— А что объезда нет? — я выпихнул осколок и посмотрел на облако пыли на дороге.

— Есть, и не один, — ответил священник, — но время мы выиграли приличное. Пока эти доедут, пока с шахты народ вернется, мы три перекрестка сменим.

— Куда едем-то? — спросил Захар. — Домой?

— Дома нас уже встретят, — Гидеон активировал местный аналог круиз-контроля, размял плечи и устроился поудобней. — Надо переждать мальца, а потом искать выход на Исаева.

— Письмо будем писать? — я вылез, перебив Захара, который явно уже собирался устроить истерику на тему, какого черта вообще происходит.

— А то, только покумекать надо, как все провернуть, чтобы на месте встречи нас не похоронили.

— Гидеон, мне тут надо с оказией, — тьфу, слово-то какое непривычное, м-да, привыкаю я уже к этому миру. — На озеро Телецкое надо заскочить, порешать дела Дантиста.

— Добро, — Гидеон притормозил перед развилкой, покрутил пальцами, подозреваю, что вспоминал внутренний навигатор, хотя мог и считалочку какую-то проговаривать, и повернул направо. — Поехали. По дороге место есть глухое, Бикатунский острог, там и отсидимся.

Почти на час растянулись разговоры. Сначала я рассказывал, потом Гидеон добавлял, а Захар с Банши слушали про гробницу, Пахома и Исаева. Потом снова я, но уже с Захаром про Дантиста, жемчуг и Барыню. Потом Стеча проснулся и пришлось устроить краткий пересказ. А потом организм решил, что хватит на сегодня, и я уснул.

Бикатунский острог только у меня вызвал вопросы. В моем понимании острог — это тюрьма, а в тюрьму мне вообще не хотелось. Но также это оказалось просто укрепленным поселением. Очень старым, еще со времен местных героев, осваивающих Сибирь, и войны с Джунгарским ханством. Острог несколько раз сжигали и перестраивали вновь.

Сейчас от военных задач отказались. Уже сотню лет никто ничего не ломал. Каким-то торговым или шахтерским центром он тоже не стал. Соседи снизу (если смотреть по карте) не лезли уже пару сотен лет, занятые своими проблемными участками с деймосами на границе. Отделения Ордена здесь не было, хотя должна была быть парочка местных ветеранов, приписанных к городской страже. Которых губерния направляла в подобные места либо на пенсию, либо в наказание за что-то.

В общем, полная глухомань, дальше только одна старая дорога на Горно-Алтайск, откуда уже можно было попасть на Золотое озеро.

Караваны с озера бывали, но всего несколько раз в год, стараясь разом пройти опасные места большой толпой. По прикидкам Гидеона постоянно здесь проживало не больше пяти сотен человек, и то в основном старики и дети, а все остальные работали на окрестных добычах. Чужаки порой появлялись, используя острог, как перевалочный пункт, и вопросов ни у кого не вызывали.

До города нам не хватило совсем чуть-чуть, бездонный, по моим ощущениям, бак с топливом все же опустел километрах в пяти от города. На лесной дороге вблизи с покрытой льдом рекой. Мы оттолкали моторку с дороги, загнав ее под раскидистую елку, и соорудили небольшой лагерь.

Гидеон поматерился, на неких условных балбесов, которые не смогли заправить машину, махнул рукой и завалился спать прямо в «буханке». Захар взял топор, снасти и пошел попытать счастье в зимней рыбалке. Мы со Стечей развели костер и стали готовить завтрак и варить кофе, а потом и Банши подтянулась, подвинула нас и привесила котелок со своими химикатами.

Я расслабился. Вот прям: мороз и солнце, день чудесный. Нога почти не болела, солнышко пригревало, а костер и горячая еда даже уют создавали.

Я смотрел на острог на другом берегу реки. Высокий деревянный частокол, башни по периметру, с которых нас, скорее всего, уже заметили. Крыши пары десятков домов, над которыми белели столбы дыма, купол храма с узкой колокольней. Лепота!

Я заметил, как раскрылись ворота, и из них неспешно выехала телега, запряженная тощей лошадкой. Тишь, гладь, мир — идеальное место, чтобы залечь на дно.

Обсудили со Стечей, как искать дневник Гордея. Я выдал все известные мне вводные. Про нападавших, про соседа, который неожиданно исчез, переведя стрелки на поверенного. Как сейчас помню: «в случае срочных вопросов, обращайтесь к К.Н. Панченко в гор. Белый Яр». А вопросы были, только учитывая мою геолокацию, отложенные на неопределенный срок.

Потом стал делиться со Стечей и греющей уши Банши своими догадками, затронул тему отца, чуть было не проболтался, что я пришелец, но вовремя заткнулся. Пришлось, правда, выдержать странный взгляд Банши, от которого меня спасло ее варево, начавшее кипеть. Не хотел им врать или что-то скрывать, но и не видел повода, что эта информация прям важна. А реакция могла быть неоднозначной.

Стеча пообещал сделать пару запросов, как только доберемся до почты. Навести справки по своим детективным каналам, чтобы к нашему возвращению в Белый Яр, что-то да уже закрутилось.

Когда понял, что кофе уже не лезет, каким бы вкусным ни был напиток — зерна здесь что ли натуральней, без всяких там ГМО и искусственных красителей, решил размяться, провести инвентаризацию, да и почитать уже купленные «учебники».

Нож, кирка, двустволка и «мосинка», к которой мне совершенно не хотелось прикасаться. Таинственные знаки, вырезанные на ложе, после предательства Пахома уже не казались чем-то добрым и защитным, а скорее навевали воспоминания о секте. Да и таскать два длинноствола, когда приятнее налегке махать эпическим клевцом, было такое себе решение. И я отдал ее Стече, которого ничего не смутило.

«Наган» было жалко. И как подарок от Кравец и как любимую игрушку из детских воспоминаний. Надеюсь, в Бикатунском остроге будет нормальный торговый центр. Можно без брендового аутлета, но хотя бы «Охотник Рыболов».

Я посмотрел на поселение, понимая, что все мои мечты, скорее всего, разобьются о суровую реальность и в лучшем случае я только штаны себе новые найду.

Ворота опять распахнулись и оттуда выехал вооруженный ружьями конный отряд. И если первый мужик на телеге на нас даже не взглянул, то эти (а я их насчитал восемь человек), явно смотрели в нашу сторону и решали, как быстрее до нас добраться. Напрямик по льду или в объезд до моста. Кажется, решились — двое помчали напрямик, а остальные разделились в стороны, чтобы окружить нас с обеих сторон.

— Кажись, по нашу душу? — Стеча тоже заметил движение.

— Пойду Гидеона будить, — Банши закупорила наполненную склянку, зачерпнула в пустой котелок снега и двинулась к буханке.

— Выглядят слишком целеустремленно, — я посмотрел, что Захар бросил рыбачить и уже ковыляет в нашу сторону. — Интересно, то есть они уже знают, что мы в федеральном розыске?

— Каком? — удивился Стеча.

— Забей, — я проверил, заряжено ли ружье, а заодно заглянул в душелов, чтобы убедиться, что и там все заряжено. — Говорю, думал, что здесь глушь полная, а, оказывается, есть связь с внешним миром. Шустро Исаев работает.

— Не факт, может, просто проверка? — сказал Стеча, но при этом покрепче прижал к груди «мосинку».

Конные на льду, заметив нашу суету с оружием и приготовления, придержали лошадей. Стали нарезать круги, но ближе не подходили, а ждали своих напарников. Из ружья я не добью, а вот для «мосинки» они как на ладони.

В окне «буханки» мелькнул заспанный Гидеон, кивнул, что готов. Пять на восемь — не самый плохой расклад, бывало и хуже. Нападать первыми мы не будем, так что просто ждем.

Гидеон с Банши в «буханке», мы втроем у костра, но так, чтобы не маячить в простреле дороги и при необходимости легко уйти под прикрытие деревьев. Оружие на виду, вроде и вместе сидим, но каждый свою сторону контролирует. У меня еще мэйн наготове, чтобы он там себе не думал, а бронежилет из него отличный получается.

Мы услышали лошадиное ржание и скрип снега, уже совсем близко за елками. Потом стало тихо и на колею, по которой мы толкали буханку, вышел один всадник. За ним появилось еще двое. Лошадь всхрапнула, дернув головой, и будто ей в ответ в лесу заржала еще одна, а всадники на льду, пришли в движение.