Я выстрелил. В упор жахнул дублетом из обреза и невольно матюкнулся, глядя как дробинки, словно в желе, зависли в воздухе в нескольких сантиметрах от ее тела. Чертов трюк Грешников оставил дробь, пеплом осыпавшуюся на пол.

Оскалив зубы и криво усмехнувшись, Лидия ударила снова. Я дернулся, планируя кувырком отскочить назад и в сторону, но не успел. Не хватило каких-то пол метра. Короткий замах худой руки, этакая дамская пощечина, усиленная призрачным покровом, удлинилась больше, чем я ожидал.

Мэйн успел выставить защиту и энергетическая оплеуха, прожигая холодом, как сухой лед по голой коже, отбросила меня на несколько метров. Не сожмись мэйн в комок, мне, наверное, бы просто шею сломало и оторвало голову. Чувствуя себя бейсбольным мячом после встречи с битой, я взлетел над операционным столом, пролетел всю комнату, снайперски попав в открытую дверь, и кубарем выкатился в соседнюю комнату.

Крякнул от боли в ушибленном теле, подскочил и бросился в сторону двери. Но там уже была Лидия.

— Да как, мля? — я только и успел крякнуть, как сразу же пришлось бросаться под стол, пропуская над головой новый удар, параллельно раскидывая и переворачивая всю остальную мебель силой профессора, чтобы было где спрятаться.

— Глупец, — Лидия закрыла дверь, ведущую к лестнице, и опять хрустнула суставами, разминая тело. — Это не брат спрятал меня от мира. Это он мир спрятал от меня. Хотя кому я объясняю? Ты такой же идиот, как твой отец. Чистюля, тьфу. Слабаки и трусы, которые боятся запачкать руки, вместо того, чтобы познать силу. Но! Тем легче его было сломать!

По комнате пронесся свист нового удара, и тяжелая столешница рядом со мной разлетелась в щепки. Потом еще раз — когтистый сгусток подхватил стул, поднял его в воздух и раздавил в труху, просто его схлопнув. Еще парочка таких захватов и следующим схлопнут меня.

Я переполз за следующий стол, прикрытый упавшим шкафом, и сквозь щелочку посмотрел на Лидию. Она преобразилась, закончив трансформацию. Уже ничего не напоминало ту красотку, к которой я приценивался. Может, только холодный огонек в еще человеческих глазах и фирменно-мерзкая ухмылка Арсеньевых на покрытых коростой губах.

Волосы слиплись, став похожими не то на дреды, не то на змей, как у Медузы Горгоны. Лицо — сплошная корка из язв и наростов. На спине появился горб, а на руках и ногах как-то неестественно выступают суставы. Недоламанная хрень какая-то с силой, вывернутой наизнанку.

Сила ее переполняла. К призрачным удлиненным конечностям добавились новые отростки, что-то типа паучьих лап. Острые гибкие «клюшки» выступали из-за спины, работая по типу скорпионьих хвостов. Длинными передними лапами они как раз подхватила шкаф, за которым я прятался, а задними «клюшками» пронзила его с шести сторон.

«…действительно сучка и есть…» — прошипела Харми: «…не хочу этого говорить, но я ведь говорила…»

«…Матвей, не слушай ее…» — сказал Ларс и быстро поправился, поняв, что его могут понять неправильно: «…Лидию не слушай, про отца не слушай. Она играется и хочет тебя спровоцировать…»

Я и не собирался ее слушать, но факт ее причастности, а, возможно, прямого участия в смерти отца начинал набатом бить в висках, повышая кровяное давление и вызывая приступ ярости.

Я атаковал. Телекинезом хапнул горсть мелких острых щепок, раскиданных по полу, и волной запустил в Лидию. Сам бросился в сторону, выжимая из Мухи предел скорости. Сиганул через стол, уходя в сторону, послал новую волну мусора и сменил траекторию движения. Перепрыгнул через труп, торчащий из камина, ушел от призрачного щупальца, просвистевшего над головой. Опять сменил направление, расталкивая мешавшую мебель и оказавшись сбоку от Лидии, выстрелил из обреза.

Опять не пробил. Лишь несколько дробинок чавкнули где-то в плече Грешницы, все остальное зависло в защитном облаке. И тут же пришла ответка. Удар «лапой» наотмашь отбросил меня в стену, но долететь я не успел. Лидия моментально догнала, оказавшись рядом, и схватила меня в воздухе. Стиснула, держа перед собой, и выпустила свои «клюшки», стараясь боковыми и верхними ударами проколоть меня насквозь.

Мэйн заскрипел от натуги, подставляя под удары нашу силовую броню. На всю площадь не хватило, но фобос мастерски оперировал небольшими участками, гоняя их вокруг тела. В одном месте прокололся, и «клюшка» вонзилась мне под лопатку, вызвав жгучий приступ боли. Моментально подключилась Харми, как зубной врач с заморозкой, накачав это место обезболивающим.

Зависнув в этих смертельных объятиях, я пару раз умудрился ударить ногой. И хорошо влепил, по меркам обычного человека так вообще уже кости должны были хрустеть. Но Лидия уже была не человеком, даже не мутантом Грешником, а полноценным деймосом.

— А ты упертый, — издевательским тоном произнесла Лидия, дыхнув на меня гнилостным запахом изо рта. — Но так даже лучше, брат тоже успеет с тобой развлечься. Я чувствую, что он уже близко.

— Это прекрасно, бегать за ним не придется, — я заскрипел зубами от давления, выгнулся, доставая пузырек с запасной полынью и, сорвав пробку, плеснул жидкость в лицо Грешницы.

Она завизжала, как ошпаренная, отшатнулась и бросила меня на пол, начав тереть лицо руками. Я откатился в сторону, спрятавшись за еще одним, чудом уцелевшим, столом.

— Знаешь, а ведь это не меня здесь с тобой заперли, это тебя со мной заперли, — теперь уже я распрямил плечи, разминая шею, достал финку и фирменным жестом чиркнул ZIPPO вниз-вверх по бедру, разжигая пламя, параллельно открывая за спиной Лидии свой собственный разрыв. — Хрустик, фас!

На перекошенном от красных волдырей лице промелькнуло что-то типа удивления, возможно, даже одобрение, но мне это лишь добавило ярости. Я хапнул все, что мог — и уже пофиг, какая это была сила: темная, светлая или нелегальная (это я про стимуляторы от Харми, бодро побежавшие у меня в крови).

Мы ударили с четырех сторон. Хрустик сбоку, целясь впиться зубами в мягкие ребра в обход «клюшек», Ларс снизу и сверху, вздыбив доски пола и обрушив люстру на голову Грешницы, а мы с Мухой пошли в лобовую. По старинке с палящим и режущим в руках.

Сшиблись. Как в старых мультиках, когда вокруг драки крутится дымное облако, из которого только тумаки вылетают да участники драки.

Разошлись. У Хрустика рассечена морда, у меня порез на ноге и проникающее в плече, а Ларс на откате. Но и Лидии досталось — к ошпаренному лицу добавилось несколько опаленных зон: грудь, спина, нога. Левая рука, потеряв призрачную основу, сломанная болталась вдоль тела, а «клюшек» осталось всего две.

Лидия начала отступать, оглядываясь на дверь. Может, сбежать хотела, а, может, надеялась на помощь брата. Меня не устраивал ни один из вариантов, меня потряхивало и чувствовалось, что еще чуть-чуть и моя форма перевалит с пика и уйдет в глубочайшую пропасть.

Я заменил огневик обрезом, быстро зарядив «светлячки» с вложенным зарядом полыни, и бросился в следующий раунд. Отбил «клюшку», ушел от второй и, зайдя со стороны сломанной руки, практически уткнул кочегарский обрез подмышку Лидии. Первый выстрел прожег дыру, оголив переломанные ребра. Грешницу отбросило к стене. Она попыталась отползти, но, вздохнув, рухнула на пол. Повернулась ко мне, заикаясь что-то начала говорить, но я не стал слушать. Выстрелил еще раз и поднес огневик к обмякшему телу.

Вспыхнуло так, будто я древнего фобоса изгоняю. Сколько же скверны и грязи в этих Супергрешниках? Много. Так много, что приход моментально восстановил внутренние силы и попер через край. Выгодно, однако, на таких перекормленных Грешниках качаться.

Ложечку для Ларса, ложечку для Харми, половничек для Хрустика, а то его теперь жуткий рубец на морде украшает. Хотя, как жуткий и как украшает, там такая морда у деймоса страшная, что с первого взгляда и незаметно, что рана была. Ложечка горностаю, еще ложечка для Леньки и снова ведерко для мэйна.