– До какого возраста вы собирались её скрывать?

Я оборачиваюсь на Эола.

Он действительно умный. Легко сложил информацию.

– До восемнадцати лет.

Принц кивает, разглядывая ковёр под своими ногами. Теперь ему должно быть ясно, почему она предложила ему стать друзьями после её совершеннолетия. Ойро хоть и не подумав, но дала ему подсказку.

– Значит, ты действительно был в неё влюблён, – со слабой улыбкой поддеваю его я.

Эол вскидывает на меня синие глаза, смотрит с вызовом, хмуро, не разделяя моего веселья.

– Если уж тебе так нравится это повторять, тогда скорее я был влюблён в тебя! – упрямо чеканит он. Эол выделяет концовку предложения, будто это я виновата в путанице.

– Но ты со мной не встречался.

– Я этого не знал! – почему-то злится он. – Все эти годы я думал, что познакомился с тобой. Думал, что дал обещание тебе! Поэтому на коронации всё перемешалось в моей голове, мне нужно было услышать прямые ответы от тебя или твоей сестры и расставить всё по местам.

Он запутался.

Запутался, кто есть я. И кто – Ойро.

Кто в его воспоминаниях.

О ком он думал эти годы.

Он думал?

Поток подобных мыслей приводит меня в замешательство. Раздражаюсь на глупое предположение. Не знаю, с чего я взяла, что он действительно вспоминал обо мне в эти годы. Прошло много лет.

– Но теперь я всё знаю. Уже не имеет значения, что я думал, – бросает Эол, ясно давая понять, что не намерен продолжать этот разговор.

Однако он не уходит. Остаётся сидеть на диване и смотреть куда угодно, только не на меня. Его плечи напряжены, а пальцы здоровой руки изредка сжимаются в кулак. Он явно раздражён или обижен, а может, готов обороняться от нового вопроса или фразы.

– Покажи мне свой Дар ещё раз, – зачем-то прихожу ему на помощь и сглаживаю обстановку.

Сегодня я впервые смогла увидеть его так близко, не отвлекаясь на страх, угрозу и разрушения, которые обычно сопровождали мои встречи с потомками Каида. Теперь в глазах Эола больше удивления. Он вытягивает здоровую руку и вновь собирает свет. Маленькие, острые лучи тянутся к нему и впитываются в кожу. Он наполняет светом кулак, а потом заставляет всё предплечье светиться тёплым приглушённым сиянием, будто кожа покрыта мелкими золотыми блёстками, которые становятся заметны, если он хоть немного двигается.

– Ты ведь тоже можешь что-то подобное? – говорит он мне.

В ответ на его вопрос я заставляю свою кожу сверкать, но мой свет серебряный, не имеет оттенка. Он холодный, как свет луны. Эол смотрит на меня с долей восхищения, подаётся чуть вперёд, заинтересованно оглядывая моё тело, и я моментально перестаю, возвращая коже привычный вид.

– Хочешь потрогать? – вдруг предлагает он, протягивая раскрытую светящуюся ладонь.

Не уверена, что хочу, но подхожу к Эолу и с нерешительностью беру его руку в свои. Она согревает, как прикосновение весеннего солнца в морозном воздухе. Принц замечает, что моя кожа покрыта мурашками, он ведёт ладонью вверх по моему левому предплечью. Тепло волнами разливается по телу. Я вздрагиваю от чужого прикосновения и, хоть мне и приятно, мурашки никуда не пропадают.

– Странно, – бубнит принц, поднимаясь с места и вставая напротив меня. – Ты не чувствуешь тепло? У тебя руки по-прежнему…

– Чувствую, – перебиваю его, отстраняясь подальше, и иду обратно к кровати.

Огибаю её, проходя рядом с окном. Эол совсем не понимает намёка, что ему пора покинуть мою комнату. Он хватает меня за локоть и разворачивает к себе.

– Нет, Айла, подожди. Если тебе холодно, я принесу другую одежду для сна. Моей… этой рубашки, скорее всего, недостаточно.

Да что за чёрт со мной? От его прикосновения дрожь проходит по телу. Я была уверена, что излишняя чувствительность прошла. Уже месяц, как я спокойно реагирую на вкусы, касания тканей или объятия друзей. Но прикосновение Эола даёт понять, что ещё не до конца прошёл побочный эффект от длительной разлуки с сестрой и состояния неполноты. Я отдёргиваю руку, пытаясь избежать его пальцев. Моё дыхание сбивается, но я стараюсь выглядеть злой, а не смущённой. Лучше пусть думает, что я злюсь. Перемена в моём поведении сбивает Эола с толку, и он, наоборот, крепче цепляется за мои руки выше локтей, не давая двинуться.

– В чём дело, Айла? Мой отец снова тебе что-то сделал?

– Нет.

– Может, кто-то из солдат тебя тронул? Они же ничего…

– Небеса, нет! Эол, просто убери от меня свои руки. Или ты сам что-то подобное хочешь от меня?

Принц каменеет, былая тревога сходит, лицо лишается каких-либо эмоций, а его пальцы сильнее сжимаются на моих руках. Не стоило провоцировать Эола этим вопросом. Нужно было спокойно попросить его уйти.

Именно так я и скажу.

Я делаю длинный выдох, желая успокоить сердцебиение.

– Всё в порядке. Я бы предпочла, чтобы ты…

– Чтобы я что? – Его взгляд жёсткий, а тон холодный, совсем не тот обеспокоенный, что был пару секунд назад.

Обычно его глаза глубокие и напоминают тёплый океан, но сейчас от них веет холодным бризом, нет и намёка на дружелюбие. Я догадываюсь, что неаккуратным намёком задела что-то в собеседнике. Перебираю варианты извинений в голове, но не успеваю их озвучить. Эол подталкивает меня к стене рядом с окном и упирается ладонями по обе стороны от моей головы, нависая сверху.

– Вот, я тебя больше не касаюсь, но жду ответ на свой последний вопрос, – медленно выдавливает он, злится, но держит себя в руках.

Я пытаюсь ухватиться за мысль. Вспомнить, что же я хотела ему сказать, но ничего не выходит. По телу разливается приятное тепло и какая-то волнительная дрожь, которую я никак не могу прекратить.

– Айла, – он тянет моё имя с чересчур приторной нежностью и наклоняется ещё ближе, заставляя меня вжиматься в стену, – ты хотела намекнуть, что я насильник? Или что в моих привычках приходить к девушкам в темноте и делать, что вздумается?

– Я не…

– Ты не подумала, это верно, – Эол приближается к моему уху, его мягкие волосы касаются моей щеки. От него пахнет снегом и сандалом. Стараюсь не дышать, чтобы не втягивать кружащий голову запах, а Эол тем временем продолжает шептать мне на ухо. – Сейчас я мог бы поцеловать тебя. Ощутить, как быстро бьётся твоё сердце.

На мгновение он делает паузу. Я надеюсь, что он блефует и на самом деле ничего не слышит, потому что моё сердце действительно предательски колотится. Но даже мне неизвестно, от страха это или причина в другом.

– А после того как я украл бы всё твоё дыхание, то губами спустился ниже, и уверен, тогда бы ты впервые произнесла моё имя в разы мягче, чем обычно, может, с мольбой или стоном. Однако мне было бы этого мало, – его голос становится ниже, а интонация интимнее. Намеренно откровенный взгляд скользит по моему лицу, губам, шее и бесстыдно спускается на грудь. Я едва различаю слова за собственным дыханием, внизу живота приятно тянет, но я хочу, чтобы это предательское чувство пропало. – А потом я бы уложил тебя на кровать и доказал, что этим языком я умею не только слова в красивые предложения складывать.

Подобные фразы мне уже приходилось слышать от сыновей наших высокопоставленных советников. Они желали меня либо смутить, либо затащить к себе в комнату. Но когда это, прижимая к стене, говорит потомок одного из Первых, в крови которого настоящий Дар, ощущения совсем другие. Это сладкое обещание граничит с угрозой.

Я вся вытягиваюсь, выпрямляя спину. Вскидываю подбородок, но, не рассчитав, случайно бьюсь затылком о стену. Лучше уж я буду выглядеть нелепой, чем смущённой его словами. Искренне хочу послать его к демонам, но никак не могу выдавить из себя нужное проклятие.

– Я бы сделал всё это, Айла, только если бы ты попросила, – с последним словом ласка исчезает из его голоса. Эол возвращается к равнодушному тону и немного отодвигается, чтобы посмотреть мне в глаза, – но я бы никогда не тронул тебя без твоего согласия.