С восьми лет будущий король Вайнор работал на расчистке вместе с лесорубами: собирал хворост, вырубал кусты и подрост, мешающий транспортировке огромных вязов. Правда это продолжалось недолго – мама узнала и со скандалом забрала сына с деляны. Потом будущий король работал конюхом, пастухом и батраком, но в итоге стал и воином и политиком и аристократом.

Между тем Инира подогрела на краю очага суп и хлеб:

– Простите, ваше величество, ложка только одна.

Вайнор привычно потянулся к поясу – за футляром, в котором воины носили ложку и столовый нож. Футляра на поясе не оказалось, ведь король явился с визитом в одной длинной белой рубахе. Перехватив быструю улыбку девушки он улыбнулся в ответ и предложил:

– Давайте есть по очереди.

– Хорошо, – Инира кивнула и улыбнулась уже в открытую.

Они поели в уютном тепле, передавая друг другу ложку и кусочки хлеба. Выпили согревающего настоя, а потом негромкими голосами вели неспешную беседу едва ли не до рассвета. Лишь отдаленные шумы кухни и конюшни заставили их разойтись по кроватям.

К удивлению вадерцев, покушений в эту ночь не было. Камил, проснувшийся к завтраку, проверил все поданные в покои блюда и недоверчиво покачал головой:

– Все чисто, можно есть.

Король не торопился вставать. Проснувшись, лежал под тяжелым одеялом из шкур, рассматривая вышитые фестоны балдахина. Ему казалось, что стоит встать и новый день навалится на него невыносимой тяжестью.

От решения короля зависит многое и далеко не всегда счастье самого сюзерена. Возможно, долг перед страной расплющит Вайнора Вадерского, превратит в механическую куклу, лишенную чувств и мыслей. Он перестанет быть живым и чувствующим человеком, мужчиной, останется лишь пустая оболочка способная есть и дышать, но не способная любить.

Странную хандру его величества заметили, но не посмели нарушить его покой. Слуги двигались неслышно, стараясь не тревожить короля. Сиг и Кварт безмолвно стояли у двери, ожидая результатов проверки завтрака, воды для умывания и чистого белья принесенного от прачки.

Когда Камил объявил, что ни отравы ни приворотного зелье в еде и воде нет, король позволил себе еще минуту тоскливых размышлений, потом нехотя отправился умываться. Новый день обещал стать если не худшим за последний год, то далеко не самым радужным. Значит, стоит встретить его во всеоружии. Или хотя бы в лучшем камзоле с лучшей шпагой на поясе!

Камердинер словно уловив настроение его величества подал самый роскошный камзол из всех имеющихся: васильково-синий бархат терялся в плотном золотом шитье. Сапфировые пуговицы, бриллиантовые розетки на обшлагах и вшитые в ряды канители кусочки черного янтаря превращали одеяние в парадный футляр.

Оценив внешний вид и настрой короля, лорд Мияр подал Его Величеству тяжелую фамильную шпагу вместо парадной зубочистки. Остальные участники вадерской делегации постарались придать себе не менее торжественный вид, хотя королевского блеска не достигли.

Инира хотела вновь прикинуться серой мышью, но ей не позволили. Лорд Мияр отловил в коридоре камеристку, приставленную к девушке и передал распоряжение короля:

– Только гербовые цвета Вадерии и альфапириты!

Телохранительнице пришлось покориться. Синее платье в ее скромном гардеробе было только одно, пошитое еще в Вадерии придворной портнихой. Синий бархат с золотой отделкой. Строго и торжественно одновременно. Сдержанным фасоном платье несколько напоминало мундир и это девушке очень нравилось.

«Это форма» – твердила она себе расправляя тяжелые юбки. Камеристка посоветовала надеть широкое «наплечное» ожерелье, напоминающее орденскую цепь:

– Сейчас это очень модно, леди. Возможно, у вас не будет случая вновь надеть такую красоту. – Служанка потупила глаза, но Инира не стал ничего уточнять.

Раз ее считают любовницей короля, то и предполагают, как может поступить будущая королева с бывшей фавориткой. Забрать все украшения и сослать в глушь – самое мягкое наказание в таких случаях.

Ожерелье девушка все же надела – оно идеально подошло к фасону платье и своим блеском добавило торжественности облику. Вот только сердце билось слишком сильно. Откуда такое волнение?

Тот же лорд Мияр объявил, что «госпожу Иниру» к столу проводит лично. Значит, с королем будет Камил, а ей остается роль зрительницы. Сделав несколько глубоких вдохов, Инира присела на специальный табурет, погружаясь в легкий полусон, так проще ждать.

Когда король Вайнор, облаченный в достойный самой коронации камзол, изволил спуститься вниз, слуги уже накрывали столы. В просторном холле толпились придворные, а за окном разливался чудесный солнечный день.

Что ж, Вайнор остановился у окна и незаметно прижал руку к сафьяновому футляру, спрятанному у сердца. Здесь, около старинной святыни, осененной благоволением Светлых, он может честно сказать – Этиллия никогда не станет для него любимой женщиной.

Возможно, с годами она станет соратницей или матерью наследника, это тоже неплохо. Но здесь и сейчас ему было горько осознавать это.

Он вспоминал лицо своей матери, увиденное в храме Светлых в тот день, когда она выходила замуж – спокойное, уверенное, озаренной внутренним светом. Ее супруг – барон Пограничья, нежно сжимал в своей привычной к мечу ладони тонкие пальцы будущей жены и клялся защищать, хранить, любить.

– Ваше Величество! – прозвучал рядом колокольчиком голос Этиллии, вырывая Вайнора из грустных мыслей. – Вы проводите меня к столу?

– Конечно, Ваше Высочество! – Ответил он, благословляя этикет, позволяющий держаться на некотором расстоянии от девушки.

Соблюдая традицию, король предложил принцессе руку и неспешно проводил ее в парадный зал.

Едва короли и их свита расположились за накрытым столом, как на улице затрубили трубы, зазвонили многочисленные колокольчики, объявляя о прибытии Верховного Жреца.

Некоторое время с улицы доносился шум, потом все стихло. Вскоре колокольчики зазвонили дружнее и двустворчатые двери зала распахнулись, впуская Верховного жреца со свитой.

Придворные дружно подскочили, складывая ладони лодочкой. Хизардцы просто стояли, соблюдая этикет. Последними встали короли. Королева и принцесса поднялись минутой раньше, следом за герцогами.

Верховный жрец вошел в сопровождении всего трех служителей. Он казался довольно молодым и полным сил. Высокий головной убор, украшенный колокольчиками, и широкий воротник придавали ему торжественный и величественный вид.

– Благословенны будут своды сии! – возгласил жрец, воздевая руки.

Раздался легкий треск, все с изумлением увидели, как старинные, потускневшие и потрескавшиеся фрески на потолке зала вновь обрели яркие краски и монолитность.

– Благословенна будь трапеза сия! – вновь возгласил Верховный.

Люди с любопытством уставились на столы.

Здесь благословение произвело странное действие: полопались некоторые бокалы, скрутились спиралями ножи, блюда изменили вид и свежесть… увы, не всегда в лучшую сторону.

Особенно досталось прибору короля Вайнора: в его тарелке расцвел колючий куст, вино в бокале вытекло через трещину вонючей зеленой жижей, а салфетка осыпалась пеплом.

– Благословенны будьте правители! Да осенят вас Светлые Боги мудростью и долголетием! – провозгласил жрец в третий раз, почти упав на руки сопровождающих.

Ему тотчас принесли глубокое удобное кресло и поставили на возвышении, рядом с королевскими тронами. Служители сами хлопотали над Верховным, а вот их величества смотрели друг на друга в изумлении.

Король Шанстред порос побегами сине-фиолетовых ядовитых вьюнков. Каждая гибкая веточка заканчивалась синим или пурпурным цветком с длинным алым языком ядовитых тычинок. Коснувшись дразнящей тычинки, король обжег палец.

Король Вайнор покрылся колючими побегами дикого шиповника. Его ветви оканчивались огромными розовыми цветами, источающими свежий и терпкий аромат.

Камил немного растерялся, но придворные Шанстреда уже ловко выпутывали сюзерена из гибких веток. А рядом с Вайнором появились Сиг и Кварт с кинжалами в руках. Через несколько минут активных действий их величества сели за прибранный стол, и дали сигнал к началу трапезы.