Ага, не переживай. Я заглянул внутрь себя, проверяя своих жильцов. Муха в отрубе, Мэйн тоже будто спит — я потянулся к нему, но он лишь перевернулся на другой бок. Рвет и мечет только Белка, но как она нам может помочь, я не представлял.

— Четыре минуты! — раздался голос из-за стены.

Окей. Как там у нас говорили? Прыгай, не глядя, по ходу ухватишься за что-нибудь. То есть сейчас соглашаемся, а дальше видно будет.

— Гидеон, похоже, пока будем играть по ее правилам, — я подошел поближе к чоповцам. — Но нам нужны козыри, а лучше джокер.

— Есть один, — священник кивнул на Захара и понизил голос до минимума. — Захар, мы тебя сейчас вырубим, как очнешься, делай что хочешь, но Исаев должен узнать, где мы.

— Может, лучше Ордену рассказать про Барыню, она же в розыске? — стал шептать Стеча.

— Нет. Наши долго будут собираться, а люди Исаева, пусть даже Пахом, эти быстро подскочат. А там уже придумаем что-нибудь.

Захара вырубили каким-то экзотическим способом.

Банши раскупорила одну из своих склянок, отсыпала оттуда порошка, похожего на марганцовку, а Гидеон смешал это в своей фляге с маленьким камушком, который мы чуть раньше нашли в останках изгнанного деймоса.

Захар поморщился, но начал стойко хлебать этот странный коктейль, пока не рухнул на землю замертво. По крайней мере, вид у него был, как у настоящего покойника — бледный, чуть вспученный. Температура тела моментально упала, и пока мы несли его к телам охотников Белой Стрелы и деревенских, я чуть руки не отморозил.

Я раздвинул трупы, и Стеча аккуратно сбросил управляющего на деревянный пол. Считай, картина маслом. Я еще добавил значок Белой Стрелы, сняв его с соседнего тела. Гидеон открутил костыль и измазал кровью и сажей культю. А Стеча сдвинул тела так, чтобы Захар если и бросался в глаза, то типа оторванной конечностью.

— Долго он так пролежит? Вообще очнется?

— Часа три точно, а дальше смотря как замерзнет, — Гидеон запихнул костыль под голову управляющего. — Все, пошли и даже не думайте о нем.

К стене вернулись ровно под крик, что время вышло.

— Согласен! Но мне нужны гарантии, что моя команда не пострадает! — я отшатнулся от ворот, глядя на черный дым, который начал сочиться между бревен и тянуть их в разные стороны.

— Можешь взять свои гарантии с собой, — улыбнулась Барыня, появившись на пороге. — Не делайте глупостей, господа, и останетесь целы.

Она еще договорить не успела, а руки потяжелели, стало ощутимо тянуть к земле, будто каждую ладонь поместили в свою кастрюльку с бетоном. Тоже и с ногами — сделать маленький шажочек еще получилось, а прыгнуть или побежать уже без вариантов.

За Барыней стройным рядом шли ее ученики или холопы. Не решил пока, как их правильно называть, на секту не похожи, скорее банда магов. Появились девчонки-монахини, а за ними мужчины с совершенно плоскими лицами — ни эмоций, ни особых примет, только щечки румяные. Слаженно, будто давно распределили цели, подскочили к нам и начали обыскивать. Нашлась большая корзинка, куда скидывали наш арсенал.

Со мной быстрее всех закончили: нож, душелов и огневик полетели в корзину, клевец пошел по рукам и скрылся под кафтаном одной из монашек, а Орденский жетон оказался в руках Черной Барыни. Руки оставили спереди, но надели облезлую муфту из шкуры неизвестного мне зверя, исписанную магическими символами. Стоило просунуть руки, как значки вспыхнули, а пальцы сцепились с чем-то липким и вязким. Причем сцепились намертво — не давит и не жмет, а держит крепче стальных наручников.

С Гидеоном процедура прошла по похожему сценарию — книга, четки и огневик в корзину, револьвер и молот с молчаливого позволения Барыни в чужие карманы, себе она забрала только жетон.

Какие-то сложности начались у Стечи. У него вены выступили на лбу, когда он пытался ухватиться за свой «маузер», не желая его отдавать. Тужился и скрипел что-то про память об отце. Никого это не смутило, но в итоге «маузер» оказался в корзине. Подручный Барыни повертел его в руках, попытался дернуть затвор, но там что-то заклинило, и его выбросили.

С Банши еще не закончили. Несколько минут собирали все склянки, гранаты и ингредиенты с инструментами, а потом началось, как на вокзале перед рамкой металлоискателя. На ремне тычковый нож, в ботинке опасная бритва, в рукаве шило — и это только первый круг. Потом нашелся маленький двуствольный пистолетик «Дерринджер», и что-то еще мужик бросил в корзину, загородив мне вид.

Банши стреляла глазками и невинно улыбалась типа: а что, я девушка порядочная, о самообороне беспокоюсь. Слишком невинно, похоже, не все нашли.

Нас вывели за ворота, где уже стоял кортеж из запряженных саней. Деревянные полозья, настил, покрытый меховыми шкурами, в те, что побольше с дополнительными сиденьями и спинками, запрягли по паре лошадей, а те, что меньше, просто похожие на большие санки и заваленные каким-то грузом, с одним скакуном. Всего я насчитал восемь транспортных средств — чудных кабриолетов на салазках.

Грузили по двое. Стечу с Банши во вторые сани, нас с Гидеоном в следующие. Первые, как я понял, выступали в роли дозора или дорого укладчика.

Когда садился, все время косился назад, пытаясь понять, куда денут корзину с нашим барахлом. Было впечатление, что, выражаясь геймерским языком, все заточенное под наши узкие классы, им не нужно. Забрали себе только универсальное оружие. Надо было с Захаром спрятать, чтобы он точно все нашел, а, может, и нет — вызвало бы подозрение.

Меня подпихнули в сани и показали на место рядом с Гидеоном. За спиной раздались голоса:

— Барыня, с деревенскими что делать будем? — спросил один из подручных. — Они по лесу разбежались, но недалеко. Догнать?

— Да, у них здесь вчера разрыв был, инсценируйте последствия. — нейтральным тоном ответила Барыня. — И отправьте Ефима, пусть жетоны отвезет к Чанам и снимает отряд.

— Орден хочет со следа сбить, — шепнул мне на ухо Гидеон.

— Заткнулись оба, — прикрикнула монашка, севшая в сани напротив нас. — Разговаривать запрещено.

— Ээээй, Барыня, нельзя… — я хотел крикнуть, что нельзя так с местными, но монашка резким взмахом чем-то долбанула меня по голове.

Я поплыл, безуспешно пытаясь остановить кружащуюся вокруг темноту, и потерял сознание, уткнувшись в руки Гидеона.

Просыпался с трудом, снился ночной пожар и Захар, заваленный под горой трупов и обломков. Казалось, что я там вместе с ним. Пытаюсь выбраться, но что-то тяжелое давит со всех сторон…

Оказалось, что это огромный тяжеленный тулуп, которым меня укрыли. Сани ходко поскрипывали на снегу, по ощущениям и скорости проплывающих мимо деревьев двигались километров десять в час, не больше. Справа Гидеон, тоже укутанный в тулуп, только нос торчит, судя по легкому похрапыванию — спит.

Напротив две монашки. Слева та, что запускала сколопендр в деревню, а справа та, что запустила мне чем-то в лоб. И сейчас пристально смотрит на меня, похлопывая по руке какой-то кожаной плюшкой. Этакая груша сорта «Конференция» с длинной шейкой и плотной «жопкой». Не монашка, а дубинка. Тьфу, мысли о еде от голода!

А так ассоциации с фильмами про английских полицейских прошлого века, которые в смешных касках и с такими мухобойками затрещины бандитам раздают, да по спинам и затылкам работают.

Монашка, кстати, тоже ничего. Вот только понимание, что она хладнокровная убийца, здорово помогали не замечать и полные губы, и утонченный носик, и резкие скулы. Даже зеленые глаза, сейчас казались не нежным изумрудом, а жженой болотной кислотой.

Лошадьми управлял возница в тулупе и меховой шапке. Больше с нами никого не было. Барыня ехала следом за нами, а вот где монашка, которая скомуниздила мой клевец, я не видел.