Нафига только ты вообще сюда забрался? Захотелось цапнуть его за ногу, аж зубы зачесались. Но я не стал, вместо этого протиснулся наружу и выглянул из ниши.

Дэтлоки расступились по пещере, шастали, как на обходе территории, ищя до чего докопаться. Цеплялись к кротам или подолгу зависали, вглядываясь в разрывы. Кроты рассосались по всему помещению, и посчитать их не получилось. Семь штук точно, может, больше.

В метре от ниши оказался проход, откуда, скорее всего, пришел геолог. Заскочил в пещеру, наткнулся на деймосов и юркнул в нишу. Звучит логично, но чего тогда назад не побежал? Гнался за ним кто-то?

Я бесшумно проскочил мимо крота и почесал на своих крохотных лапках. Поплутал по очередным коридорам, стараясь выстроить в голове план подземелья, и вышел в очередную пещеру, пахнущую порохом и кровью.

Здесь кто-то был. Из темноты доносилось едва слышное бормотание, тихая бубнежка сумасшедшего человека.

«Ну и что, что тебе выпала длинная палочка, какой смысл нам обоим быть безногими?»

«Это вообще была твоя идея, начать поедать самих себя…»

«Я молился, я слышал голоса, и они отвечали мне, а ты был совсем безумен…»

«Теперь я свободен, я могу вернуться…»

«Но во тьме так легко…»

«Только голод не проходит, я не могу утолить его…»

Бормотание пошло по кругу. Бессвязный бред человека, говорившего с невидимым другом, врагом или в конечном счете обедом. Послышался новый звук — что-то подняли и начали волочь по каменному полу.

На границе зрения горностая появилась высокая, худая фигура в балохоне с размытыми границами. Разорванная ткань на рукавах, такой же замызганный и драный подол колыхались в призрачном мареве. Я заметил полустертый герб, как у байкеров, вышитый на спине балахона. Текст уже было не прочитать, на римскую цифру тринадцать я разглядел хорошо.

Ну здравствуй, жопа, новой год. Очередная галочка — я нашел тринадцатого и собрал джек-пот из возможных местных неприятностей. Хотя еще не вечер…

Костлявая рука, не напрягаясь, тащила за собой мертвого орденского охотника. Труп был свежим, часть лица отгрызена и рука оторвана по локоть — все кровоточит, оставляя темный след на камнях.

Я с силой погасил желание Белки свалить отсюда как можно дальше и быстрее. Дождался, когда “тринадцатый” исчезнет в темноте, и только тогда поскакал вперед короткими низкими прыжками. Врезался во что-то теплое, а потом споткнулся, влипнув в густую лужу.

Горностай распознал запах крови, даже взбрыкнуть попытался, от взыгравших инстинктов. Но я сам виноват, сбился с мысли, когда осознал, что вокруг меня только растерзанные тела. Вспоротые животы, остекленевшие глаза, неестественно вывернутые кости — кровавая лужа и три мертвых охотника в одинаковой броне. Сломанное оружие рядом, перекошенные и застывшие от ужаса лица. Очередная мясорубка в виде идеальной съемочной площадки под фильмы Тарантино.

Я услышал шаги, возвращался «тринадцатый», шаркал ногами по камням, продолжая бубнить себе под нос. Шаги затихли, аура фобоса вспыхнула ярко красным светом, отразившимся в лужах крови, он взревел и побежал ко мне.

Горностай подскочил, хрюкнул, выражая наше общее мнение, и помчался в темноту. Шаги за нами, магические всполохи под потолком, фобос гнался за нами, продолжая что-то бубнить.

Я увидел проход, поддал скорости, практически полностью открыл кран, по которому горностай тянул из меня энергию. Но даже этого форсажа не хватило, я уже выскочил из арки, как что-то мерзкое и холодное схватило Белку за шкирку. А моя черно-белая камера зашаталась, резко подскочила вверх и с хрустом, будто штатив сломался, повернулась в сторону.

Призрачный горностай был мертв, картинка, как в старом телевизоре, стала собираться в черную точку, выключая экран по краям. Последнее, что я увидел, это меловой круг рядом с проходом. Какие-то цифры вверху и надпись в нижней части: КОЧЕРГА.

— Ну, наконец-то! — зрение сфокусировалось на Гидеоне, который явно намеревался надавать мне по щекам. — Ты в себе?

— Фууу-у-у-у, — я выдохнул, поднял руки и посмотрел на пальцы, — у меня лапки…

— Ясно, значит, в себе, — Гидеон махнул рукой Пахомовцам, чтобы подходили. — Выпить дать?

— А, то! И побольше! — я выхватил флягу и, не принюхиваясь, сделал большой глоток обжигающего пойла, — Я нашел геолога.

Рассказал, все, что видел, упустил только подробности и приглянувшийся мне клевец. Описал свихнувшегося «тринадцатого» и мертвый отряд, хотя мне показалось, что уже после упоминания памятника с гробницей, «гвардейцам» было плевать, с какой силой придется столкнуться.

— Надо вернуться и позвать помощь, — подытожил мою речь Гидеон.

— А если не успеем? — ответил Пахом. — У геолога интересная способность, но вечно держать ее не сможет. Надо идти сейчас.

— Эта тварь перемолола отряд Кочерги, — напомнил я, хотя сам хотел идти, чтобы первым забрать клевец.

— Кочерга сдавать начал еще летом, когда команду свою потерял, — хмыкнул Пахом, — и сейчас с ним бухарики какие-то были из трактира. Удивительно, как они вообще до пещеры дошли.

Еще немного поспорили, посмотрели карту, прикидывая, как далеко до нужного места. Одного «гвардейца» все же отправили к Исаеву рассказать о находках. Проверили снаряжение и выдвинулись.

Гидеон впереди, я замыкающий. Меня еще потряхивало, зрение скакало, будто кто-то объектив крутит, меняя фокусное расстояние. Я чувствовал, что Белка вернулась в душелов, забилась куда-то в уголок и до сих пор дрожит. Как ей помочь, я не знал, но то, что вернулась домой, уже радовало.

Мы вышли в очередной широкий тоннель, спускавшийся под гору, нашли там следы изгнанных деймосов и первый знак Кочерги на стене. Пахом ускорился, от «гвардейцев» так и веяло азартом, не хватало только услышать: «Верной дорогой идем, товарищи».

Шесть фонарей, слившихся в один большой прожектор, неслись под каменным сводом, освещая все уголки. «Гвардейцы» выдали мне удобный ремень, чтобы закрепить фонарь на груди и освободить руки. Свет сразу особый, плюс у Пахома и Федора раскуренные кадильницы, от которых несло полынью.

На дороге попалось два пещерных крота, но мы их даже не заметили. Яркий свет, вонючий дым и один массовый залп. Пахом с Гидеоном присели, пропуская над головой винтовки второго ряда «гвардейцев». Я только не стрелял, не сразу поняв, что происходит. Поучаствовал уже только в изгнании, восполнив часть сил, потраченных на Белку.

Вот и то место, где я отключился. Ни крови, ни мертвых горностаев, только какой-то серый сгусток на уровне ауры, который рассеялся при моем появлении.

Я подтвердил, что мы на месте. Пахом зачеркнул мелом отметку Кувалды и вписал туда нас.

— Ну, с Богом, — перекрестился Пахом и вместе с двумя “гвардейцами” синхронно метнул в арку светящиеся цилиндры, — Погнали!

Я мысленно перевел этот крик на понятный геймерский — Fire in the hall и пошел за командой.

Впереди раздалось три хлопка и в пещере, куда мы заскочили, стало светло, как в больнице. Интенсивность света чуть спала после взрыва, но три факела, шипя и плюясь, как бенгальские огни, напрочь выжигали любые тени.

«Тринадцатого» не было. Тело охотника осталось только одно и то какое-то выпотрошенное, без головы и с распахнутыми ребрами. От тела и натекшей лужи крови уходила накатанная полоса, шла к широкой нише и сворачивала в неприметный отнорок.

— Ушел, урод, — сплюнул Пахом, всматриваясь в сырую котлету, оставшуюся от лица охотника. — Кожу содрал, может, облик теперь менять сможет?

— Вряд ли. Просто неаккуратно до мозга добрался, силой бьет по площади, ювелирно не может, — покачал головой Гидеон. — Матвей, нам за ним?