Что же он, Йока, наделал? Как же не догадался, что Инда найдет мрачуна, потому что задача чудотворов – бороться с мрачунами. Ведь теперь Стриженого Песочника никогда отсюда не отпустят! И он всю жизнь будет возить на тележке руду из карьера в грузовые вездеходы?

Между тем к Песочнику бежали двое охранников, разбрызгивая грязь сапогами. И чудотвор, стоявший рядом с Йокой, тоже рванулся в его сторону.

– Йелен, ничего не бойся! – кричал Стриженый Песочник и улыбался, и Йока не понимал, почему он улыбается. – Не бойся, слышишь? Я знаю, кто ты, Йелен!

Молния осветила веснушчатое лицо, и грохот расколол небо на множество обломков.

Йока хотел крикнуть, что он не предатель, что он ничего не говорил чудотворам, но это показалось ему не только глупым, но и неубедительным: если бы он не ревел на плече у Инды, если бы он подождал хотя бы несколько дней, никто бы никогда не догадался, кто был тем мрачуном, который говорил с ним. Он выдал Песочника, выдал! И у него нет никаких оправданий, потому что глупость не оправдание.

Охрана толкала Песочника назад, за вездеход, а он все так же улыбался и смотрел Йоке в глаза. И Йока не мог отвести от него взгляд, не имел никакого права! Как не мог провалиться сквозь землю или умереть на этом самом месте.

– Они боятся, что он тебя ударит, – пояснил неизвестно откуда взявшийся Мечен, нагибаясь к уху Йоки.

– Лучше бы он меня ударил… – пробормотал Йока себе под нос, а потом, оглянувшись на Мечена, вдруг выкрикнул в полный голос: – Лучше бы он меня ударил!

Что может быть глупее, чем бежать от самого себя? Накатившая на рудник гроза обрушила на землю сотни молний. С оглушительным треском они врезались в верхушки молниеотводов, трясли металлическую ограду, и она светилась неживым, сине-зеленым светом. Грохот над головой закладывал уши, а Йока бежал вдоль кромки карьера и боялся остановиться. Он думал о бесчестии и о том, что смыть с себя пятно предательства можно только кровью. Так поступали его благородные предки. И если сейчас его ударит молния, это будет лучшим и самым быстрым решением проблемы.

Впереди маячили каменные стены рудничных построек, и Йока свернул ближе к ограде – теперь было понятно, откуда на ней разводы и подтеки металла: ее оплавляли молнии. И вовсе не для охраны заключенных она служила, а была молниеотводом, принимала на себя грозовые удары. И если встать к ней вплотную, молния убьет гораздо верней!

Он не сразу расслышал, что его догоняют, – несколько чудотворов кричали ему вслед, и это помешало остановиться возле решетки. Йока взялся за нее руками (она была еще теплой, дождь не успел охладить металл, раскаленный молниями) и оглянулся: погоня отставала на какую-то сотню шагов, не больше. Он постоял несколько секунд, надеясь на то, что небо сжалится над ним и молния ударит в ограду. Но небо его не пожалело (или наоборот?), и ему пришлось протиснуться сквозь прутья решетки и бежать дальше – уже по открытому пространству за пределами рудника.

Йока не мог не бежать, а желание умереть придавало этому хоть каплю смысла. Земля под ним оказалась не глиной, а камнем; тем страшней были широкие трещины в нем. Дождевая вода уходила вниз, смывая с поверхности черный пепел – жидкую грязь. Йока не видел мчавшегося за ним вездехода и даже погнался за взметнувшимся с земли вихрем, но тот двигался слишком быстро. Другая воронка, подступившая сзади, нагнала Йоку, подхватила его за полы мокрого плаща и закрутила, словно волна океанского прибоя, а потом, перевернув перед глазами верх и низ, швырнула обратно на камень, словно надоевшую, не стоившую внимания игрушку.

Боль немного отрезвила и прояснила мысли в голове. Йока лежал в потоках черной грязи и судорожно искал решения: смерть внезапно перестала казаться ему выходом, однако отчаянье не ушло.

Его подняли на ноги сильные руки чудотворов, и он им не сопротивлялся и даже сам карабкался в люк вездехода. В душной полутьме кто-то совал ему под нос ватку с нашатырем, кто-то срывал с него плащ и ощупывал тело, как будто искал повреждения.

– Он напугал тебя? Он ударил тебя? – Один из чудотворов тряс Йоку за плечи и заглядывал ему в глаза.

И когда Йока догадался, о чем они думают, то забился в их руках и закричал:

– Нет, нет! Да нет же! Он ничего мне не сделал, не смейте так думать, слышите? Не смейте! Он ничего мне не сделал! Не смейте! Это я, я сам во всем виноват! А он не виноват, слышите?

Его крики ни в чем чудотворов не убедили, а только заставили снова совать ему под нос ватку с нашатырем. И Йока понял: пока он не успокоится и не объяснит всего толком, они так и будут думать, что Стриженый Песочник причинил ему какой-то вред.

– Послушайте, – он отодвинул в сторону руку с вонючей ваткой, – со мной все в порядке. Не надо этого. Меня никто не ударял.

– Что же с тобой приключилось? – На него смотрели со всех сторон внимательно и участливо. И не верили, что он может сказать что-нибудь вразумительное.

– Я внезапно осознал одну свою ошибку, – вдохнув побольше воздуха, сказал Йока как можно спокойней.

– И это осознание толкнуло тебя за ограду рудника? – спросил один из чудотворов – тот, что держал Йоку за плечи. В его голосе была ирония, если не сказать издевка.

– Эта ошибка была слишком серьезной. Из-за нее человек, который считал меня своим другом, оказался на руднике…

– Ну, люди не оказываются на руднике в результате чьих-то ошибок, можешь мне поверить. На руднике оказываются мрачуны, которые опасны и могут причинить вред окружающим. И если человек, считавший тебя другом, – мрачун, то не стоит так расстраиваться.

Вся одежда под плащом промокла, пока Йока валялся в грязи; его раздели донага и растерли полотенцами, отчего те покрылись темными пятнами.

– Видишь ли, – продолжал увещевания чудотвор, – друзья и враги – это понятия из детства. Есть добро и зло, и это гораздо важней.

– А если мрачун просто живет и никому не причиняет вреда, он тоже должен оказаться на руднике? Просто потому, что он мрачун? – выкрикнул Йока.

– Мрачунов, которые никому не причиняют вреда, никто не отправляет на рудники. Если хочешь, я спрошу, за что на рудник попал тот парень, которого ты встретил. Как его фамилия?

– Я не знаю, – ответил Йока, – у нас его звали Стриженым Песочником.

– Я спрошу. Чтобы ты окончательно поверил в то, что мрачуны не попадают сюда просто так.

Йока не выходил из вездехода до самого отъезда чудотворов. Надо отдать должное Мечену: тот подтвердил, что Стриженый Песочник не причинил Йоке вреда, – мрачуны видят удары друг друга, а профессору доверяли.

Мечен пытался его разговорить, но Йока забился в угол и отвернулся: только не хватало ему рассуждений этой продажной твари. Даже если Стриженый Песочник стоит на стороне зла – пусть и абсолютного зла, – он все равно выглядит лучше, чем профессор Мечен. Если ненавидишь чудотворов, зачем прикидываться, что стоишь на их стороне? Йока подумал, что если бы он сам ненавидел чудотворов, то предпочел бы оказаться на руднике, а не в Брезенском университете.

Слова чудотвора о том, что на рудник не попадают просто так, немного успокоили его совесть: может быть, Инда здесь вовсе ни при чем? Может быть, это просто совпадение и Стриженый Песочник действительно совершил что-то преступное?

Но когда метеорологи начали собираться в обратный путь, чудотвор, обещавший разузнать о Стриженом Песочнике, сел рядом с Йокой и хлопнул того по плечу.

– Я же говорил – можешь не расстраиваться. Этот парень попал сюда за дело. В большой драке, что называется «стенка на стенку», он ударил одного из противников. Я имею в виду энергетический удар, удар мрачуна. Парень, который пострадал, сейчас в клинике доктора Грачена, и, похоже, надолго. Так что – никаких ошибок, – чудотвор улыбнулся.

Йока промолчал только потому, что не сразу понял, о чем ему только что сказали… А когда понял, о какой драке речь, у него и вовсе отнялся язык. А ведь Стриженый Песочник говорил… Почему же Йока ему не поверил? Почему предпочел забыть об этом, как о незначительном, ничего не значащем эпизоде? Ведь очевидно – после обмена ударами с Меченом, – что ударил парня не Песочник, а он, Йока…