Во второй вечер он пошел в ресторацию один, но чтобы проводить девушку до дома, нужно было дождаться полуночи, а этого Крапа позволить себе не мог – возвращался к порталу до наступления темноты.

Неожиданной для него в тот вечер оказалась встреча с Дланой Вотаном. Крапа хорошо его знал, еще до того, как тот получил степень доктора и вошел в центумвират. Вотан был близким другом старшего Сребряна и когда-то подумывал о карьере куратора Исподнего мира. В любом случае на месте Явлена Крапа предпочел бы видеть именно Длану. Но судьба распорядилась иначе: Вотан получил докторскую степень и его диссертацию высоко оценили в Афране.

Вотан ждал Крапу возле портала, и, по-видимому, ждал давно.

– До меня дошли слухи, что Хладан опять хочет подставить Прату, – начал он после приветствия.

– Нет, на этот раз он только намекал на участие Праты в операции, но прямого приказа не было, – честно ответил Крапа.

– Крапа, ты умный. Уйми Хладана. Пусть парня оставят в покое. Честное слово, я не могу понять, почему Хладан считает его шпионом и диверсантом… Если Прата иногда сообщает что-то в Тайничную башню, это вовсе не значит, что это его обязанность.

– Хладан мне не подчиняется. И если Приор не смог его в чем-то убедить, то я точно не сумею. Но ты пока не беспокойся: я уверен, что мы обойдемся без Сребряна, а сам он вряд ли захочет в это соваться.

– Я слышал, Хладан хочет изловить какую-то девочку из замка? – Глаза Вотана смеялись.

Дочь Живущего в двух мирах слишком хороша собой, чтобы молодой Сребрян не положил на нее глаз…

– Ну да, – ответил Крапа ему в тон. – Это очень красивая девочка.

– Послушай… Не пойми меня неправильно… Я прекрасно знаю, что речь идет о приемнике Врага, и… – Вотан совсем замялся. – Если девочку убьют… Если девочка погибнет, мне бы хотелось получить ее тело для вскрытия.

Крапа на секунду испугался – именно гибели девочки, а не циничной просьбы Вотана. И, наверное, в его глазах промелькнул этот испуг, потому что Вотан начал оправдываться:

– Ну да, я циник. Но ты же понимаешь – у нее уникальные способности. И кроме моего любопытства в этом есть и практический интерес…

– Пока, насколько я знаю, девочка представляет для нас серьезную ценность. Она перекачивает в Исподний мир большие энергии, а потому мы бережем ее жизнь.

– Я же сказал «если», Крапа, – пожал плечами Вотан. – Мало ли что Хладану взбредет в голову завтра.

– Сомневаюсь, что в этом наша политика как-то изменится.

По ночам над замком взвивались невиданные здесь ветра, днем июльское солнце сушило болото, и к обеду все вокруг накрывал такой густой туман, что в десяти шагах ничего нельзя было разглядеть – погода открывала перед Огненным Соколом редкую возможность незаметно подобраться к замку.

Желтый Линь в первый же день обгорел на солнце, неосторожно раздевшись до пояса. И изумленно пытался разглядеть обожженные плечи, смеялся, недоумевал и не верил, что солнце на такое способно. Нет, он слышал о злом солнце Кины, но, видно, думал, что там светит какое-то другое солнце. Вечером его знобило, а ночью он не мог уснуть, не помогло даже сливочное масло, которым Крапа смазал ожоги. Несмотря ни на что, Желтый Линь не перестал восторгаться произошедшим – радовался, как ребенок, что с ним случилась эта неприятность, и Крапа, наверное, понял почему: парень узнавал, что такое солнце, изучал его, и сама возможность этого изучения была для него новой и удивительной. С него слетела невозмутимость, отстраненность, он напомнил Крапе семнадцатилетнего мальчишку, коловшего дрова на заднем дворе заставы…

Понимал ли Желтый Линь, что солнце на болота принесла девочка-колдунья? Конечно понимал, не дурак же! Но понимать умом и чувствовать сердцем – разные вещи. Огненный Сокол, наверное, тоже любит солнце, но это не помешает ему выполнить приказ чудотворов – запереть девочку в башне Правосудия. И наверное, он найдет себе оправдания, вроде тех, что Красену выложил Хладан: в Хстове солнце нужней, чем на болотах Выморочных земель.

Прата Сребрян наотрез отказался вывести девочку из замка. Он, конечно, придумал тысячу объяснений – сразу видно, учился он мало: на курсе психологии Крапе рассказывали, что если отказ мотивирован несколькими причинами, все это лишь отговорки. В политических играх этот принцип много раз помогал Красену и выявить ложь, и самому не выдать обмана. Прата же возмущенно расхаживал по землянке и выкладывал причины одну за другой: девочку сторожат днем и ночью, лучники на башнях смотрят на все подступы к замку, дверь, ведущая на болота, заперта и ключ Чернокнижник держит у себя, а на потайной лестнице стоит дозор, девочка понимает, что на болота ей выходить нельзя, и, конечно, никуда с Пратой не пойдет, к тому же из Хстова три дня назад пришло донесение о приказе чудотворов вытащить девочку из замка, и Чернокнижник усилил бдительность.

– Я и сегодня выбрался оттуда с большим трудом, – закончил он.

Крапа усмехался потихоньку, но не возражал. Конечно, можно было приказать Сребряну вывести девочку из замка любой ценой, но он не стал этого делать. И прикрыться можно было просьбой Вотана или аргументами Сребряна.

– Когда пришло донесение из Хстова? – спросил он.

– Утром семнадцатого. Видимо, голубя отправили с рассветом.

Не успели Огненный Сокол и третий легат получить приказ, как о нем тут же стало известно шпионам. Неплохо работают люди Чернокнижника, на самом верху. Впрочем, в этом Крапа не сомневался.

– Вот что. Забудь все свои оправдания. Я доложу в Тайничную башню, что ты не настолько близок к девочке, чтобы она, зная об опасности, пошла с тобой на болота. Этого достаточно. Пусть этим занимается Огненный Сокол и его люди. Пусть он рискует своим человеком в замке. Девочка ночует в той же комнате, что и раньше?

Сребрян помедлил.

– Нет. Она ночует в Укромной. Чтобы проникнуть к ней в комнату, надо пересечь двор. И дверь, и окно охраняют.

Он солгал, и Крапа удовлетворенно кивнул.

– Но если ты увидишь, что кто-то ведет девочку из замка на болота, постарайся отвлечь стражу, в этом не много риска.

– Да, это мне под силу, – согласился Сребрян.

– Заодно узнаешь для меня, кто в замке служит Огненному Соколу, я давно хочу это понять.

– Скорей всего, это болотник. Больше никто в замке не станет служить Храму.

– А какие причины у болотника служить Храму? Я понимаю – убийства детей, это не противоречит их культу. Но все остальное?

– Если в замке узнают о болотнике, его убьют.

– Ничто не мешает болотнику уйти из замка.

– Да, об этом я не подумал… Значит, его что-то держит в замке. Значит, он не может уйти. – Сребрян на самом деле задумался, хотя Крапа не видел для него ни одной причины исполнять и эту просьбу. Давно пора было поговорить с Пратой напрямую, выяснить, не надоело ли ему жить в замке, не хочет ли он целым и невредимым вернуться в Славлену, пойти в университет, жениться и забыть об этой тяжкой службе.

– Подумай, кто не может так просто уйти из замка и почему, – посоветовал Крапа. – А сейчас нарисуй мне план Укромной и комнату девочки в ней. Желательно знать и расположение мебели в этой комнате.

– Я не бываю в девичьих спальнях… – проворчал Сребрян в ответ.

«Милая моя маленькая девочка, самая прекрасная девочка на свете! Мне сказали, что это камень разлученных, и пока он сохраняет сине-зеленый цвет, со мной все хорошо. Смотри на него и не бойся за меня».

Спаска спрятала предыдущее письмо в ларчик с украшениями, а новое, пусть и совсем короткое, положила в ладанку позади лунного камня. И долго сжимала в руках подвеску со странным зеленоватым камнем, прежде чем надеть на шею. В камне таилась сила, нехорошая, темная сила, но Спаска не боялась темных сил. И не сомневалась: если Волче будет что-то угрожать, камень предупредит ее заранее.

За обедом Милуш посмотрел ей на грудь и покачал головой.