Вполне ожидаемо Александр Сергеевич долго и нудно рассказывал о ведущейся разработке Як-41, работе над Як-42, и учебно-тренировочном Як-50, о котором в таком месте вообще упоминать не стоило.
Следом поднялся Бабакин, руководивший КБ Лавочкина, и тут ожидаемо всё было хорошо. Бюро занималось только космической тематикой, и в инициативном порядке начало заниматься беспилотными аппаратами, но успехов на этой ниве пока не снискали, несмотря на достаточно удачные проекты по межпланетным телеуправляемым аппаратам. Военные получая полковой комплекс от КБ Сухого за восемьсот рублей штука, категорически не хотели платить за аппараты более тяжёлые и более мощные, по тридцать-пятьдесят тысяч за штуку. Как минимум потому, что аппарат КБ Лавочкина не имел нормальной посадки, а приземлялся, выпустив большой парашют, и отснятую беспилотником киноплёнку, нужно было проявить, и только после просмотра отпечатать нужные кадры.
После них вполне успешно отстрелялся Туполев, у которого было действительно всё неплохо. Ту-22, Ту-134, 154 и другие машины вполне успешно летали, а в планах уже были другие машины.
У Микояновцев тоже всё было неплохо. Продвигался проект «Спираль», летал МиГ-25, шла полным ходом работа над МиГ-35, и Миг-27, и вообще всё было хорошо.
Антонов, только-только переехавший из Киева в Нижний Новгород, вообще сухо отбарабанил что-то по своим военно-транспортным машинам, после чего сел и далее не отсвечивал.
Павел Осипович Сухой, выступал предпоследним, из конструкторов, и начал он с темы беспилотных аппаратов, куда включил перспективный Альбатрос-2, с временем полёта более десяти часов, трансляцией цветного изображения повышенного разрешения, вполне нормальной посадкой, и возможностью подвесить управляемые в полёте боеприпасы. А таковые уже испытывались в хозяйстве Павла Осиповича.
Вполне ожидаемо, тема беспилотных аппаратов вызвала волнение среди военных. Посыпались вопросы от генералов, на которые Сухой вполне квалифицированно ответил. Затем он перешёл к теме истребителей, с которыми у КБ было всё отлично, бомбардировщикам, и далее пока не закончил перспективами развития комплекса Т-4 упомянув, что и высотность, и скорость имеют возможность для роста, что делает машину малоуязвимой для средств ПВО. Ну а затем плавно перешёл к гражданским самолётам, которых в КБ Сухого ещё не было. И сразу начал с широкофюзеляжного среднемагистральника, настоящего воздушного автобуса для трёхсот пассажиров, с большим грузовым отсеком, позволяющим перевезти попутный груз. Например, почту или скоропортящуюся продукцию. Корпус имел овальное сечение, что позволяло ему чуть уменьшить длину крыльев, и сделать салон более широким. Следом Сухой развернул лист с проектом дальнемагистрального широкофюзеляжного самолёта, который сразу проектировался в двух вариантах. Транспортного, и пассажирского с двухпалубным размещением пассажиров. Несмотря на большую загрузку — более трёхсот человек, машина получилась относительно компактной, а садилась на многоколёсное шасси, которое убиралось в специальную гондолу на брюхе самолёта, а значит могла сесть и на грунтовый аэродром.
Такую машину военные тоже захотели, потому что при максимальной загрузке в сто пятьдесят тонн, он вполне мог перевозить блоки межконтинентальных и космических ракет. А это было весьма актуально.
Закончил Павел Осипович, довольно неожиданно, рассказом о кооперации с КБ Алексеева, который всё никак не мог довести до ума свой экраноплан. Ему тупо не хватало производственных мощностей, инженеров, вычислительных машин и всего прочего.
По уверениям Сухого, «Лунь» получивший новую электродистанционную систему управления, систему трёхплоскостной стабилизации и информационный комплекс от КБ Сухого, следующим летом уже может выйти на государственные испытания.
И это тоже было в плюс КБ Сухого, так как Алексеевское бюро само по себе, тихо загибалось, а пристыкованное к мощному комплексу, такому как КБ Сухого, имело все шансы не только выжить, а «встать на крыло». Ну и под такое дело, можно было вообще воспользоваться моментом, и собрать в кучу всякие мелкие конструкторские коллективы, вроде КБ Бартини и Мясищева, которых с таким удовольствием топтали их вроде бы коллеги — Яковлев и Туполев.
Вообще сообщество конструкторов представляло собой тот ещё серпентарий, не уступавший по злобности женскому коллективу. Но некоторые представители выбивались из плотной толпы демонстрируя совсем уже нечеловеческое желание преуспеть. И в первую очередь это касалось Яковлева, а во вторую — Туполева. И вопрос защиты мелких КБ, был вовсе не праздным, так как например Мясищев даже имея крайне ограниченные ресурсы мог создавать весьма интересные машины класса стратегический бомбардировщик, а это серьёзный показатель.
Поэтому, посовещавшись, комиссия пришла к единому мнению, что новый авиационный комплекс нужно передать под руководство КБ Сухого, но обязать его собрать под крыло, и помочь небольшим конструкторским коллективам.
Вполне ожидаемо, после объявления результатов, Туполев и Яковлев возбудились до стадии написания писем в разные инстанции, что конечно же не имело никакого эффекта, кроме упрочнения и без того не лучшей репутации.
Но производственный комплекс Небо, только начал принимать и ставить оборудование, так что до пуска было ещё довольно много времени. Зато у Сухого, только при одном виде площадки из трёх десятков огромных цехов, захватывало дух.
Проект огромного завода, где изначально планировалось делать Боинги, был перенесён из Европы на территорию России, в рамках взаимозачёта между США, Францией и Германией, в ходе сложных переговоров. Некоторые чиновники планировали взять внезапно случившиеся в бюджете средства деньгами, кто-то хотел закупить на всё всякой бытовой техники, а Виктор сразу предложил брать либо авиазавод, либо автомобильный. А с учётом того, что автозавод только что купили, и уже строили в Набережных Челнах, также, как и станкостроительные заводы, остановились на авиационном. Тем более, когда Виктор смог доказать, что все авиазаводы в СССР — это фактически ручная сборка. А современный завод того же Боинга, это совсем другой уровень механизации, количества выпускаемой продукции и что самое главное — соотношения количества выпускаемой техники к затратам труда и энергии. И что по-хорошему, половину машиностроительных заводов в СССР нужно просто взорвать, разровнять площадку и на этом месте построить новые предприятия. Потому что станок конца девятнадцатого — начала двадцатого века, в семидесятые не просто металлолом, а металлолом агрессивный, пожирающий ресурсы.
Французы, которые должны были строить завод у себя, отказались от него по причинам вполне прозаическим. Концерн Дассо, пообещал лайнер не хуже Боинга, и французы, очень не любившие когда к ним лезут из-за границы, ухватились за это предложение. А завод, за взаимозачётные деньги, построили в России, силами тех же французских фирм, перекупив строительную технику у немцев, которые заканчивали возводить жильё для частей, выводимых из Европы.
Строили бодро, и уже через полтора года, сдали первую очередь зданий, компании которая принимала и устанавливала станки, и приступили к строительству цехов второй очереди, и возведению жилого массива, регулярно пиная советских коллег, возводивших очистные сооружения, канализацию, и энергетическое хозяйство.
А в это время, завод КАМАЗ, который стартовал ещё в 1969, только-только начинал поднимать цеха.
Строительство такого завода стало возможным, потому что цена на золото и на нефть резко взлетела вверх, и СССР решил немного подзаработать. Не так как в знакомой Виктору истории, когда продажи нефти СССР обрушили восходящую цену, но тоже неплохо, держа цену барреля на уровне тридцати долларов, что полностью устраивало буквально всех, включая крупнейшие корпорации в США, арабов, и даже частично европейцев. Но вот вопрос, что большинство из них были не готовы к чуть разогнанному спросу, и на рынке образовался некоторый дефицит нефти, что начало толкать цену ещё выше, что было совсем нежелательно. И вот тогда американцы и евпропейцы, обратились к советскому правительству с просьбой увеличить продажи, и даже предоставить свой танкерный флот.
