Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Со следующей мне помог Ларс. Я на расстоянии подхватил упавшие прищепки, почти подставился под удушающий бросок простыни, и в последний момент вцепился прищепками с разных углов. Растянул на всю ширину и располосовал чуть ли не в вермишель. Запалил огневиком и только тогда отпустил, рухнувшую на пол огненную «мочалку».

За спиной раздался топот, а потом и ошарашенный крик:

— Полиция! Кто стрелял? Вы что тут делаете? — кричал один из уличных охранников.

— Тряпки жжем, смеемся… Бегом отсюда, работает Орден! — я отвлекся, и на меня сразу же набросился призрак, ледяная простыня, как змея, стала закручиваться вокруг шеи, душить и тянуть в сторону маньяка. Я поджег ее прямо на себе, пытаясь сбросить.

Плотно скрученная ткань начала тлеть, а я метаться по залу, сшибая столы и тумбы. Хрипел от гари и удушья, одновременно молясь, чтобы тварь вспыхнула, но делала это медленно, ибо мертвячего холода я уже не чувствовал, лишь обжигающую адскую боль. Были бы волосы, уже бы все спалил.

Паника! Паника! Паника! Каким-то чудом остановил Муху, уже поднявшего финку для удара в простыню. И еще раз, когда он сменил траекторию для удара снизу-вверх прямо мне в подбородок. Третья попытка была лучше — запустить лезвие сверху вниз, подцепить рулон и…

Но я даже замахнуться не успел. В ноги бросился еще один призрак и хлестким ударом вмазал по лодыжке. Я рухнул как подкошенный и выронил нож с огневиком. Попытался дотянуться, но вокруг ног уже обвилась вторая простыня и потащила меня к открытой пасти маньяка. Он присел, раскрытые ребра двигались в такт тяжелому дыханию.

Обжигая руки, я схватился за простыню на шее, пытаясь оттянуть ее для нормально вдоха. Выгнулся, стараясь замедлить движение и ища, за что бы зацепиться.

Четыре метра, три… Чем ближе меня подтаскивали, тем шире расходились ребра. Черная пасть уже давно нарушила все пропорции человеческого тела, а ребра все расползались. Хоть вдоль, хоть поперек, я туда со свистом проскочу.

Два метра…метр…

Я уже чувствовал запах разложившегося мяса. А от нехватки кислорода перед глазами проскакали темные пятна. Проскакали справа налево, выскочили за пределы орбит и перепрыгнули на перевернутый стол, за которым раньше прятался реберный маньяк.

Буквально в последний момент я «стиснул» Ларса, и стол вылетел, прокорябал пол и, завалившись набок, встал между нами. Ботинки, ударив по пяткам, уткнулись в столешницу. Меня чуть спружинило, но вместо того, чтобы откатиться, я сжался, подтянул колени чуть ли не к подбородку и со всей дури ударил по столу.

Я услышал хруст. Часть ребер подломилась, а часть справа и слева от меня пробило столешницу насквозь. И застряло так, что у маньяка не получалось схлопнуть челюсть. Я еще раз ударил, насаживая осколки глубже. И еще раз, не давая деймосу отползти.

Над столешницей на тонкой шее металась его голова. Глаза все также закрыты, а рот искривился в беззвучном крике. Простыни чуть ослабли, а последние две — хромой подранок и с подпалинами, словившая зажигательную пулю, замерли в нерешительности. Нападать на меня или укутывать и спасать хозяина.

Я смог сделать вдох. Еще раз скрючился гармошкой и ударил в столешницу. Ноги скованы, дышать нечем, но руки были свободны. Я нащупал «задиру» в кармане, и прицелился в деймоса.

Простыни, наконец, среагировали. Нараспашку бросились на меня, закрывая собой хозяина. Удавка на шее включилась на максимум, меня аж потянуло в сторону, но я успел трижды надавить на спусковой крючок.

Первый — светлячок прожег небольшую (сантиметров пять в диаметре) дыру в ближайшем щите, которым выступала подранка. Влетел во вторую, начал дымиться на ткани и растаял в воздухе.

Второй — зажигательный прошел сквозь дыру, вгрызся в темное пятно второго щита и прожег его.

Третий — разрывная пуля пролетела в отверстие первой защиты, потом второй и влетела аккурат в голову деймосу. Раздался взрыв, разбрасывая во все стороны осколки, куски костей и мозгов. Дырявые простыни впитали большую часть, по сути защитив уже меня, и обмякшие рухнули на меня сверху. Удавки на шее и ногах постигла та же участь — потеряв связь с хозяином, призраки растворились в небытии.

Я высвободился, прокашлялся и подобрал огневик. Ушли или нет, рисковать я не стал. Подпалил сначала хозяина, а потом и все простыни. Не успокоился (еще немного потряхивало) и пошел жечь вообще все тряпки, которые были в комнате. Остановился, только когда меня догнал приход от изгнания.

* * *

— Ну а теперь-то домой? — спросил Стеча, пока мы ждали Банши, писавшую отчёт для приехавших дежурных из Ордена. — Рассветет уже скоро.

— Поехали к ювелирам, добьем уже и тогда спать? — меня еще потряхивало, я сидел на полу в кузове и втирал в шею легкую, покалывающую лечебную магию от Харми.

— Вот ведь, дебилы, — фыркнула блондинка, садясь на пассажирское сиденье. — Как узнали, кто мы, так сразу на попятную — ни тебе награды, ни рейтинга. Спасибо говорит, за вашу активную гражданскую позицию, ушлепок. Даже из рапорта нас выкинул.

— Может, оно и к лучшему, — Стеча кивнул на подъехавшие моторки с витиеватым гербом на дверях, — Папаша жмурика. Он явно не на такой результат рассчитывал, когда чадо свое гримировать отдал.

— Зато родственникам жертв результат по душе, — вздохнула Банши. — Газуй уже давай, пока они наш батон не срисовали.

Карл Жабновский — ювелир, по слухам из газетных вырезок, приближенный к императорскому дворцу, жил на Сретенке — местном районе, где кучковались ремесленники, в основном ювелиры, и купцы-спекулянты товаров роскоши. Этакий ЦУМ, ГУМ и Барвиха Лакшери Вилладж — три в одном. С постоянно действующим Орденским постом на въезде и несколькими патрулями городской стражи.

Район еще спал. В небе проклевывались первые намеки на скорый рассвет, но пошел снег с дождем, набежали тучи и даже, если кому-то и нужно было вставать и бежать куда-то по делам, они это делать не торопились. Свет горел в единичных окнах, в остальном же город еще спал. А ЧОП еще не ложился!

Стеча, знавший местный распорядок, объехал пост Ордена и, покружив в темных переулках, прокатил нас так, чтобы не попасться на глаза патрулям. Припарковались под навесом полупустого дровяного сарая и дальше пошли пешком. Богатые дома с кованой оградой, решетки с узорами в виде лиственных загогулек, грив и хвостов диких зверей. За ним минимальный палисадник — ни парков с лабиринтами и фонтанами, ни прогулочных маршрутов со скамейками. Дорого здесь квадратный метр стоит, вся площадь в дело идет. Хорошо хоть по ночам никто не работает.

Дома жались к подсобкам, подсобки к складам, а склады к мастерским.

Дом нашего ювелира выглядел одним из самых богатых. И к счастью, стоял чуть в стороне, разделенный с соседями узким проулком.

Трехэтажный особняк с мастерски изготовленными решетками на окнах. Настолько они естественно смотрелись, сливаясь с прутиками зимнего винограда, что я их даже не сразу разглядел. Был и небольшой дворик с маленьким фонтаном (заснеженным фонтаном) в виде полоскающего пасть льва.

Свет не горел, дополнительной охраны не было — только сигнальные магические маячки на воротах, заборе, окнах и дверях. Банши научила их различать через ауру, и стоило только переключиться на нужный спектр, так темный дом загорелся огнем гирлянд, как новогодняя фура «кока-колы». Даже печная труба и та была утыкана ловушками так, что и Санта без палева не пролезет.

Мы обошли участок в надежде найти калитку, которую кто-нибудь совершенно случайно забыл закрыть. Нашли только место, где после ограбления толпились следователи, увозившие тело Воробья. Следы от колес, гора сигаретных бычков и пятна крови, глубоко въевшиеся в корку подмороженного снега.

С этого места получилось разглядеть окно, временно забитое досками, куда, вероятно, впорхнул и выпорхнул наш воробей. И сломанный куст возле стены, где он пошел на посадку.

625
{"b":"872932","o":1}