семьдесят лет. В Лагон я попала восемнадцать лет назад, уже старухой. Созидающие совершенство сделали моё тело молодым и красивым, но разум – нет. Я помню, как погибли мои сыновья, когда свободные пришли на побережье. Те девочки – дочери младшей жены моего отца, но и они на треть старше Тейта. Меня и рыжего ничего не связывало. Вас слишком много связывает с самого начала. Вам сложнее. Верь ему, он хороший мальчик. Ты дурно думаешь обо мне?

– Нет, – с облегчением выдохнула я. Хоть что-то можно сказать совершенно искренне.