Дверь за спиной закрывается с глухим стуком – навсегда, в нее можно только войти…

– Не бойтесь, это я, – звенит девичий голос, рука сжимает руку – тонкая белая рука.

– Я… сплю?

– Сядьте. Вы не спите. Посидите немного со мной. Вам ли не знать, для чего я здесь… – В девичьем голосе слышна боль.

– Вот как… – Дрожь пробегает по спине, спазм сжимает горло.

Разные бывают люди: кто-то стучит кулаками в неподвижные стены дома, ранит руки о стекла, срывает ногти, царапая двери; кто-то бьется головой об пол, кто-то корчится, кто-то кричит, кто-то плачет… Немногие принимают путь через этот дом как должное, и никто – никто! – из оказавшихся здесь не готов был здесь оказаться.

– Не бойтесь. – Тонкая рука поглаживает руку. – Потом я покажу вам дорогу. Но сначала посидите со мной. Привыкните. Это не конец – поворот на пути.

Девичий голос обволакивает, окутывает, успокаивает… Глаза с поволокой смотрят спокойно и тепло, и постепенно отчаяние сменяется грустью.

– Я не могу просто взять и уйти…

Серый полусвет струится из закопченных окон, заливает дом под потолок. Пустой холодный дом.

– А вы далеко и не уйдете. До поры.

По реке идет лед, водяной потирает руки, останавливает свадебные поезда, садится на дно в ожидании.

– До какой поры?

– Пока вам нет преемника. Впрочем, вы сами выбираете путь – никто не приневолит вас ни уйти, ни остаться. Я провожу вас лишь до двери.

Опадает вода в реке, а на ее кромке, задрав морду в небо, воет призрачный волк – или пес, похожий на волка.

* * *

Утром Ковалев решил снова сделать перевязку – вокруг ранки появилась синюшная припухлость с воспаленным краем, и стоило слегка на нее надавить, как наружу пошел гной. Совсем не хотелось обращаться к православным врачам из санатория, однако Ковалев счел это меньшим злом – по сравнению с получением направления в местную поликлинику от военной комендатуры.

И за советом он обратился к секретарше Ольге Михайловне, еще до завтрака. Та без вопросов отвела его в святая святых – медицинское отделение и толкнула дверь в кабинет басоголосой докторицы, что так любила задавать вопросы. Ковалев успел разглядеть табличку на дверях – Шмалькова Ирина Осиповна, педиатр. Лечиться у педиатров ему приходилось довольно давно…

Ольга Михайловна подтолкнула Ковалева вперед и сказала:

– Ириша, посмотри молодого человека, его бродячая собака укусила.

– Батюшки… – выговорила «Ириша» басом. – Вот только собак нам и не хватало! Садитесь, Сергей Александрович. Что за собака?

Она кивнула на белый крашеный стул в торце своего стола.

– Это важно? – переспросил Ковалев.

– Разумеется. Если собака не привита, я обязана отправить вас в ЦРБ на вакцинацию.

– Собака здорова.

– Молодой человек, – докторица укоризненно покачала головой, – это же не шуточки. В ближайшие десять дней никто точно не скажет, здорова ли собака, если она не привита. Но через десять дней будет поздно. Я не хочу брать на себя ответственность за вашу жизнь.

– Я никому не скажу, что вы знали об этом укусе.

– Тьфу на вас, – фыркнула докторица. – Это у вас в городе врачи знают только уголовную ответственность. А у меня пока совесть есть. У бешенства инкубационный период может длиться очень долго, были случаи – до пяти лет. Вы хотите, чтобы я пять лет не спала ночами, думая, живой вы или нет? Мне такой радости не надо. Перевязку я, конечно, сделаю, но после завтрака отправляйтесь-ка в ЦРБ.

Ковалев приуныл – меньше всего ему хотелось тащиться в райцентр и искать местную комендатуру.

– Три укола надо сделать в ближайшую неделю, один на следующей неделе, остальные три – потом. Но если поймаете собаку и покажете ветеринару, тремя уколами обойдетесь. Если она здорова, конечно.

Ковалева так и подмывало спросить, нельзя ли обойтись молитвой, но он воздержался от сарказма.

– Я военнослужащий…

– А, у вас нет полиса… – Докторица задумалась. – Ума не приложу, что в таких случаях делают.

– Получают направление в местную больницу от комендатуры.

– Н-да… Непросто. И тем не менее я настаиваю: получайте направление и отправляйтесь в больницу.

Размотав бинт, она и вовсе замахала руками:

– В ЦРБ! Там и рану почистят как следует, и антибиотики выпишут.

Пяти минут хватило, чтобы к завтраку весь санаторий знал о том, что Ковалева укусила собака. Даже Зоя не оставила этот факт без внимания.

– Я надеюсь, это произошло далеко от санатория? – спросила она, изящно поддевая большой алюминиевой ложкой пшеничную кашу.

– Это случилось здесь, возле котельной, – назло ей ответил Ковалев.

Ответ вызвал ропот, восклицания «Какой ужас!» и предположение, что собака была бешеной.

– Не болтайте ерунду. – Зоя поморщилась. – Об эпизоотиях бешенства нас официально предупреждают.

– Если бродячая собака бросается на взрослого мужчину, она не в своем уме, – с блуждающей улыбкой сказала Инна в пространство. Ее, похоже, эта история лишь позабавила – она наверняка помнила про обещание изловить «настоящее динго».

– Это была нормальная, здоровая собака, – проворчал Ковалев.

– Все равно нужна вакцинация, – вставила «Ириша» и посмотрела на него со значением.

– Я тоже так думаю, – кивнула Инна.

– Я не говорю, что вакцинация не нужна, – сказала Зоя, поглядев исподлобья. – Это нормальная мера предосторожности. И собаку надо обязательно поймать и сдать ветеринарам.

Зоя ни слова не сказала о крещении Павлика, хотя Ковалев ждал от нее праведного негодования.

Когда они с Инной, как всегда, остались за столом одни, та не стала смеяться.

– Я думаю, это был тот самый пес?

– Тот самый – это демон смерти? – усмехнулся Ковалев.

– Какая разница, как его назвать…

– Совершенно никакой. Но это вполне материальный, не бессмертный и не волшебный пес.

– Я не говорила, что он бессмертный, – улыбнулась Инна. – И его материальность у меня тоже не вызывает сомнений.

– И что, если бы я его таки придушил насмерть, он бы перестал здесь появляться?

– Думаю, нет. Он бы воплотился заново. Возможно, в другой собаке.

– Очень удобно.

– Всех бродячих собак в округе вы не передушите… – Она засмеялась, но быстро осеклась. – На самом деле, ничего смешного. В ЦРБ съездить стоит все равно, неизвестно, какие болезни разносит эта тварь.

– Вакцины и антибиотики помогают против волшебных инфекций?

– А почему нет? Еще лет сто пятьдесят назад антибиотики сочли бы таким же волшебством, не говоря о вакцинах. Но, сдается мне, рану в ЦРБ не вылечат.

– То есть антибиотики помогают не от всех волшебных инфекций? – Ковалев не скрывал сарказма, но Инну это не трогало.

– Понимаете… Этот пес – он порождение чьих-то злых мыслей, злых намерений, в нем концентрируется враждебная людям сила. Вас когда-нибудь раньше кусали собаки?

– Не помню. Может, в детстве…

– Я так думаю, вы бы не побежали к Ирине, если бы рана была несерьезной. А значит, вы сочли, что без помощи врача она не заживет, ведь так?

– Примерно.

– Так вот, она не заживет и при помощи врачей.

– Я все же попробую воспользоваться волшебной силой антибиотиков.

Ковалев подумал в свое оправдание, что этот разговор его развлекает. Нет, все-таки, говоря глупости, Инна не выглядела глупой. Забавной – но не глупой.

– Само собой. Кстати, вы же военный, у вас проблемы с полисом?

– У меня нет проблем с полисом. У меня проблемы с его отсутствием.

Он не хотел этого говорить – он вообще не собирался посвящать ее в свои проблемы. Но предстоящее получение направления, как и любые бюрократические заморочки, выводило его из себя. Вот не хватало только рассказывать здешнему коменданту о собаке, бешенстве и прочей ерунде, доказывать, что пустячная ранка стоит того, чтобы побеспокоить врача, и что в госпиталь за тридевять земель в отпуске ехать совсем не хочется…