— Обожди, — Батя налил себе новую кружку воды. — Ты все-таки убийца, так что мы еще посмотрим, насколько ты хороший человек.

«…че там гундит этот старый?» — возмутился Муха: «…у самого руки по локоть в крови, а локти такие, что нашему Стече по колено…»

— Я, собственно, не просил меня спасать, — я встал из-за стола. — Но спасибо за угощения.

— Да, обожди ты, — вздохнул Батя. — Молодой, а такой нервный уже. Весь в деда прям. Да, не смотри так. Один раз встречался. А вот с Гидеоном нас многое связывает.

— Где он? С ним все в порядке? — я сел обратно и, чтобы занять руки, тоже налил себе воды, не хотелось хамить старшим, но Батя уже начинал напрягать.

— Это мне неведомо. В весточке было сказано, помочь, да направить во Владимир. Направить, но не провожать. Так что не обессудь, на дорогу подкинем и все.

— И на том спасибо. Пойду я тогда, — я опять поднялся из-за стола.

— Передавай привет Гидеону, надеюсь, он все-таки смог найти свет в своем сердце и простить себя? Хотя и вины-то его не было.

— Эмм, не в курсе, а было за что прощать? — я подвис.

«…я же говорил, что он никакой не девастатор…» — крякнул Муха: «…а что-то топит в зеленом змие…»

«…во-первых, дегустатор…» — поправил профессор: «…а в остальном соглашусь, деструктивное поведение характерно людям с чувством вины…»

— Раз он сам не говорил, то и я не буду, — ответил Батя. — Захочет, сам расскажет.

Батя раззадорил, блин, и слился. Так и хотелось насесть, а то сказал «а», говори теперь и «б». Но помешали. В храме хлопнули двери, послышался топот и резкие разговоры. А потом что-то горячим вихрем пронеслось с лихой скоростью и уткнулось мне в спину. Обняло, обдало жаром и тихонечко всхлипнуло.

Искра!

Живая и практически невредимая!

— Живой, — послышалось тихое сопение где-то у меня под лопаткой. — Я все-таки тебя нашла.

— Вообще-то, это я тебя нашел, — я развернулся, освобождаясь из теплых объятий, но только лишь для того, чтобы уже самому обнять все еще бледную девушку.

Круги под глазами, заплаканное лицо, аура повреждена, прям обжигается в некоторых местах, но в остальном — все так же хороша и очаровательна. Не хочется отпускать, хочется тискаться и греться.

«…охолони, фитилек…» — шепнул Ларс: «…там папаша объявился…щас он тебе фонарик-то притушит…»

Я почувствовал на себе тяжелый взгляд и увидел премьер-министра, обнимающего сейчас Бориса. В бегах он, конечно, подрастерял немного лоска, но все равно выглядел строго и внушительно.

По лицу еще одного «Бати» пробежала целая гамма классических чувств: от отрицания до принятия. Причем гнев как-то быстро пригасил Борис, что-то шепнул отцу на ухо. Торг, видимо, проходил где-то внутри, а депрессию такие люди, как премьер-министр и глава рода позволить себе не могут. Так что до меня дошло уже только принятие неизбежного. Под арест не зовет — уже, считай, хорошо.

— Спасибо, что помог и что Бориса не бросил, — скрывая эмоции сказал бывший премьер-министр, когда мы подошли поближе. — Наша семья перед тобой в неоплатном долгу.

«…проси полцарства и принцессу…» — хмыкнул Ларс: «…не мелочись…»

Но попросить я ничего не успел, хотя и не собирался. Искра выступила вперед и неожиданно для всех заявила:

— Папа, я вступлю в Зарю и поеду с Матвеем.

— Да ты хоть знаешь, куда он собрался? — премьер-министр «вспыхнул» и по новой запустил процесс, начав с отрицания. — Это невозможно. Он в Енисейскую губернию едет искать императора. Там слишком опасно.

— Да хоть к черту на кулички, — не моргнув глазом, ответила девушка, а я в этот момент красноречиво посмотрел на Бориса и даже развел руками, вложив в эти жесты уже все свое негодование.

Тоже мне, блин, секретная миссия. Давайте всем теперь об этом расскажем, чтобы нас встречали получше, успев подготовится. «Рассветный» поморщился и слегка пожал плечами, типа — ну отцу-то я не мог не рассказать.

— Отец, — Борис встал между нами, попав под перекрестный огонь, бросаемых взглядов. — Мне неприятно это признавать, но сестра будет с ним в большей безопасности, чем сейчас с нами. Даже у черта на куличках.

И это странное утверждение как-то сразу изменило ход дискуссии. Премьер-министр против двоих детей воевать был не готов, начал торговаться. Сначала с Искрой, чтобы была осторожна, а потом со мной. Выкатил десятка два обязательных условий в духе: вернуть домой до полуночи, на мотоцикле без шлема не катать и все прочее, что говорят заботливые отцы, отправляя дочек на свидание. Закончил стандартном в таких случаях пожеланием лютой смерти от его рук, если вдруг что-то пойдет не так.

Смех — смехом, а рисковать Искрой мне не хотелось. Я понимал, что как только она восстановится, она в разы усилит команду. Но, блин, а вдруг реально что-то не так пойдет? Наивно обещать, что она не пострадает, когда сам можешь в любой момент концы отдать.

В какой-то момент я сам загрузился, еще и Ларс с Харми включили заботливых бабушку и дедушку: «а вдруг простудится», «а вдруг перегреется» и тому подобное. Собирался порадовать премьер-министра и отказать Искре в приеме в ЧОП, но меня смутил Борис. Своей уверенностью, что со мной ей будет лучше.

«Рассвет» практически перестал существовать. Жалкие крохи отряда сейчас ныкались где-то в районе порта, чтобы потом пойти искать поддержки в Петербурге. А господин Кантемиров сейчас был на втором месте среди самых разыскиваемых людей в этой стране. После меня. И можно сказать, после императора, но того искали совсем другие люди, оказавшиеся в явном меньшинстве.

По версии премьер-министра, «хороших» было больше, но они были слишком разобщены. И Батя тому пример — Монастырские. Как отряд они представляли из себя реальную силу (и таких по стране полно). Но дела дальше их земель их не интересовали — себя бы защитить, а что там за забором — не наша проблема.

И ведь в глубине души понимают, что Грешники их по одному раздавят. Но либо русский авось — мимо пройдут, силы по дороге растеряют, само рассосется или кто другой врагов раскидает. Либо здоровое, в принципе, желание защитить именно себя и свой ближний круг. И третий вариант — просто нет лидера, который бы всех объединил. Рассказал бы, что авось не прокатит, а лучшая защита — это нападение.

Вот поэтому и был нужен император.

В общем, было решено, что Искра едет со мной. Но в случае чего сразу же сваливает в безопасное место — к двоюродной тетке во Францию. Все это друг другу пообещали, и никто в это не поверил, как мне кажется.

Я оставил Искру прощаться с родней и получать новые инструкции, а сам пошел с Гаврилой принимать моторку. Плюс Батя разрешил выделить мне матпомощь в дорогу, и «гному» не терпелось похвастать, что он приготовил.

— Слушай, времени, конечно, мало было, — как бы извиняясь проговорил «гном». — Но кум постарался. Броньки добавили чутка, соответственно, мосты укрепили, резину другую поставили, по бездорожью лучше пойдет. Ну и так по мелочи. Балахоны и медицину не трогали, а остальное, как ты и просил, выкинули. Ну, то есть кум себе забрал. Там металл хороший, приспособить подо что нужное. Ты же не против?

— Нет, — я покачал головой и замер, разглядывая фургон.

Что там поменяли внутри я, конечно, же не понял. Оценивал только снаружи. На лобовом и боковых стеклах появились стальные решетки, работающие по типу жалюзи. Спереди заменили бампер — теперь можно таранить не только лесные шлагбаумы, но и полноценные заводские ворота. Плюс добавили лебедку, без моторчика, но с удобной откидной рукояткой.