— Прекрасно! Как раз то, что нам нужно! Дослушайте меня, пожалуйста, прежде чем отказываться.

Я вышел из моторки и махнул в сторону поваленного дерева, приглашая коммерсанта присесть. Илья вздохнул, посмотрел на испорченную обувь и грязь, забирающуюся по штанинам вверх и, махнув рукой, пошел за мной.

— Мой отец — Семен Павлович Уварченко умер некоторое время назад, — начал Илья.

— И надо поговорить с его призраком и узнать, кто желал его смерти?

— Нееет, — мягко проговорил парень, улыбаясь каким-то своим мыслям. — В этом городе проще найти человека, который бы не хотел его убить. Вы знаете, отец был, как бы это сказать помягче… — Илья посмотрел по сторонам и украдкой сложил пальцы крестиком, прежде чем продолжить. — В общем, у него был довольно скверный характер, понимаете?

— Не очень, — на самом деле понимал, но ситуация начала забавлять.

— Ээх, в общем, откровенной козлиной он был при жизни, а после смерти стало еще хуже.

«…никакого уважения к старшим…» — проворчал Ларс и, воспользовавшись тем, что я не запрещаю, потянул ветку орешника и постучал Уварченко по плечу.

— Ааа! — завопил подскочивший парень, стал озираться и прошептал, — Вот видите? И так всегда? Ладно бы только невинные шалости, но он лезет в дела торговли, ломает новые линии и попросту саботирует все изменения, которые мы пытаемся вводить. Он консервативен и никак не смирится с тем, что я теперь управляю всеми делами.

— То есть его надо изгнать?

— Не совсем, — Илья начал успокаиваться и даже улыбнулся на мое предложение изгнания, но потом вздохнул, — Ну, нет. Все- таки отец.

— Так, а чем тогда я могу помочь?

— Мне сказали, что мнемоник может выступить в роли перевозчика. Сейчас дух отца привязан к нашему заводу. Целиком. Будь это какой-нибудь предмет, к которому он привязан, мы бы сами вывезли и куда-нибудь забросили, чтобы дорогу не нашел. Но с заводом так не сработает, а бросать все здесь и начинать где-то в другом месте слишком затратно. Столько вложили уже.

— Допустим, у меня получится его захватить и удержать. Куда я, по-вашему, его потом дену? В лесной чаще в дупло к белкам подкину?

— Зачем к белкам? — удивился Илья, — Но, если надо, просто не знал, что белки — хранители душ… Но в идеале, конечно, конкурентам подкинуть на производство. Есть даже парочка на примете. Но это рискованно, отец деятельный очень был и, может, из вредности, наоборот, там все на новый уровень вывести. Поэтому лучше переселить его на какое-нибудь заброшенное, проблемное производство.

— И устроить еще больше проблем бедным людям?

— О нет, поверьте, эти люди очень быстро перестанут быть бедными. У отца две крайности было. Если что-то работает плохо, то он это изменит. А если работает хорошо, то должно работать только так, как он хочет. Вы куда дальше поедете?

— В Нижний Новгород, — я махнул рукой в сторону, где по моим представлениям он был.

— Идеально подойдет, — Илья улыбнулся и развел руками, будто бы все уже решено. — В прошлом году у них засуха была, и не все смогли ее нормально пережить. Там, куда ни плюнь, найдется полузаброшенное производство. Главное не просто так его выпустить, а привязать к конкретному месту, чтобы он не вернулся.

— Ну, допустим…

Я задумался, если по пути, почему бы не попробовать? Технически прям так я еще не делал, чтобы привязать. Просто фобоса в поселение за ворота проносил, пусть и не для всех там это хорошо закончилось. А скверных стариков я не боюсь, у меня их полно вокруг, в обоих мирах.

«…но-но, попрошу…» — кхекнул Ларс: «…ты прежде чем соглашаться, риски все оцени, а то вдруг он выселяться не захочет…»

— Ну, допустим, а мне-то что с этого?

— Ооо, — потер ручки Илья. — Для начала наша семья обеспечит вам и вашим друзьям полную безопасность пребывания на территории нашей губернии.

— Для начала сомнительно, но продолжайте…

Пошел торг. Ручки-то он потирал, явно, предвкушая свое любимое занятие — поторговаться. И надо признаться, был он в этом хорош. Если он в отца пошел, то тот вообще должен быть воротилой бизнеса. Но, посмотрим. В итоге сошлись на десяти тысячах, две из которых наличными и восемь — открытый депозит в лавках семьи Уварченко.

Адвокат тут же накатал договор, прописав все детали и ограничения. Забрать старика нужно было с завода во Владимире (куда я обязался явиться не позднее сорока восьми часов после подписания документов и получения предоплаты), а «высадить» не ближе, чем за двести верст (то есть, не раньше Нижнего Новгорода). Срок на все — неделя. И гарантию стребовали — двадцать лет, в течение которых я должен буду проделать все снова, если старик вернется.

От охраны сейчас я отказался, но договорился, где и когда нас встретят при въезде в город. И как только моторки, пробуксовывая, сдали назад и освободили дорогу, мы помчали на встречу с чоповчами.

Во Владимирской губернии тоже нашлись заброшенные производства. В десяти километрах от города на окраине ветхой деревеньки с тремя доживающими свой век дедками чоповцы устроили временный лагерь. Заплатили старикам и заняли два дома и сарай с огромными дырами. Через которые я сразу же приметил «буханку».

Сберегли, красавчики!

Попытались, правда, ее немного изменить, чтобы не бросалась в глаза. Меняли исключительно обвесами. Спереди установили здоровенный высокий бампер, чтобы спрятать фары, а, может превратить машину в экскаватор. А по периметру обшили деревянными досками. «УАЗ» в ней стало не узнать, но, на мой взгляд, теперь она стала еще более заметней. Не хватало только на кузов повесить афиши: «к нам приехал цирк».

Я почувствовал возмущение и негодование деда, но и радость, что я, наконец, то рядом. Все остальные встретили меня на уровне между: «явился, не запылился» и «какого ты так долго». Но на самом деле я знал, что все просто перенервничали и теперь скрывали настоящие эмоции за показным безразличием.

О наших планах все были в курсе (Исаев заранее с ними провел инструктаж, уверенный в том, что я соглашусь). И уже даже был определенный план, где именно искать. Карта во временном штабе была исколота булавками, между которыми шли ниточки нашего будущего маршрута.

Владимир, Нижний Новгород, Вятка, Березов, оттуда проскочить по тундре Тобольскую губернию и пересечь границу с Енисейской в районе Тазовского. И далее махнуть до Туруханска и подняться по Енисею к озеру Пасино — месту, где появился первый разрыв, когда губерния пала. И там, предположительно, одно из важных поселений Грешников.

А дальше уже по обстоятельствам — будем искать, ловить местных или допрашивать фобосов.

Гидеон вел себя странно. На привет от Бати лишь сухо кивнул, и только и делал, что всех подгонял.

— Какая баня? Ехать надо! Уже сколько тебя ждали, по горячим следам уже точно не найти никого, — начал злиться Гидеон. — Каждая минута промедления лишний риск для императора. А без него, кто будет весь этот бардак разбирать? Люди же гибнут.

Гидеон неопределенно махнул рукой и аж крякнул с досады. Но прикладываться к фляге не стал, чем удивил меня еще больше. Показалось, что, говоря про бардак и людей, он имел в виду что-то конкретное, а не общую ситуацию в стране. Сразу вспомнились слова Бати, да еще Захар, проковыляв мимо, шепнул: «не тереби его, он оттуда, он под Туруханском свою службу церковную начинал, там места его родные…»

— Готов? — повторил Гидеон, — Молодцы, что моторку добыли. На двух поедем. Маршрут понятен, если все пойдет по плану, то дней за пять, максимум семь доедем.

— Готов, — я не стал спорить, просто пометку сделал, что надо Захара допытать, если сам Гидеон на контакт не пойдет. — Только в Нижнем Новгороде предлагаю на Львовский завод заехать, чтобы снаряжением разжиться.