– Айры разве не те огромные звери, которые остались на другом краю пропасти?

– Они не звери, – уточнил рыжий и озадаченно сдвинул брови. – Они… ну, айры. Бездушные. Бывают разные – маленькие, большие.

Бездушные – что-то вроде биороботов? Интересно как… Зато понятно, почему я не ощущала присутствия химер там, в пещерах. Наверное, куполом на третьей ступени засекла бы, но проверять версию в полевых, а тем более в боевых условиях не хочется.

– Ты сказал – шпионы. А чьи? – продолжила я. В физиологию айров углубляться сейчас бессмысленно, лексики не хватит. И так даже с эмпатией и зачатками телепатии ощущаю вместо цельного образа какое-то расплывчатое пятно.

– Свободных. Ну, тех, кто тебя выдернул, – добавил он и неопределённо крутанул запястьем.

Впечатляющая гибкость суставов. Если все аборигены такие, то я на их фоне окажусь неуклюжей коровой… Хотя в моём положении, может, оно и к лучшему: меньше будет претендентов на мою шкуру. Для беспокойства хватает и того, что я – «добыча».

– А свободные – это кто? Служители культа, изгнанники?

– Не совсем. Если коротко – маги. Они не плохие, но против Лагона. И методы у них дикие, – добавил Тейт немного мечтательно, как будто втайне завидовал этим «свободным». – Если поймают нас и сумеют скрутить, то тебя используют и выбросят, а меня запытают до смерти, у них способов полно. Но ты не бойся. Я, наверное, отобьюсь.

– Наверное?! – панические нотки в голосе плохо удалось скрыть. И с каких это пор люди так спокойно рассуждают о блестящей перспективе умереть от пыток?

– Я сильный, – рыжий скромно опустил взгляд.

Судя по мысленному образу, напрашивалось какое-то продолжение, существенное «но». Нечто связанное со статусом. Танеси Тейт – сильный ученик, способный расправиться с группой взрослых магов, но занимающий низкое социальное положение… Версия хорошая, но расспрашивать в лоб опасно – обидится, а мне пока нужно его расположение.

– Вижу, что сильный. Ты здорово с ними разобрался там, внизу, – польстила я.

Он заулыбался, весь внутренне засиял, но почти сразу одёрнул самого себя и погнал меня от ручья – сказал, что почуял что-то ниже по течению. На берегу распылил мелкодисперсный желтоватый порошок и велел немедленно возвращаться к костру, если хочу немного поспать.

Интересно, вот это «почуял» было в буквальном смысле, или фигуры речи в разных языках совпали?

Огонь в овраге всё ещё горел, но света не было видно, пока мы вплотную не подошли – то ли эффект местной магии, то ли что-то другое, не менее загадочное.

Спать Тейт планировал на земле. Ни жёсткие корни, ни холод, ни насекомые его, похоже, не беспокоили. Но я-то – изнеженное дитя цивилизации! Видимо, все опасения легко читались на моём лице: рыжий почти сразу предложил себя в качестве подушки и грелки. Я подумывала согласиться, но в голове у него мелькали смутные надежды на нечто большее… И не поймёшь из-за разницы в менталитете и трудностей с языком, то ли это обычные мысли для парня с нормальным гормональным фоном, то ли реальное намерение.

Один плюс, и то сомнительный: теперь хотя бы понятно, что по местным меркам я вполне себе девушка и вероятный партнёр, а не только полезный для магических целей бесполый зверёк.

– Ты такая осторожная, Трикси, – вздохнул Тейт, устав ждать моего ответа. – У вас там все такие? Мир опасный?

– Скорее, наоборот, – пожала я плечами. – Этот кажется куда опаснее. Может, потому что незнакомый. Не знаю, как реагировать на самые обычные вещи. И не знаю, как ты будешь реагировать. Помнишь, я тебе объясняла, как у нас говорят жестами «да» и «нет»?

Тейт задумался – серьёзно так, прокрутил мысленно диалог пару раз, каждое слово пробуя на зуб. И понял всё правильно, умничка.

– У вас нельзя ночевать рядом? Неприлично?

– Зависит от ситуации, – с облегчением ответила я. Забавно: в разъяснении таких вот мелочей и заключается работа псионика-сопровождающего. С делегациями так же трудно? Судя по дядиным лекциям – нет. А тут – сплошные подводные камни. Разница между мирами сказывается или банальная личная заинтересованность? – Если просто ночевать, когда выбора нет, то ничего такого. В моей стране, по крайней мере.

– У нас тоже, – заметно повеселел Тейт и похлопал по земле рядом с собой. – Иди сюда. Между мной и костром не замёрзнешь. И не подберётся к тебе никто. У меня реакция хорошая. Лучше, чем почти у всех, – похвастался он.

Я думала, что не усну ещё долго, тем более подушка из него получилась костлявая и вертлявая. Но вырубило меня почти сразу – сказалось напряжение. Два выхода на четвёртую ступень эмпатии в день – не предел, но близко к тому. Холод ночью действительно не мучил, однако проснуться пришлось не раз. Сначала – от жутких воюще-хлюпающих звуков невдалеке, словно кто-то огромный оглушительно стонал, захлёбываясь водой.

– Айры, – сонно пояснил Тейт, принюхался к воздуху, привстав на локте, и снова вытянулся, крепко обнимая меня под грудью. Жар от него шёл, как от электроодеяла. – Спи. Нас не найдут. Жрут кого-то другого.

Так себе успокоение, на самом деле.

Второй раз он разбудил меня сам. Хлопнул по ноге с силой, до синяка, и отшвырнул что-то визжащее за пределы светового круга от костра – и всё это, даже не просыпаясь. Действительно, уникальные рефлексы.

Третье пробуждение пришлось на рассвет. Рыжий растолкал меня, погасил костёр и закидал его землёй, потом сбегал к ручью и принёс воды в хитро свёрнутом листе. Разрешил глотнуть немного, ополоснуть лицо и руки, отпустил на минуту за кусты под строгим контролем – и мы стали выбираться из оврага.

Теперь, при свете, я смогла немного осмотреться. То, что ночью показалось открытым пространством, было на самом деле колоссальной каверной, каменной чашей с сильно загнутыми внутрь краями-скалами. Флора в целом узнаваемая – те же листья, иголки, ветви и корни. Правда, частая щётка кустов обратилась на заре в траву высотой в два человеческих роста, цветущую ярко-розовыми и сиреневыми метёлками. Листва была зелёная, но с отчётливым синим подтоном, некоторые растения вообще выглядели сизыми и лиловатыми. Небо почти как у нас – бледное, рассвет – розовато-золотистый.

– Нам туда, – сразу указал рыжий на противоположный край «чаши». – Там проход и транспорт. Идти надо сейчас, и причём быстро.

– Почему? – спросила я, чувствуя, что ответ мне не понравится.

– Погоня. Ты нужна свободным. Редкая добыча. Ну как, бежим?

– Спрашиваешь!

И мы побежали.

Помедленней, чем вчера – уже хорошо. Биокинез поначалу выручал – позволял регулировать дыхание и не уставать слишком быстро. Но с первой ступенью много не сделаешь, да и за пределы возможностей организма – отвратительно нетренированного организма, стыдно признать, – не выйдешь. Хотя Тейт явно вёл меня по лёгкой дороге, избегая завалов, резких подъёмов и высокой травы, а через трудные места переносил сам, спустя два часа я выдохлась. Своеобразный рекорд, Эрнан бы оценил.

Надо было прояснить одну вещь, и чем скорее, тем лучше.

– У вас тут… все такие? Выносливые?

Рыжий сел рядом со мной на корточки, сочувственно погладил по голове.

– Нет. Говорю же, я сильный. Почти самый сильный. Хочешь, понесу? Мне не сложно.

– Хочу, – позорно сдалась я, уже не думая о культурных различиях и прочей шелухе. Если не могу идти сама, а за нами погоня – надо довериться. – Только не головой вниз, как вчера. Мне нельзя, особенно если долго.

– Так никому нельзя, – искренне смутился он. – Извини. Я тогда не подумал.

Пришлось забраться ему на спину и обхватить за плечи. Он поддерживал меня под коленками и умудрялся бежать почти так же резво, как вчера. Несколько раз мы натыкались на небольшие реки и провалы в земле. Рыжий, не сбавляя скорости, перескакивал через них и нёсся дальше. Но только закралась мысль исследовать биокинезом такое неутомимое и выносливое чудо природы, как он повёл конопатым носом и скомандовал:

– Привал. Вроде оторвались, можно отдохнуть.