Староста взгромоздил на телегу пенек и сидел на нем, уперев руки в широко расставленные колени.

Когда Нечай в сопровождении двух Радеевых появился на площади, на телеге стоял кузнец, и его громовой голос разносился по всему рынку.

– Потому что оговорить человека легко, – услышал Нечай, – а ты сначала докажи, что он виноват, а потом оговаривай!

– Чего нам доказывать? – крикнул снизу Некрас, – это он пусть доказывает!

– Ты меня не слушаешь! – кузнец нагнулся к Некрасу, который стоял в первом ряду, загораживая обзор старикам, – а я говорю – наоборот. Не он должен доказывать, а ты! Потому что для тебя это говорильня, а для него – жизнь решается.

– Говорильня? Ты у жены Микулиной спроси, говорильня это или нет! – выкрикнул пивовар, родственник Микулы, – если он Микулу убил, и других – какая же это говорильня?

– А ты видел? Или, может, Радей видел? Нет, братцы, не пойман – не вор!

– Пока его за руку поймаешь – он весь Рядок сожрет!

– А я говорю – не он это! – кузнец в сердцах кинул шапку под ноги, – и попробуй, убеди меня в обратном. Пока не убедишь – не поверю.

– Лыко-мочало, начинай сначала! – плюнул Некрас и полез на телегу. Староста привстал, надеясь его остановить, но потом передумал и сел обратно, – все уже сказано двадцать раз. Он в лес ночью ходил? Ходил. С девками в бане был? Был. С егерями боярскими оборотня ловил? Ловил. Шапку не носит и в церковь не ходит. Что еще надо?

– Тебе сказали, что надо, – ответил кузнец, – доказать, что он оборотень. Никто не видел, чтоб он волком перекидывался. Вот когда увижу своими глазами, тогда и поверю.

– Такой он дурак, при всем честном народе волком делаться! – расхохотался Некрас.

– Тебе же сказали, как человека от оборотня отличить можно, – неожиданно встрял Радей, который стоял чуть в стороне, но тоже недалеко от телеги, – ножом в сердце ударить. Если оборотень он – то в волка перекинется.

Площадь зашумела в ответ, и кто-то из толпы выкрикнул.

– А если не оборотень? А если не перекинется?

– Действительно, – пробормотал Нечай, – а если не перекинется?

Мишата в один миг запрыгнул на телегу и плечом потеснил Некраса.

– Вот что, люди добрые! – он посмотрел на площадь исподлобья и сжал кулаки, – Только троньте! Радей точно жив не будет, это я вам обещаю!

– А при чем тут Радей-то? – крикнул его сын и, оставив Нечая, начал проталкиваться к телеге, – Радей-то причем?

Мишата глянул по сторонам и встретился глазами с Нечаем, смутился и опустил голову. Радеев сын тоже собрался влезть на телегу, но тут с места поднялся староста и рявкнул:

– А ну слезайте все отсюда. Я буду говорить. Устроили тут толкотню.

Мишата нехотя спрыгнул вниз и подошел к Нечаю, которого уже заметили в толпе – по площади прошел ропот, который долго не смолкал.

– Спасибо, братишка, – Нечай почему-то побоялся посмотреть ему в глаза и чувствовал странную неловкость.

– Не вздумай тут свои дурацкие шутки шутить, – проворчал Мишата, – не зли людей. Некрас – не Афонька. Полтора часа копья ломаем, из пустого в порожнее…

– Чего сразу меня не позвал?

– Хотели сначала без тебя.

– Мама Радеевых ухватом встретила…

– Тихо, я сказал! – выкрикнул староста со злостью, – слушайте. Проверим, оборотень Нечай Бондарев или нет. Если оборотень – дальше будем думать. Если нет – не о чем и говорить.

– А чего там дальше думать? – крикнул кто-то, – проткнуть колом осиновым – и делу конец.

– Там тоже есть о чем подумать, – староста повернул голову на голос, – сказал же гробовщик – не оборотень Микулу убил. Но я так думаю, Нечай никакой не оборотень, и хочу, чтоб все в этом убедились.

– И как проверять будем? – насмешливо спросили из толпы.

– Кипятком его полить, он в волка и перекинется! – весело крикнули с другого конца.

– Точно! – всерьез подхватили сыны Радея, – кипятком полить! Никто не выдержит.

– Я так и знал… – хмыкнул Нечай.

Откуда ни возьмись, перед телегой появился Афонька и тоже запросил слова. Староста протянул ему руку и помог неуклюжему батюшке взобраться наверх.

– Люди добрые православные христиане! – начал поп нараспев, словно собирался просить Христа ради, – Господь заповедал нам любить ближнего своего, как самого себя, и относиться к другим так, как ты хотел бы, чтоб относились к тебе! Поливать живого человека кипятком Господь нам бы не посоветовал. И если человек – оборотень, то значит это, что в него вселился нечистый дух. Я вам расскажу притчу о человеке, одержимом бесами, с которым встретился Иисус…

«Иисус» Афонька нарочно произносил нараспев, помнил, наверно, как драли в монастырской школе за «Исуса[66]». Нечай успел замерзнуть, пока поп рассказал притчу до конца, расцветив ее никому не известными подробностями. Христос бился с бесами, как Иван-царевич с Кощеевой смертью на конце иглы. Бесы вселялись в табун коней, в стаю уток, в щук, в зайцев, разбегались по палестинским лесам, ныряли в холодные, темные омуты озер земли Израилевой, пока, наконец, не стали свиньями, которых Иисус поочередно сбрасывал в пропасть со словами: «Во имя отца, сына и святаго духа». Нечай впервые пожалел, что никогда не ходил на Афонькины проповеди. Сход слушал попа, затаив дыхание.

– И когда последняя свинья разбилась об острые камни, Иисус взял за руку человека, в котором раньше обитали нечистые духи, и сказал: «Вот, милый человек, теперь молись почаще, не греши, соблюдай мои заповеди, постись, как положено и не забывай ходить в церковь. И тогда никакие бесы тебе не страшны».

Нечай нашел эту историю необыкновенно поучительной. Жаль, ее не слышал батюшка Благочинный.

– Какой человек был! – крякнул Мишата, – всех любил, всем помогал! Нет, Нечай, я тебя не понимаю…

– Мишата… – осторожно начал Нечай, но вовремя остановился: пусть. Пусть верит в Афонькины сказки. Хорошая сказка получилась, и рассказчик Афонька хороший.

– Вот и нам во всем надо брать с Иисуса пример, – подвел итог отец Афанасий, – не кипятком поливать, а бороться с нечистыми духами.

Староста, выслушав попа, помог ему спуститься вниз и продолжил, глядя на воодушевленную толпу:

– Отец Афанасий хорошо сказал. Но пока еще неизвестно, одержим Нечай Бондарев нечистыми духами или нет. Знающий человек сказал, что у оборотня остается волчий хвост, когда он обращается в человека…

С Речного конца, где собрались мужики помоложе, раздался свист и гогот. Пожалуй, Нечай был с ними согласен.

– Пусть хвост покажет! – улюлюкали они, и их крики подхватили со всех сторон.

– Да легко, – посмеялся Нечай и пошел к телеге.

Мишата поймал его за руку:

– Прекрати!

– А чего? – Нечай поднял брови, – пусть посмотрят. Нету никакого хвоста.

Он полез на телегу, поднимая полушубок, но его остановил староста, недовольно покачав головой.

– Не надо! Превращаете серьезное дело в балаган! Я потом на твою задницу посмотрю, где-нибудь в другом месте.

– Хвост отрубить можно, – крикнул Некрас, – хвост – не доказательство. Сказал же гробовщик.

– Правильно, – согласился староста, – он сказал, что самое надежное доказательство – шерсть под кожей. У оборотня ее не может не быть, а у нормальных людей шерсти под кожей нет. Так что если мы шерсти под кожей у Нечая Бондарева не найдем, значит, он не оборотень и можно расходиться.

Сход все больше и больше нравился Нечаю. С четверть часа потратили на обсуждение того, как именно искать шерсть под кожей, на каком месте и насколько глубоко она может прятаться. Староста не навязывал своего мнения и внимательно следил, чтобы проверка убедила всех, и каждый согласился с правильностью выбранного способа. Решили сделать разрез на внутренней стороне руки, и долго оговаривали его размер. Для убедительности притащили на площадь пса, подъедавшегося на постоялом дворе, и рассмотрели, как растет шерсть на его лапе: пес волновался и норовил сбежать. Снова позвали гробовщика, который ушел домой, не дожидаясь, чем кончится дело, чтобы тот подтвердил: резать руку до кости вовсе необязательно.