«Господа, позвольте напомнить, что в поезде осталась дама, требую ее защитить…Ай! Руки убрал, груша боксерская…» — показалось, что Ларс хочет устроить саботаж, мышцы начали тяжелеть и вязнуть в подкрадывающимся тумане. Серо-белая взвесь, смешиваясь со снегом, цеплялась за ботинки и ледяной стужей пробиралась под штанами.

До разрыва оставалось меньше ста метров, амплитуда вибрации земли усиливалась с каждым шагом. И в какой-то момент тряхнуло особенно сильно, нога наскочила на камень, скрытый в тумане, и я кубарем полетел на рельсы.

А когда вскочил, было уже поздно. С грохотом и ревом на меня неслось что-то странное, выскочившее из разрыва. По размерам как двухэтажный поезд. И выглядело, как поезд — старый, ржавый локомотив с погнутой решеткой, напоминавшей острые колотые зубы. В центре горело два желтых фонаря, бликующих в клубах серого тумана.

Все остальное было уже не поездом. На крыше локомотива и дальше по всем вагонам, сколько я смог разглядеть, лежала какая-то тварь. Не поезд, а целиковая змея со звериной бледной мордой.

Зверь лежал поверх поезда, одновременно составляя с ним единое целое. Белесые жгуты переплетались с клубившимся туманом, мешая понять реальные ли это контуры плеч и лап со слипшейся шерстью или лишь призрачная иллюзия.

Морда у зверя больше всего напомнила толстого старого вепря с обломанными клыками. Размер, правда, сопоставим с кабиной «камаза» и это только широкий мясистый лоб с небольшими рожками. В метре от которых начинали расти тяжелые брови, а впалые скулы плавно перетекали в ряд длинных, тонких зубов, терявшихся в тумане.

Весь обзор занял всего мгновение, я поднял голову, срисовал образ, и тут же вся эта махина налетела на меня.

Я не почувствовал удара. Теплая волна спертого воздуха окатила с ног до головы, влетела в лицо, горьким налетом осев на слизистой. Нос, горло, глаза — как наждачкой прошлось, вызывая кашель и слезы. В ушах стоял гул, будто морскую раковину прижали и трясут ей, как шейкером. Яркий дневной свет исчез, все заполнила какая-то серая хмарь.

Поезд несся сквозь меня. Мелькали внутренности вагонов, мебель, чемоданы и существа, отдаленно похожие на людей. Поезд-фобос битком набитый фобосами!

Все выглядело старым и запущенным. На стенах, лавках, дверях — везде лежал слой плесени, а в воздухе мерцали крупные частицы пыли, смазанные от скорости. Призраки, населявшие вагон, разделились — часть бросилась в сторону, а вторая, наоборот, тянулась ко мне.

Меня захватила волна образов. Слияние с духами шло одно за другим. В голове на ускоренной перемотке понеслись обрывки чьих-то жизней. Душевная боль, муки, терзания — мало кто здесь умер естественной смертью. И много кто хотел отомстить, причем не только мне, а всему миру. Потоки ненависти сменялись безысходностью — поезд, как душелов, держал их всех внутри.

«Господа офицеры, нас предали, мы в жо…» — в голове прозвучали коллективные невеселые мысли, а я закричал. Проорался матом, стараясь придать голосу не только громкости, но и вложить в него внутреннюю энергию и силу. Я не Банши, конечно, но взял по чуть-чуть от каждого своего постояльца. От меня отшатнулась первая волна призраков, а потом и вовсе выдернуло из поезда и отбросило в снег.

Последний вагон фобоса пронесся мимо меня, гонясь за нашим составом. Я опять заорал! И как догонять-то его теперь? Я зачерпнул снега и протер лицо — настоящий, пусть холодный, но «живой» снег чуть проветрил голову и прочистил мысли. И главное — смыл мерзкое ощущение, копошащихся по телу заплесневелых личинок.

Призрачный поезд проехал чуть больше километра и встал. Замерцал, то уплотняясь, то становясь прозрачным, показывая, что внутри. Гигантский «червяк» полностью проглотил поезд ювелиров. Обволок его, как змеиная кожа и страшно представить, что сейчас происходило внутри.

«Опачки, да он их щас переварит…» — присвистнул Ларс.

«Не очкуй, старый, ща дядя доктор клизьму пропишет, мы же сзади подходим…» — хохотнул Муха.

«Какую еще клизму? Там же дама моего сердца! И эти, как их? Люди! Но, предварительный анализ показывает, что идти туда вообще не стоит…» — замялся Ларс, хмыкнул, а потом продолжил, но уже другим, совершенно спокойным голосом: «Матвей, если эта штука нас затянет, добей нас. Изгони из этого мира…»

Я пропустил мысли фобосов мимо ушей. Обернулся на место, где был разрыв, на месте которого осталось только черное пятно сажи на снегу. Плюнул, и, набирая скорость, чуть ли не семимильными шагами понесся за поездом. Призрачный «червь» был длиннее как минимум на пару вагонов. Пылающая вдалеке в сером сумраке аура «буханки» стала для меня точкой притяжения — каких-то двенадцать вагонов пробежать, делов-то! А мысль в голове всего одна — лишь бы успеть.

Эти, как их, люди — еще держались. Редкие выстрелы сменялись беспорядочной хаотичной стрельбой, а где-то в середине поезда вспыхнуло яркое пятно, скорее всего, от светошумовой гранаты Банши. Уверен, что и Гидеон уже вовсю поет там свои святые песни.

«Парни, прорвемся! Муха, запевай! Ларс, не кисни, спасем твою даму сердца!» — я подскочил к последнему призрачному вагону и ткнул в край зажженный огневик.

У монстра не было хвоста и подобия задних лап, шевелящиеся клубы дыма, вытянутые в жгуты, просто свешивались с крыши старого, покрытого ржавчиной и плесенью, грузового вагона. Туман сначала потянулся ко мне, но, как только зажегся огонь, резко схлопнулся, будто до горячего дотронулся. Серая пленка обрела плотность, фобос перешел в какое-то новое состояние, закрывшись от внешнего мира.

Zippo шпарила на полную — полный бак, обновленный фитиль, лучшая смесь полыни, что была в запасах у Исаева. Но фобос не вспыхивал, огонек плавил серую массу, обугливал края, потянулась струйка едкого дыма, но общий эффект напоминал работу детского выжигателя по дереву.

«Тухло, до пенсии будем тут тряпки жечь, но вот смеяться будет поздно…» — хмыкнул Ларс, в очередной раз удивив меня закромами моей же памяти: «Нужно в локомотив пробраться, там либо сердце, либо машинист, который всем управляет…»

«Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает…» — наконец, запел Муха, прервался: «Старый пень дело говорит…» и продолжил: «Орленок, орленок, взлети выше солнца…»

«Муха, свали уже из школьной памяти уроков музыки, поищи что-нибудь посовременней и приготовьтесь…»

Не могу сказать, что у меня был готов план. И, может, бежать по лесу вдоль поезда было бы лучшей идеей, но я не хотел остаться за бортом, если вдруг машина тронется. Да и «Варяг» действительно не сдается!

Я достал стальную склянку с запасом полыни для огневика, достал финку и облил лезвие. Чиркнул огневиком, поджигая клинок — вспыхнуло пламя, равномерно облепив клинок со всех сторон и остановившись за пару сантиметров до гарды. Спасибо Мухе, что подтолкнул к покупке, а Гидеону, что подсказал пару охотничьих трюков и особенностям оружия Ордена.

Размахнулся и воткнул горящий клинок в призрачную пленку, проткнул и с усилием, задействовав силу мэйна, протащил вниз, разрывая материю. Задержал дыхание от вырвавшегося запаха гнили и разложения. Показалось, что гниет металл.

Совсем недавно красивая, мощная решетка, которой локомотив раскидывал препятствия на пути, проржавела и истончалась прямо на глазах. Как в замедленной съемке от прутьев отрывались коричневые частички, поднимались и лениво кружились в воздухе.

Все вокруг казалось ленивым, тугим и обесцвеченным, словно я находился под водой. От локомотива отделилось четыре тени и бросилось на меня.

Невысокие худые существа, высохшие и скукоженные твари, когда-то давно бывшие людьми, а сейчас кожа да кости с жилами. Вместо лиц, бесформенные бугристые маски с черными провалами глаз.