– Таточка, ну что ты молчишь? Тебе больно?

– Ох, кроха. – Лицо его разгладилось, он улыбнулся и глянул на Волчка. – Мне сказали, что это не опасная рана, так что не переживай.

Змай на Спаску совсем не сердился. И отшучивался в ответ на брюзжание Милуша, и благодарил Волчка, но казалось, что его гложет какая-то неотвязная мысль, потому что взгляд его иногда останавливался, а лицо каменело. Волчок же думал о восьмиглавом змее, летевшем в ночную тьму болот, – и по спине бежал озноб. Живущий в двух мирах… Человек, обладающий силой бога, сидел напротив него как ни в чем не бывало: балагурил, хохотал, насмехался над Милушем (самым знатным колдуном Млчаны!), рассказывал о Верхнем мире и Вечном Бродяге (наверняка выдумав половину чудес, о которых говорил).

Волчка решено было оставить в замке на три дня – до конца отпуска, – и Змай пообещал позаботиться о гвардейской форме, оружии и пресловутой золотой булавке, оставленных в деревне охотников за колдунами.

Конечно, показываться на людях Волчку не стоило – подозревали, что в замке есть шпион, поэтому поселили Волчка не в отдельную комнату, где он сидел бы взаперти, а в комнату Спаски и Змая. Строгая и чопорная старуха – Спаскина няня – долго отчитывала Змая за этот опрометчивый поступок, а Волчка невзлюбила с первого взгляда. И если над Милушем Змай откровенно смеялся, то старуху побаивался, хотя и не уступал ее напору.

Поздний ужин – далеко за полночь – Милуш назначил в комнате Змая. Волчку показалось, это было сделано лишь для того, чтобы не оставить его наедине со Спаской. И явились на ужин только сам Чернокнижник и Славуш.

– Никаких факелов! – заявил Змай, увидев Милуша на пороге. – Здесь только восковые свечи.

А свеч в самом деле хватало с лихвой – за столом было светло как днем. И дорогая посуда сверкала, и хрусталь, серебряные кубки и приборы. Волчку случалось бывать на званых обедах, и этот не был роскошней других, но на скромные ужины у мамоньки не походил.

– Ты не бери в голову, – подбодрил его Змай. – Это Милуш любит пустить пыль в глаза. Мы же со Спаской живем здесь так же, как у Любицы.

То ли Змай сделал это нарочно, то ли это получилось случайно, но Спаска оказалась сидящей в торце стола, а Волчок и Славуш – рядом с ней, напротив друг друга. Милуш долго мялся во главе стола, но сел рядом с Волчком – наверное, из вежливости.

Змай, подсевший к Славушу, сам разлил вино и предложил выпить за встречу. Некоторое время за столом было тихо – все проголодались, да и устали. Но вино взбодрило не только Волчка – Милуш воспрянул и продолжил брюзжать:

– Змай, я твоей дочери более не сторож. У нее и без меня довольно защитников, так что уволь меня за нее отвечать.

– Да и не отвечай, – ответил Змай. – Я на тебя и не надеялся. Я Славушу ее поручал.

Милуш кашлянул и сжал губы:

– А я, между тем, говорю совершенно серьезно. Прежде чем снова исчезнуть, будь добр, позаботься о том, чтобы твоя дочь больше не совершала столь опрометчивых поступков.

– Милуш, какой ты скучный человек… Мелочный брюзга, – ответил Змай, разливая вино. – Наверное, ты мало выпил.

– Да, – поднялся Славуш, сжимая кубок в руке. – Я предлагаю выпить за Волче. Если бы не он, вряд ли мы сейчас сидели бы за этим столом.

– Вот уж точно, – проворчал Милуш. – И Змаю не пришлось бы возвращаться из Верхнего мира, и мы спокойно спали бы сейчас в своих постелях…

– Ерунду ты говоришь, – сказал Змай Чернокнижнику. – Меня бы точно заставили сюда вернуться. Я догадывался, что чудотворы могут блефовать, но все равно должен был все проверить. Меня смутило только одно: Вечный Бродяга сказал, что у Спаски пострижены волосы. И я испугался.

– Почему? – спросил Славуш.

– В башне Правосудия женщинам стригут волосы, – ответил Змай. – Так что я присоединяюсь: выпьем за Волче, за его золотую голову, его находчивость и бесстрашие.

Славуш, пригубив вино, повернулся к Волчку и сказал:

– Я очень благодарен тебе и за то, что ты пришел сюда третьего дня, и за то, что Спаска сейчас здесь, со мной.

– Это не стоит благодарности, – пробормотал Волчок. И очень хотел добавить: «Не с тобой, а со мной», но удержался.

– Ты рисковал, – смущенно пожал плечами Славуш.

– Я всегда рискую, – ответил Волчок.

– Главное, чтобы тебе не приходилось рисковать попусту, – вставил Чернокнижник, многозначительно посмотрев на Спаску.

Волчок не хотел пить много – от хмеля на него нападал кураж, – но заявление Славуша смутило его, и он опрокинул в себя кубок едва ли не одним глотком. На званом обеде у пятого легата он бы себе такого не позволил… Впрочем, Славуш тоже выпил вино залпом. Змай посмотрел сначала на Волчка, потом на Славуша и удовлетворенно хмыкнул.

– Весело тебе? – спросил Волчок, глядя Змаю в глаза.

– Почему бы мне не повеселиться? – ответил тот. – Раз уж я здесь. Ты пей, пей. Тебе иногда надо расслабиться. Здесь можно.

Волчок на секунду перевел взгляд на Чернокнижника и увидел его еле заметный кивок. И если по дороге в замок Милуш Волчка раздражал, то теперь стало видно, что его брюзжание и недовольная мина – только притворство. Странный человек был Чернокнижник – Волчок так и не решил, как к нему относиться. И со Змаем они вроде бы все время переругивались, на самом же деле души друг в друге не чаяли.

Змай снова потянулся к бутылке, и Милуш – в который раз! – поморщился:

– А ты и без вина все время расслаблен, я бы тебе вообще пить запретил.

– Буду я тебя спрашивать! – ответил Змай. – Я предлагаю выпить за прорыв границы миров.

– Ты все еще считаешь это возможным? – Милуш смерил его взглядом.

– Волче, ты единственный на себе почувствовал силу Вечного Бродяги. Как ты думаешь, он сможет прорвать границу миров? – спросил Змай.

– Я ничего в этом не понимаю… – ответил Волчок. – Но по ушам он мне врезал здорово.

– Энергия прорыва границы миров намного больше, – сказал Славуш. – В сотни раз. Если не в тысячи.

– Он сможет прорвать границу миров, – сказала вдруг Спаска. – Он сильней других добрых духов в сотни раз. Если не в тысячи. Татка, а ты с ним говорил так же, как сейчас говоришь с нами? Какой он?

– Он? Сказочный царевич. Молодой, красивый, избалованный. Он хотел явиться сюда, чтобы тебя спасти. Он требовал, чтобы я отдал его чудотворам, лишь бы они освободили тебя. Но это от глупости.

– Почему… от глупости? – Спаска опустила глаза.

– Потому что чудотворы ни за что бы тебя не отпустили. Так что будь добра, сиди в замке и не высовывайся. А впрочем, мы поговорим об этом утром. Давайте лучше выпьем за прорыв границы миров, – напомнил Змай.

Волчок осушил кубок в три глотка, и Славуш последовал его примеру. Чернокнижник кашлянул, глянув на Славуша. Но тот невозмутимо поставил кубок на стол и повернулся к Спаске:

– А знаешь, с короткими волосами ты еще красивей.

Волчок едва не поперхнулся – такое утешение показалось ему двусмысленным, если не оскорбительным.

– Ага, прям как белокрылый чудотвор, – проворчал он, уткнувшись в тарелку.

– У чудотворов нет крыльев. – Славуш вскинул глаза – как будто усмотрел в словах Волчка какой-то подвох.

Волчок сжал вилку в руке и тоже посмотрел Славушу в глаза:

– Я знаю.

Змай спрятал усмешку и снова наполнил кубки.

– Мне показалось, тебе чем-то не понравились мои слова, – продолжил Славуш. – Ты, наверное, считаешь, что девушка с обрезанной косой должна этого стыдиться? Прятать волосы под платок?

– Спаске нечего стыдиться. Но она не заслужила ни косых взглядов, ни оскорбительных слов. Ты же не станешь объяснять каждому встречному, зачем она обрезала волосы. – Волчок вернулся к куску жареной телятины.

– Нет, объяснять я не стану, но пусть кто-нибудь попробует взглянуть на нее косо! – ответил Славуш.

Змай прыснул, но тут же прикрыл рукой рот и извинился:

– Нет, сын-Ивич, ты не подумай… Это я о другом…

Волчок не стал смеяться: