— Так показывать нечего, Семён Кузьмич. — Виктор с улыбкой развёл руками. — Дом, за домом причал, эллинг, и площадка для занятий спортом. Внутри — на первом этаже гостиная, и пять комнат. Столовая, кухня, маленькая спальня, бильярдная, и гардеробная для верхней одежды. На втором этаже, ещё пара спален, беседка для чая, гардеробная, ванна-душ, и кабинет.

— Отличное хозяйство в двадцать лет. — Цвигун негромко рассмеялся. — Но вот тем, что отдал свой катер пионерам, ты очень многим рот заткнул. Неожиданный поступок, и очень правильный. Мореман этот, кап-два, уже растрезвонил по всем организациям и по флоту, что ты подарил сторожевик, детям, и народ, скажем так, проникся. Молодец.

Виктор усадил гостя в глубокое кресло в беседке, стоявшей на самом берегу воды, и стал угощать шашлыком, великолепно приготовленным подполковником Батовым, и краснодарским вином. Расчистка срача который развёл в Краснодарском крае Медунов, ещё шла, но винзаводы Краснодара, уже начали выпускать вполне приличное вино вместо шмурдяка который гнали цистернами, для заполнения кармана.

— Уф. — Хорошо сидим. — Цвигун сделал несколько глотков вина, опустошая бокал, и подлил себе ещё. — Ну а под мясо с вином, я тебе занятный анекдот расскажу.

Зацепили как-то одну девушку, широких взглядов и неумеренную в удовольствиях, некие деятели. Ну пока всё было вполне обычно. Затолья, рестораны, и прочие удовольствия, но как-то её сердечный друг, попросил помочь. Подлил ей в чай некой химии, чтобы посговорчивее была, и вот она уже ведёт умные разговоры с одним государственным служащим высокого ранга, относительно документов, которые сама, как ты понимаешь, в глаза не видела. Ты отработал правильно, парни тоже не ловили мух, и девушку крутанули до самого донышка, изъяв и миниатюрный радионаушник, и кое-что ещё. А заодно зацепив того, кто ей управлял. У наушника-то радиус действия совсем маленький. Метров десять всего. Ну может чуть побольше.

В общем, сначала, эти деятели, подкинули тебе пустышку — некие чертежи прибора, который не работает и не может работать. Назвали ярко, так чтобы ты точно клюнул, а после начали корчить из себя посланцев другой цивилизации.

— Как-то слишком сложно. — Виктор покачал головой. — А что в итоге-то? Что хотели?

— Слегка подбить на сотрудничество. Они видишь, такие все из себя секретные, и могучие… Ну в общем детский сад.

— И такой странной ценой. — Николаев усмехнулся.

— А какой-такой ценой? — Удивился Цвигун. — Ну засветился один из функционеров. Так у него диппаспорт. Сейчас получил ноту протеста, да уедет к себе домой, в Бельгию. Ну, подсветили одну красивую дурочку. Так она и вовсе была одноразовой. А чертежи что тебе дали — просто перевод времени и средств. Пустышка.

— А если я скажу, что не пустышка? — Виктор усмехнулся, глядя в глаза председателю КГБ.

— Как так? — Брови генерала удивлённо поднялись. — Эта бумага к ним попала ещё до войны. Какой-то инженер ещё до войны опыты делал. Ну война там, эвакуация, возврат обратно в Москву, и вот, где-то в сорок восьмом, Джорджу Энтони Лабержу в руки попадает старинное Жите Святых, с вложенными в книгу листками. Переснял конечно, и отправил в Италию, где этой темой занимался целый исследовательский институт. Их заключение, что документ хотя и подлинный, но является мистификацией, и устройство такого типа работать не может. Таких мистификаций в истории множество. Вот они и решили сыграть на этом. Документ-то исторически подлинный. Бумага, шрифт, выцветшие от времени рисунки, и прочее.

— Смешно. — Виктор улыбнулся, и увидев, что на тарелке у генерала лежит пустой шампур, убрал его и положил свежий, которые лежали над маленькой жаровней, чтобы не остывали. — Только вот всё это пыль, потому что устройство работает. Да, пока тяга невелика. Всего полтора килограмма, но это не реактивная струя, и не винт. Грубо говоря, если взять куб из стального листа, положить туда устройство, и закрыть крышку, то всё равно усилие будет передаваться наружу. Без всяких дырок, и прочего.

— Смешно. — Согласился с Николаевым Цвигун, задумчиво глядя куда-то вдаль. — Это ты там в лаборатории всё сделал?

— Да. — Виктор кивнул. — Так для того и просил.

— Как же так? Целый институт занимался, ничего не сделал, а ты — смог?

— Я думаю, товарищ генерал, что, если бы этот чертёж отдали десятку наших молодых учёных, мы бы уже получили работающий антиграв… ну или наблюдали воронку вместо здания лаборатории. Сказано — чугуний, значит чугуний. Написано что антиграв, значит будет антиграв. А всё остальное — просто суета и мельтешение мошек у фонаря.

— Но тему придётся форсировать. — Цвигун развёл руками. — Сам понимаешь.

— Да понятно, что история уже дымится. — Виктор лениво махнул рукой.

— Но ты не думай. — Мы твои заслуги не забудем. По идее это вообще всё твое изобретение, так что будет антиграв Николаева, или что-нибудь в этом духе. А хочешь мы тебя академиком сделаем?

— Вот уж чего не нужно… Виктор покачал головой. — И вообще, Семён Кузьмич, я же не за медали и звания. Мне вообще интересно чтобы к нашей стране никто подойти не мог с оружием. И чтобы люди жили достойно, а не смотрели на чужую витрину и не облизывались.

— Это хорошо, Витя. Это правильно. — Цвигун кивнул. — Но строгостей в охране прибавится. Это ты тоже должен понять. Церковники ребята серьёзные, и настойчивые. Мы их конечно одёрнем по своим каналам, но пока до кардиналов дойдёт, может пройти не один месяц.

Поскольку лаборатория вдруг отменилась, у Виктора появилось свободное время, которое он решил потратить на полёты, попутно осваивая вертолёт. Сначала самый простой — Ми-2, и в самых простых передвижениях. А вечером поехал в квартиру на Ленинском.

Родители уже привыкшие что сын часто не ночует дома, были рады его видеть, и завалили вопросами о том не голодает ли он и нормально ли спит…

— Пап, мам, да всё нормально. — Виктор махнул рукой, и стал разливать по тарелкам первое, которое привёз в термосе из ресторана. — Там нормальный дом, есть человек, который готовит, и вообще вокруг толпа мужиков, способных сварить кашу из топора. Вы лучше сами налегайте, и расскажите, как у вас дела. Я же неделю не был.

— Ну у нас четвёртая «сотка» подтвердила все заложенные характеристики. Похвастался папа. — Отрабатываем технические режимы и регламент.

— А у меня пошла линия заливки полимерного композита. — Похвасталась мама. Теперь можем делать массивные детали литьём как металл. Заодно стали делать металлопластиковые композиты, и вообще расширяем спектр применения.

— Так, родители. Сейчас такая информация. — Виктор присел на свободное место. — Туполевцы устроили настоящую истерику по поводу отнимаемого у них двадцать второго завода, и конечно им его оставят. Но чтобы Т-шка и прочие машины вашего КБ, не остались без завода, вы сначала подожмитесь в своём заводе в Комсомольске-на-Амуре, а принципиальное решение о передаче КБ Сухого производственного комплекса Небо, уже принято. Это совершенно новое предприятие в районе Дубны. Там уже подняты цеха, идёт монтаж силовой части, коммуникаций и прочего. Предполагалось, что это будет крупный авиазавод, производящий всю номенклатуру самолётов, а в случае необходимости и вертолётов. Огромная территория, комплекс зданий для инженеров и техников, в общем никакого старья и всё по высшему классу. Строила немецкая компания, берлинер чего-то-там.

Официального решения о передаче Сухому всего комплекса пока нет, но будет принято на совещании двадцать пятого июня, куда позовут всех. Туполевцев, Ильюшинцев, Миговцев, и так далее. Тут что главное. — Виктор, не вставая подхватил заварочный чайник, плеснул себе в чашку заварку, и залил горячей водой из чайника. — Они все будут говорить про войну. Истребители, бомбардировщики… и так далее. Но история заключается в том, что возводимый комплекс невозможно загрузить военными самолётами одного КБ. И даже двух. А что тогда будут делать другие заводы? Да и не нужно нам столько военных самолётов. С учётом сокращения армии в резерв выводятся сотни машин. А вот с гражданскими лайнерами уже всё не так красиво. Их делают Ильюшин, Туполев, Антонов и Яковлев. И тоже немного, и все топчутся на одной полянке. Узкофюзеляжные лайнеры с дальностью полёта в пять тысяч километров, кроме единственного в стране Ил шестьдесят два, который может летать до одиннадцати тысяч.