– Сынок, – в мамином голосе слышалась горечь. – Ты не обязан соглашаться. Мы можем уехать в другое государство. – Тут она тяжело вздохнула, словно сама не верила в свои слова, и безнадежно произнесла: – Возможно, там нас не будут искать…

Наверное, в эти минуты я и почувствовал себя взрослым. Еще пару месяцев назад я мог обижаться на маму за то, что она не пускала меня работать с артелью в зимнем лесу. Мог сердиться на ее ласку и заботу, которые казались мне излишними… Но вот сейчас, такая хрупкая и растерянная, она казалась маленькой девочкой, заблудившейся в темноте. И я решительно сказал, стараясь придать голосу весомости и взрослости:

– Куда ж мы зимой поедем? С таким кашлем и думать нечего по лесам шариться! А вот лекаря доброго в столице сыскать можно!

Приговаривая рассудительные слова, я сам поставил на плиту горшок с пустыми щами, подмел щепки и мелкий мусор на полу. Мама наблюдала за мной и робко улыбалась, хотя в ее глазах блестели слезы.

Потом спохватилась, принялась отряхивать передник и поправлять косы. Когда в кухне был наведен порядок, она робко потянулась ко мне:

– Сынок…

Вдруг снова залился лаем Звонок. Неужели прошел уже целый час? Мама быстро утерла вновь набежавшие слезы и села к столу. Я остался стоять, встречая незваного гостя.

Он вошел, внеся с собой клуб холодного воздуха, и одобрительно взглянул на чистый пол.

– Я вернулся не один, леди. Вы позволите войти лекарю?

Мама гордо вскинула подбородок:

– Благодарю вас за участие, лорд…

– Дерридж. Вы, должно быть, меня не помните, я был личным порученцем его величества.

– А-а-а, – мама слегка наклонила голову. – Я вас вспомнила, лорд Дерридж. – Величественно кивнула: – Мы еще не решили, стоит ли принимать ваше предложение, но нехорошо держать человека на морозе. Пригласите вашего спутника.

Лорд вышел в сени и через минуту вернулся с крепким человеком средних лет.

– Господин Прежмес… – Мама на миг прикрыла глаза, словно от сильной боли. И тут же гневно сверкнула ими на лорда Дерриджа: – Вы не стесняетесь бить по больному, герцог!

– Простите, леди, – смиренно произнес тот. Воин поклонился, но я был уверен, что в его голосе не звучит ни капли раскаяния.

– Вайнор, познакомься, – мама встала и обняла меня за плечи. – Десять лет назад господин Прежмес принял тебя на рассвете.

Я вежливо поклонился, с любопытством глядя на толстячка:

– Очень приятно познакомится, господин Прежмес.

– Мне тоже, мастер Вайнор. Вы позволите мне осмотреть вашу матушку? – В голубых глазах доктора светилось сочувствие. Кажется, он считал, что мама сильно изменилась.

– Конечно, доктор. Прошу, – я указал доктору на небольшой закуток, отгороженный занавеской.

Лорд помог маме подняться с лавки. Когда потертая ситцевая ткань отгородила широкую спину доктора, лорд Дерридж присел к столу, с любопытством меня рассматривая:

– Мастер Вайнор, – попросил он. – Расскажите мне о себе.

Я сначала не понял его просьбы, а потом вспомнил все, чему учила мама – выпрямился, откинул со лба отросшую челку и ответил:

– Это неинтересно, Ваша Светлость. Мы живем в деревне, здесь все на виду. – Тут я слегка улыбнулся и попросил в ответ: – Расскажите лучше о себе.

Лорд Дерридж неожиданно запрокинул голову и громоподобно рассмеялся:

– Мастер Вайнор! Вы меня поразили! – успокоившись, герцог серьезно добавил: – Думаю, вам будет полезнее узнать о ваших родственниках и конкурентах.

Лорд коротко рассказал о скоропостижной гибели принцев и принцессы, о желании Совета избежать смуты. Отдельно сообщил том, что в столицу съехалось невиданное количество королевских родственников, ведь почти вся высшая знать имеет родство с королевской семьей.

Его рассказ тек плавно, но вдруг лорд отстранился и многозначительно заметил:

– Мастер Вайнор, ваша матушка серьезно больна.

– Я знаю, ваша светлость… – Мои губы сами поджались в недовольной гримасе. Мама запрещала говорить с посторонними о ее недомогании.

– В столице есть искусные лекари и даже маги, которые могут исцелить любую болезнь, – сказал герцог, бросая странный взгляд на занавеску.

– Вы хотите сказать, если я стану королем – маму вылечат? – требовательно спросил я.

– Скорее всего… – Лорд был уклончив, но я и не ждал большего, мне было достаточно надежды.

– Лорд Дерридж, – прервала мама его рассказ, выходя из уголка – Мы закончили. Пообедаете с нами?

Лорд смутился, глядя, как печально качает головой господин Прежмес, но потом неожиданно согласился:

– Благодарю вас, леди. С радостью приму ваше приглашение.

Мама спокойно принялась собирать на стол, а я расставлял посуду, посматривая на доктора: толстячок сник и что-то мрачно писал на клочке дешевой бумаги.

Неужели маме уже нельзя помочь?

Холодок скользнул вдоль спины. Нет! Не может быть! Если лорд поможет маме – я поеду в столицу! На глаза набежали слезы.

Кажется, мама догадалась о моих мыслях. Ее руки легко прошлись по моим плечам, словно снимая тяжесть, а невесомый вздох сопровождал шепот:

– Хорошо, Вайнор, мы поедем.

После этого с видом знатной дамы, дающей званый обед, мама разлила по мискам щи. Совершенно спокойно предложила лорду Дерриджу порезать сало и хлеб. Мне вручила чистить лук – его в деревне ели каждый день, чтобы не начали кровоточить десны.

Обедали неспешно. Доктор вспоминал об известных лекарях столицы, лорд рассказывал о мягком южном климате и морских купаниях. Мама казалась безмятежной, как лесное озеро.

Когда она разлила по кружкам горьковатый травяной настой, лорд поверил в ее смирение и успокоился. Но тут мама пошла в атаку:

– Лорд Дерридж, ваш план имеет существенный недостаток. – Сделав маленький глоток из кружки, мама подняла на лорда свои удивительные глаза: – Нам негде остановиться в столице. Моя семья отреклась от меня, а на гостиницу у нас нет денег.

Мужчина удивленно моргнул и не нашелся что ответить. Подождав полминуты, мама продолжила:

– Мы живем своим трудом. Поэтому можете сказать в столице, что у нас не нашлось средств на такой длинный путь.

– Леди! – гость помолчал, нервно комкая край льняной скатерти. – Дорогу оплачивает корона! А в столице позвольте мне предложить вам и вашему сыну свое гостеприимство.

Его лицо при этих словах было так же серьезно, как и прежде.

– Это может отразиться на вашей репутации, лорд, – мама так же серьезно посмотрела ему в глаза. – Вашей жене это не понравится.

– Я не женат. – Лорд Дерридж встал, продолжая смотреть открыто и прямо. – А репутация среди сплетников меня волнует мало. Позвольте откланяться, леди, мне нужно отдать распоряжения своим людям. Я жду вас завтра на рассвете. Обещаю лично сопроводить вас в столицу и предоставить удобные покои в своем доме.

– Я подумаю, – упрямо ответила мама.

– Подумайте, леди. – Лорд еще раз коротко поклонился и добавил: – На рассвете карета будет у вашего крыльца.

На работу я в этот день не пошел. Мама была рассеяна. Ходила по нашей половине избушки, касалась кончиками пальцев то стен, то холщовых занавесок. Иногда заговаривала сама с собой, иногда напевала, потом вновь хмурилась и притопывала домашними войлочными туфельками.

На следующее утро, взяв небольшой узелок с ценными вещами, мы сели в большую дребезжащую карету.

За спиной оставались побеленная весной мазанка, теплая печь, тяжелая грязная работа и зеленые яблоки в погребе, больше в нем ничего не было – ни овощей, ни солонины – ни-че-го! Покидая это место, мы за своей спиной оставили не только село, но и призрак жестокого голода. В общем, несколько лет «тихой сельской» жизни.

Мое сердце трепетало, но я сжал губы, повторяя как заклинание: в столице маме смогут помочь!

Усаживая нас в карету, лорд Дерридж был любезен и заботлив, но мама хмуро молчала, словно ожидая подвоха. Она очень изменилась: ее жесты приобрели отточенность, черты лица словно застыли, выражая холодную сдержанность. Перед нами предстал образец знатной леди – яркой, отстраненной и далекой, как Северная звезда.