Коля громко хмыкнул, помолчал и с тоской посмотрел в темное окошко.

– И вот откуда бы ему знать, кто когда утонет? А я тебе скажу. Тут все завязано на науку эзотерику. Много ерунды болтают, но что-то такое все же есть… Я вот фильм видел про это, не какой-то там художественный, а настоящий, документальный. У нас уже давно, еще при Сталине, был специальный НИИ, который все это изучал. В тот НИИ по всей стране собирают экстрасенсов, и они потом в ФСБ работают, в спецподразделении под названием «Омега-три». Три – это эзотерическое число. Вот я и думаю, что Смирнов был экстрасенсом, это по наследству передается, кстати. К нам из этого НИИ однажды тоже приезжали, но Смирнов ни в какой Омеге служить не хотел и простачком прикинулся. А до революции они были мельники, а мельники всегда в народе считаются ведьмаками, потому что с водяным заключают до́говор. На той стороне мельница стояла, сейчас от нее одни пеньки остались. Это я смутно, но помню, как ее ломали – когда новый мост строили. Мне вот дедка рассказывал, как хотели прадеда Федькиного раскулачить и мельницу отобрать. Свои-то его не трогали, опасались, что завещает водяному, а кто водяному завещанный, тот в тот же год и утонет. В общем, темные люди. Приехал чекист из области, наганом размахивал и бумагой. Но мельник его хорошо так встретил, спать у себя на мельнице положил, а ночью чекист сначала все патроны из нагана расстрелял, а потом как был, в кальсонах, с мельницы выскочил и бегом обратно в область и побежал. Больше никто не приезжал, мельник сам мельницу отписал колхозу, по-доброму. Потом уж насочиняли, в кого чекист стрелял и от кого ноги уносил. Но я считаю, что мельник чекиста просто загипнотизировал, экстрасенсы это могут. И белую горячку могут наслать, через гипноз.

И тут Коля, наполнив стопку, неожиданно закольцевал тему:

– Так вот, Мишаня Смирнова потому и боялся. Мишаня человек-то не злой, хороший и понимающий. Это Зойка чокнутая верунья, все про нечистую силу болтает, а Мишаня знает, что Смирнов доброе дело делал. Хоть ведьмаком звался, а поступал-то по-божески, людей жалел и спасал. А что его, Мишаню, не любил – так, видно, было за что, Мишаня ему это по-христиански прощал. А с освящением реки тут какое дело… По-православному выходит, что если речку освятить, то Смирнов вместе с другой речной нечистью в ад отправится, а Мишаня считает, что несправедливо это. Ну, про ад это Мишаня так думает, а тут опять эзотерика замешана. В святой воде есть мельчайшие частицы субстанции, которую по-латыни называют агиазма, что в переводе означает «серебро».

Ковалев хотел сказать, что «агиасма» скорей всего греческое слово, серебро по-латыни называется иначе и в святой воде присутствует не «некая субстанция», а ионы серебра, но не смог вставить в Колину речь ни слова.

– Так вот, эту агиазму очень не любят потусторонние существа. Ну, серебряные пули потому из серебра и делают, там тоже есть агиазма. И если их агиазмой сбрызнуть, они этого не любят очень и обижаются. Вот ты «Бежин луг» читал?

Ковалев кивнул и хотел уточнить, что было это в далеком детстве, но снова не успел.

– Я вот тоже читал. Недавно, да. Ивана Семеновича Тургенева. Сестра приезжала с внуками. «Дядь Коль, почитай да почитай»… Ну, у меня детские книжки на чердаке валялись, я и достал. И я тебе скажу, это классика, да… Мелкие и до половины не дослушали, а мне так интересно стало! В жизни книжек не читал, а тут – прям за душу взяло. За три дня прочитал! Вот там был момент такой, с русалкой. Где она смеялась-смеялась, а потом заплакала, когда мужик крест на себя наложил. Обиделась. А тут – целая речка. Есть кому обижаться…

Коля вздохнул, и Ковалев наконец-то вставил:

– Кому?

– Да мало ли есть потусторонних существ в речке-то? Тут и русалки тебе, и водяные, и утопленники… Я вот фильм смотрел…

И Коля, между делом глотнув первача, рассказал о русалках с рыбьими хвостами, которых ученые давно уже нашли и заспиртовали в специальных банках, но придавать гласности этот факт не спешат, чтобы не вызвать паники среди населения. И еще несколько историй об утопленниках, которых видели по берегам рек, – и не какие-нибудь сплетни от дуры Николаевны или бабы Коблуковой, а научные факты из документальных фильмов. С пространным рассказом об американских эзотериках, которые все это снимали на видео и измеряли специальными приборами.

– Я вот тебе расскажу по секрету, и мамка твоя приходила… – продолжал Коля, основательно захмелев. – Теть Надя моей матери, царство небесное, рассказывала, она врать-то не будет. Неверующая была ну совершенно. А на годовщину собрались они у теть Нади: моя мать, Михална с Федькой, Лукьяниха еще – соседи, в общем. Теть Надя лишку выпила, что скрывать, – горе-то какое, у ней ведь своих детей не было, она Наташку как дочку родную любила, дом вот тебе оставила, не кому-то там… Так вот и рассказала. Проснулась она ночью, как девять дней справили, и слышит, как в той вот комнате, – Коля мотнул головой в направлении спальни, – будто кто-то поет. Тихонечко, тоненьким голосом. Она мать Наташкину будить не стала, пошла посмотреть. Заглядывает – а там Наташка над твоей кроваткой наклонилась, качает кроватку и поет. Вся беленькая, в том халатике, в котором утонула. Не страшная совсем, несчастная. Услышала, что кто-то смотрит, и просит, чтобы ребеночка, тебя то есть, от нее не увозили. Говорит, приходить будет, чтобы ты по ней не скучал. И так слезно просит, ручки ломает, плачет… Теть Надя, на что неверующая, топнула ногой и говорит: «Сгинь-пропади». Наташка и пропала. Теть Надя плакать… Потом объяснила все по-научному: что от горя виденья у людей случаются, потому что очень они не хотят с покойными расставаться, особенно если безвременно человек погиб. Но я так думаю, что тут опять наука эзотерика нужна, чтобы все такое разъяснить. Вот если б тогда можно было прибором специальным все это померить, неизвестно, что бы он намерил. И с Федькой, я думаю, то же самое происходит. Чего бы Николаевне его на речке видеть? Она, может, скучала по нему? Да ни разу не скучала! А видала ведь, от страха чуть умом не тронулась и всему Заречному ходит рассказывает.

* * *

Павлик весь день ждал похода к дому ведьмы, вечер же никак не наступал и не наступал. Днем, во время шмона, обычного по понедельникам, Зоя нашла у Павлика смартфон, будто заранее про него знала – больше никого из младшей группы не шмонали. Расспрашивала, где Павлик его взял, и не поверила, что смартфон ему купила мать, пообещала ей позвонить. Но отбирать смартфон не стала, записала себе номер Павлика и на всякий случай вбила ему в контакты себя, Татьяну, Люлю и Тамару.

Вечером Павлик очень боялся уснуть, опасаясь, что Витька его не разбудит. Сначала он дрожал от нетерпения и спать ему вовсе не хотелось, но время шло, было скучно просто так лежать и смотреть в окошко, и Павлик, уверенный, что не спит, наверное, все-таки задремал, потому что проснулся от толчка в плечо.

– Ну чё, пойдешь или спать будешь? – шепотом спросил Витька.

Павлик подпрыгнул на кровати.

– Конечно пойду!

– Тихо! – зашипел Витька. – Одежу с собой бери, в сортире оденешься.

Павлик нарочно сложил одежду как следует, чтобы в темноте ничего не забыть. Решил не брать только ненавистные колготки, над которыми Витька всегда смеялся. И теперь сгреб в охапку приготовленные вещи – Витька остался доволен быстрыми сборами.

Пока Павлик одевался в туалете, тот принес ему одежду из шкафчика – куртку, резиновые сапоги, шапку и теплые носки. Без колготок носки противно кололись и сапоги показались слишком большими – топали и стучали по пяткам, Павлику пришлось идти на носочках, чтобы получилось тихо.

Из корпуса, как всегда, выбрались через туалет первого этажа, где уже ждали Сашка Ивлев, Аркан и Русел из второй группы, и они, конечно, начали вопить, что Павлик идет с ними, но Витька им быстро заткнул рты: сказал, что они могут идти искать дом ведьмы сами, если им что-то не нравится. Вот такой брат был у Павлика! Настоящий брат.