Я попросил, чтобы меня разбудили через час, и доковылял до еще не отремонтированной, но своей комнаты с отдельным туалетом. Мечтательно покосился на ванную, даже медный кран покрутил. Но в ответ лишь где-то за стеной гулко прокрякали трубы, кран «чихнул» и запахло речной тиной.

Надо будет спросить у Захара, когда по плану обновление сантехники и сколько денег ему для этого нужно. А пока кувшин, тазик и хозяйственное мыло.

Промыл рану на ноге и забинтовал, обваляв во всех живительных мазях, что у нас были в наличии. Растянулся на кровати, подложив подушку под ногу, и моментально отрубился.

Проснулся явно не через полчаса. И даже не через час, а через все восемь. Молотки, рубанки и вся прочая атрибутика местных строителей, которая с трудом, но все-таки просверливала мой сон, давно стихла. В комнате полумрак, сквозь шторы ничего не пробивается — знакомая субботняя картина из прошлой жизни, когда отсыпаешься после ночного клуба. Где не только перебрал, но и траванулся паленым алкоголем.

Чувствовал я себя примерно так же — во рту гадкий стальной привкус, колит бок, а голова будто бы еще не проснулась вовсе. Но, может, это и хорошо — отходняк от зелий египтянки мне не понравился.

Кто-то сменил мне повязку и подкинул комплект чистой одежды. По-настоящему чистой — с биркой прачечной с соседней улицы, а не то, к чему мы привыкли в походах. В кое-то веке пахло лавандой, а не шишками, полынью и машинным маслом. От сладкого запаха протяжно, как в пересохших трубах, заурчало в животе. Нога еще болела, но ходить я мог, возможно, даже бегать, если от этого будет зависеть моя жизнь.

Вот и вся проверка систем жизнедеятельности — голова, живот, ноги. Все работает, пусть и на минималках.

Чистая одежда придала сил и немного освежила голову. Надо будет простыни тоже в прачечную отдать, чтобы как в отеле — белое и хрустящее. Осталось покормить себя и пару дней не влезать ни в какие неприятности, чтобы не напрягать ногу.

«Про дневник-то забыл… Корми давай своих демонов и погнали…» — проклюнулся Муха.

«Да, что мы там не знаем-то уже…» — профессор тоже не остался в стороне: «…спокойно можем там пару новых глав уже дописать…»

«Все равно надо ехать, понять кто его туда подбросил и зачем…» — Харми явно пыталась защитить бабушку, даже сейчас ее оправдывая.

«Может, пари?» — предложил Ларс и фобосы «переключились» на свой канал, покинув на время мои мысли.

Я медленно спустился по лестнице и в гостиной заметил две спины, подслушивающих перед закрытой дверью в офисную часть. Банши пристроилась у замочной скважины, а Стеча пытался что-то разглядеть через щель над дверью.

— Вы чего меня не разбудили? Еда есть какая-нибудь в доме? — я подошел довольно тихо и также тихо задал вопрос, но чоповцы аж подпрыгнули, стали шикать на меня и махать руками.

— Тихо ты, — Банши кивком предложила мне место у замочной скважины. — Старые пердуны совсем охренели, выгнали нас. Типа мы кандидаток смущаем и выбираем не тем местом.

— Захар так копает, будто не секретаря нам выбирает, а сватать тебя собрался. Пятерых уже прогнали, осталось две.

— Ага, у них типа финальный раунд, — фыркнула блондинка. — С которого нас прогнали.

— И что? Какие ставки?

— Никаких, мою фаворитку уже выгнали, — покачал головой Стеча. — Эх, там такая грудь. Как представлю, заходит к нам клиент, а на стойке перед ним они… Глаза, конечно, большие, голубые и ямочки на щечках. Прям кровь с молоком! Но нет. Говорят, не туда смотрю.

— Моя тоже уже не прошла, слишком видите ли фактура боевая, а нам клиентов нужно привлекать, а не разгонять. Как будто армейский опыт кому-то мешал хоть раз?

Я дернул ручку — заперто. Постучал, но не получил никакого ответа. Позвал Гидеона с Захаром, те в ответ крикнули, чтобы ждали и не мешали. Тогда уж все-таки заглянул в замочную скважину.

Старперы играли в какую-то ролевую игру. Сидели в зоне для ожидающих своей очереди посетителей и наперебой закидывали вопросами двух девушек, теснившихся за стойкой.

Брюнетка и рыженькая — первая красотка. В голливудском фантастическом фильме она бы играла роль физика-ядерщика или главного биолога из NASA. Все при ней, и глаза, в которые Стеча готов смотреть вечность, и в меру пухлые губы, и аккуратный прямой носик. И, скорее всего, с ногами все прекрасно — как минимум они очень длинные (точнее не позволяла разглядеть стойка). И все это натуральное, ибо про магический силикон в этом мире я пока не слышал.

Манеры, выдержка, легкость ответов на каверзные вопросы Гидеона и язвительные Захара. Плюс, упитанная папка с рекомендациями, на которые она ссылалась в своих ответах.

«Я бы вду… то есть, взял…» — настолько тихо кто-то промямлил у меня в голове, что я даже не понял, Ларс это или Муха, а, может, и я сам.

Рыженькая тоже хороша. Не модельная красотка, но милашка с обаятельной улыбкой и веснушками. Чуть пониже ростом, чуть меньше холености и лоска, но больше естественной, возможно, деревенской, простоты.

Мне она больше понравилась, но, когда прозвучал очередной вопрос от Захара про ожидаемый доход, она по факту уже проиграла. Удивительно, но ее запрос оказался выше.

Дальше можно было не смотреть.

— Так что с едой? — я отступил, и мое место сразу же заняла Банши.

— Пусто, в трактир надо ехать, — отмахнулся Стеча. — Ставку будешь делать?

— Без меня, — я проверил, что у меня остались деньги, и пошел к черному входу. — Прогуляюсь немного.

Наши люди на такси в булочную, может, и не ездят, а я поехал. Сначала в трактир, где Воробей встречался с ювелиром. Навернул там наваристого щавелевого супчика, благотворно повлиявшего на бодрость и настроение. И прикупил (по наводке Леньки) у владельца набор отмычек.

Потом снова поймал извозчика и погнал в Дубровку. Прокатился практически с ветерком — выехали на Земляной вал, пронеслись до Таганской площади, застряв на подъезде к рынку. Кареты, моторки — вроде и сильно меньше их, а пробки в этом месте, видимо, во всех параллельных мирах и вселенных. Полчаса потеряли, практически прорвались на Воронцовскую улицу. А потом опять с ветерком до Спасской заставы, за ней еще километр по лесу и перед нами показалась Дубровка.

Большой коттеджный поселок — деревней назвать его язык не повернулся. Ровные улочки, кованые заборчики, фонари уже начинают разжигать. Домов сорок точно, какое-то здание типа местного дома быта и культуры, пара магазинчиков, не только трактир, но и кафешка с кондитерской. Коровы дорогу не перебегают, петухи на заборах не сидят. Вполне себе приличные дамы с собачками и джентльменами на вечерний променад выходят.

Нужный дом выделялся. Какое-то прям родовое заброшенное дежавю. Высокий сплошной забор из потрескавшегося кирпича, ржавые ворота, заросшие сухими виноградными лозами. Разбитый фонарь — единственное темное пятно на улице, которое обходили все прохожие.

Ритуальные услуги с одной стороны и закрытый на ремонт после пожара склад с другой.

Будто зона отчуждения — с другой стороны улицы неспешная суета, слышится смех и разговоры, а здесь пусто. Причем и соседним домам не повезло — какой-то склад, закрытый на ремонт чуть ли не после пожара, и ритуальные услуги с бледным скучающим «менеджером» за окном.

За забором виднеется несколько старых облезлых елок и заколоченные окна второго или третьего этажа. Дом раза в два больше, чем дедовский. И заброшен недавно, может, пару лет, максимум.

Я кивнул, оживившимуся при моем появлении ритуальному «менеджеру», и для проформы подергал ветхий обрывок веревки рядом с калиткой. Где-то в глубине участка тихонько брякнул колокольчик.